Раздражённый разговорами Девон знаком попросил их замолчать.

– Для поддержки Приората Эверсби потребуется гораздо больше усилий, чем поместье того стоит, – сказал он прямо. – Ни один разумный человек, на моём месте, не примет другого решения. Что же касается моих будущих отпрысков, то их попросту не будет, так как я не намерен жениться.

Управляющий метнул умоляющий взгляд на Уэста:

– Мистер Рэвенел, вы же не станете поддерживать брата в этом безрассудстве.

Уэст вытянул руки, и изобразил, будто взвешивает что-то на ладонях.

– На одной чаше – жизнь полная обязанностей, долгов и нудной работы. А на другой – свобода и удовольствия. Разве выбор не очевиден?

Не дав пожилым мужчинам ответить, Девон поспешил продолжить:

– Курс задан. Для начала я хочу получить перечень капитальных вложений, купчих, процентных доходов, а также полную опись всего имущества в Лондонском доме и имении. Включая картины, гобелены, ковры, мебель, изделия из бронзы, мрамора, столовое серебро, а также содержимое оранжерей, конюшен и каретного двора.

– Вы хотите оценить и весь домашний скот, милорд, – отрешённо спросил Тотхилл.

– Естественно.

– Только не моего коня, – подключился к разговору новый голос. Четверо мужчин посмотрели в сторону двери, где, словно несгибаемый клинок, застыла Кэтлин. Она смотрела на Девона с нескрываемым отвращением: – Арабский скакун принадлежит мне.

Все, кроме Девона, поднялись на ноги, он же остался сидеть за письменным столом.

– Вы хоть иногда входите в комнату так, как обычно делают все остальные? – спросил он резко. – Или у вас привычка подходить крадучись, а потом неожиданно выскакивать, как чёрт из табакерки?

– Я только хотела прояснить, что если вы подсчитываете трофеи, то моего коня прошу убрать из списка.

– Леди Трени, – вмешался мистер Фогг, – с сожалением вынужден сообщить, что в день бракосочетания, вы потеряли все права на своё движимое имущество.

Кэтлин прищурила глаза:

– Я имею право на вдовью часть наследства и на всё имущество, которое принадлежало мне до брака.

– На вдовью часть наследства, – согласился Тотхилл, – но не на остальное имущество. Могу вас заверить, что ни один суд в Англии не сочтёт замужнюю женщину самостоятельной единицей, наделённой законными правами. Конь принадлежал вашему мужу, а теперь он достался лорду Трени.

Лицо Кэтлин стало мертвенно-бледным, а потом красным:

– Лорд Трени раздерёт поместье, как шакал гниющую тушу. Почему он должен получить ещё и коня, которого подарил мне отец?

Разъярённый тем, что Кэтлин выражает ему так мало почтения в присутствии других людей, Девон встал из-за стола и в несколько широких шагов, сократил между ними расстояние. К её чести она даже не вздрогнула, хоть он и был вдвое её больше.

– Чёрт бы вас побрал, – рявкнул Девон, – здесь нет моей вины.

– Конечно, есть. Вы хватаетесь за любое оправдание лишь бы только продать Приорат Эверсби, потому что боитесь принять вызов.

– Язык не поворачивается назвать это вызовом, когда шанс на успех так мал. Скорее полный провал. Список кредиторских задолженностей длиннее, чем моя чёртова рука, счета пусты, а годовой доход сократился вдвое.

– Я вам не верю. Вы хотите продать имение, чтобы рассчитаться со своими собственными долгами, и они не имеют никакого отношения к Приорату Эверсби.

У Девона так и чесались руки что-то разнести. Его всевозрастающую жажду крови мог утолить лишь звук разбивающихся вдребезги вещей. Он никогда не сталкивался с подобной ситуацией. У него не было никого, кто мог бы дать ему верный совет. Ни отзывчивых родственников среди аристократов, ни знающих друзей среди пэров. А эта женщина способна только на обвинения и оскорбления.

– У меня не было долгов, – прорычал он, – пока я не унаследовал эту кучу мусора. Блажь господня, разве ваш муж-идиот никогда не рассказывал вам о проблемах имения? Неужели вы пребывали в полном неведении того, как ужасно обстоят дела, когда вышли за него замуж? Не важно, кому-то придётся столкнуться с реальностью, и да поможет нам всем Христос, похоже, этим человеком буду я, – он повернулся к ней спиной и направился обратно к столу. – Ваше присутствие здесь не желанно, – проговорил Девон, не оборачиваясь. – Прошу вас прямо сейчас удалиться.

