– Подождём ещё немного. Возможно, совсем скоро она сама вернётся.

Три ярких зигзага пронзили небосвод под раскаты грома, напоминающие звуки разбивающегося стекла.

Хелен подошла ближе.

– Милорд, я в курсе, что вы и моя невестка ранее обменялись парой слов...

– Выражение «обменялись парой слов» подразумевает, что мы вели цивилизованную дискуссию, – сказал он. – Если бы мы провели вместе чуть больше времени, то разорвали бы друг друга в клочья.

Гладкий лоб девушки пересекли хмурые морщинки.

– Вы оба оказались в сложных жизненных обстоятельствах. Иногда это заставляет людей говорить вещи, которые они совсем не имеют в виду. Однако если вы с Кэтлин сумеете отодвинуть в сторону ваши разногласия...

– Леди Хелен...

– Зовите меня кузиной.

– Кузина, в будущем вы избавите себя от многих разочарований, если научитесь видеть людей такими, какие они есть на самом деле, а не такими, какими вам бы хотелось их видеть.

Хелен слабо улыбнулась.

– Я так и поступаю.

– Если бы это было правдой, вы бы понимали, что я и леди Трени абсолютно правы в нашей оценке друг друга. Я – негодяй, а она – бездушная стерва, которая вполне способна сама о себе позаботиться.

Глаза Хелен, серо-голубые, как лунный камень, расширились от беспокойства.

– Милорд, я успела очень хорошо узнать Кэтлин, пока мы делили наше общее горе от утраты...

– Сомневаюсь, что она сильно горевала, – бесцеремонно перебил её Девон. – Она сама призналась, что не пролила ни единой слезинки по вашему брату.

Хелен моргнула.

– Она вам так сказала? Но не объяснила почему?

Девон покачал головой.

Хелен смущённо проговорила:

– Тогда и я не вправе ничего рассказывать.

Пытаясь скрыть вспышку любопытства, Девон небрежно пожал плечами.

– Тогда, пусть вас это не беспокоит. Моё мнение о ней не изменится.

Как он и предполагал, его показное равнодушие подтолкнуло Хелен заговорить.

– Если это поможет вам немного лучше понять Кэтлин, – произнесла она неуверенно, – возможно, мне стоить вам кое-что пояснить. Вы поклянётесь честью сохранить наш разговор в тайне?

– Конечно, – с готовностью согласился Девон. Не имея чести, он никогда не колебался ею поклясться.

Хелен подошла к одному из окон. Извилистые молнии с треском пересекали небо, освещая её хрупкую фигурку бело-голубыми вспышками.

– Когда я заметила, что Кэтлин не плачет после несчастного случая с Тео, то подумала, что она предпочитает скрывать свои чувства. Все люди горюют по-разному. Но однажды вечером, когда мы с ней сидели в гостиной за рукоделием, я увидела, как она уколола палец, и... никак не отреагировала. Будто бы вообще не почувствовала укола. Она сидела и смотрела, как появляется капелька крови, и тут я не выдержала. Обмотала её палец платком, и попросила объяснить, в чём дело. Она была смущена и растеряна... сказала, что никогда не плачет, но думала, что будет способна пролить хоть несколько слезинок по Тео.

Хелен замолчала, сосредоточив внимание на чешуйках отставшей краски, которые она отколупывала от стены.

– Продолжайте, – пробормотал Девон.

Хелен аккуратно положила сколок на подоконник и взялась за другой, как будто снимала струп с поджившей раны.

– Я спросила Кэтлин, может ли она вспомнить хоть один случай, когда она плакала. Она ответила, что в последний раз, она была ещё маленькой девочкой. В тот день Кэтлин покинула Ирландию. Её родители сказали ей, что они все вместе отправляются в путешествие в Англию на трёхмачтовом пароходе. Они пришли к пирсу и сделали вид, что садятся на борт корабля. Но как только Кэтлин с няней ступили на трап, она поняла, что родители не следуют за ними. Её мать сказала ей, что Кэтлин поживёт у одних очень хороших людей в Англии, и в один прекрасный день, когда родителям не нужно будет так часто путешествовать за границу, за ней пришлют. Кэтлин совершенно обезумела, но родители развернулись и пошли прочь, пока няня тащила её на борт корабля. – Хелен искоса взглянула на него. – Ей было только пять.