– Приорат Эверсби выстоял четыре сотни лет, пережив государственные перевороты и войны с иностранными державами, – презрительно бросила Кэтлин, – а теперь во власти всего лишь одного эгоистичного повесы его разрушить.

Как будто он один был виноват в сложившейся ситуации. И ему одному отвечать за гибель поместья. Провалиться ей в преисподнюю.

Девон с трудом проглотил свой гнев. С демонстративной медлительностью он лениво вытянул ноги и посмотрел на брата:

– Уэст, мы абсолютно уверены в том, что кузен Тео погиб при падении? – холодно спросил он. – Мне кажется более вероятным, что он насмерть замёрз на супружеском ложе.

Уэст издал смешок, не скрывая удовольствия от злобного сарказма.

Тотхилл и Фогг, в свою очередь, сидели, уперев взгляды в пол.

Кэтлин выскочила из комнаты, хлопнув дверью с такой силой, что та задрожала.

– Брат, – сказал Уэст с насмешливым упрёком, – это было ниже твоего достоинства.

– Уже нет ничего ниже моего достоинства, – ответил Девон с каменным лицом. – Ты это прекрасно знаешь.

Долгое время после ухода Тотхилла и Фогга, Девон оставался за столом и размышлял. Открыв счётную книгу и пролистав страницы, он так и не смог вникнуть в их содержание. Он едва заметил, когда Уэст, зевая и ворча, покинул кабинет. Почувствовав удушье, Девон несколькими нетерпеливыми рывками развязал шейный платок и расстегнул воротник.

Боже, как же ему хотелось вернуться в свой простецкий лондонский дом, где царили порядок и уют. Если бы Тео всё ещё оставался графом, а Девон лишь его кузеном, паршивой овцой семейства, он бы отправился на утреннюю прогулку верхом по Гайд-парку, а после насладился бы хорошей едой в своём клубе. Позже встретился бы с друзьями, чтобы посмотреть боксёрский поединок или скачки, посетил бы театр и приударил бы за доступными женщинами. Никакой ответственности, беспокоиться было бы не о чём.

Нечего терять.

В небе послышался гром, будто подчёркивая его мрачное душевное состояние. Девон бросил убийственный взгляд в окно. Дождевые тучи собирались над меловыми холмами, заволакивая небо тёмным одеянием. Намечалась сильная буря.

– Милорд.

Его внимание привлёк робкий стук по дверному косяку.

Увидев, что это Хелен, Девон поднялся на ноги, и постарался придать лицу добродушное выражение.

– Леди Хелен.

– Простите, что потревожила вас.

– Входите.

Хелен с опаской вошла в комнату. Её взгляд метнулся к окну, прежде чем снова обратиться к Девону:

– Благодарю, милорд. Я пришла сказать, что шторм приближается слишком быстро, и я бы хотела послать лакея на поиски Кэтлин.

Девон нахмурился. Он не знал, что Кэтлин покинула дом.

– Где она?

– Она уехала навестить арендаторов, чья ферма находится по ту сторону холма. Взяла с собой корзину с мясным бульоном и бузиновым вином для миссис Луфтон, которая восстанавливается после родовой горячки. Я спросила Кэтлин, могу ли я отправиться с ней, но она настояла на прогулке в одиночестве. Сказала, что ей нужно побыть одной. – Хелен стиснула бледные пальцы. – Она уже должна была вернуться, но погода портится так быстро. Я боюсь, что она может попасть в грозу.

Ничто на свете не порадовало бы Девона сильнее, чем вид промокшей под дождём и перепачканной в грязи Кэтлин. Он едва сдержался, чтобы не начать потирать руки в злодейском ликовании.

– Нет нужды посылать лакея, – сказал он беззаботно. – Я уверен, что леди Трени хватит здравого смысла переждать непогоду на ферме.

– Но земля превратится в сплошное месиво из грязи.

Всё лучше и лучше. Представляя Кэтлин, пробирающейся через болото, Девон прилагал неимоверные усилия, чтобы сохранить серьёзное выражение лица, хотя внутри ликовал и запускал римские свечи. Он подошёл к окну. Дождь ещё не начался, но тёмные тучи растекались по небу, как чернила на мокром пергаменте.