Девон тихо выругался. Он положил ладони на поверхность стола, и уставился на невидимую точку, пока Хелен продолжала говорить:

– На протяжении нескольких часов после того, как Кэтлин отвели в каюту, она кричала и захлёбывалась слезами, пока няня не рассердилась и не сказала: «Если ты намерена продолжать в том же духе, я уйду, и ты останешься одна в целом мире, за тобой будет некому присматривать. Твои родители отослали тебя, потому что ты – обуза».– Хелен сделала паузу. – Кэтлин сразу же затихла. Она очень серьёзно восприняла угрозу няни и решила, что больше никогда не должна плакать, такова её плата за выживание.

– Родители когда-нибудь за ней посылали?

Хелен покачала головой.

– В тот день Кэтлин видела мать в последний раз. Через несколько лет леди Карбери стала жертвой малярии, которую подхватила на обратной дороге из Египта. Когда Кэтлин сообщили о смерти матери, она почувствовала острую боль, но не смогла найти утешение в слезах. Также было после смерти Тео.

Звук тяжёлых падающих капель дождя напоминал звон монет.

– Понимаете, Кэтлин вовсе не бездушная, – тихо проговорила Хелен. – Она очень глубоко переживает горе. Просто не умеет это выражать.

Девон не был уверен, благодарить Хелен за откровение или проклинать. Он не хотел сочувствовать Кэтлин. Но отказ от неё родителей в таком нежном возрасте мог пагубно сказаться на девочке. Он понимал её желание избегать болезненных воспоминаний и эмоций... настоятельную потребность оставить некоторые двери закрытыми.

– Лорд и леди Бервик были к ней добры? – спросил он хрипло.

– Думаю, да. Она отзывается о них с теплотой, – Хелен сделала паузу. – В этой семье царили очень строгие порядки. Они придерживались многих правил и жёстких рамок. Возможно, чрезмерную значимость придавали сдержанности, – она задумчиво улыбнулась. – Единственное исключение – лошади. Они все немного на них помешаны. За ужином, вечером накануне свадьбы Кэтлин, они вели оживлённую беседу о родословных и тренировках лошадей и восторгались благоуханием конюшен, будто говорили о самой дорогой парфюмерии. И это продолжалось почти целый час. Мне кажется, Тео был слегка раздражён. Он чувствовал себя не у дел, так как не разделял их страсти к предмету разговора.

Сдерживаясь, чтобы не высказать замечание по поводу того, что Тео ничего не интересовало, кроме собственной персоны, Девон посмотрел на улицу.

Вокруг холма, где располагалось пастбище, разыгралась буря, вода неслась вниз, образуя быстрые грязевые потоки. Теперь мысль о том, что Кэтлин окажется в эпицентре грозы совсем одна, уже не доставляла ему удовольствия.

Нельзя этого допустить.

Сыпля проклятиями себе под нос, Девон поднялся из-за стола.

– Прошу простить меня, леди Хелен...

– Вы отправите лакея на поиски Кэтлин? – с надеждой спросила Хелен.

– Нет. Я сам её найду.

Было видно, что Хелен испытала облегчение.

– Спасибо, милорд. Вы очень добры!

– Доброта тут ни при чём. – Девон направился к двери. – Я делаю это лишь для того, чтобы насладиться видом леди Трени по колено в грязи.

Кэтлин быстро шла по тропинке, которая извивалась между разросшейся живой изгородью и вековыми дубами. В преддверии шторма шумел лес, птицы и животные прятались, порывы ветра срывали листья с ветвей. По небу прокатился раскат грома, сотрясая землю.

Плотнее завернувшись в шаль, Кэтлин подумала вернуться на ферму Луфтонов. Без сомнения, семья фермера её приютит. Но она уже успела пройти половину пути до поместья.

Казалось, небо разверзлось, и на землю хлынул дождь, заливая тропинку, пока та не превратились в месиво из грязевых потоков. Обнаружив просвет в изгороди, Кэтлин свернула с тропинки и направилась к пологому склону старого пастбища. За пределами холмистой местности известняковая почва смешивалась с глиной, образуя насыщенную и вязкую смесь, что значительно затрудняло передвижение по ней.