– Что ты делаешь? – спросила она в замешательстве.

В его глазах заплясали огоньки сотен крошечных свечей.

– У меня для тебя подарок.

– О, но... семья будет обмениваться ими завтра утром, – смущённо ответила она.

– К сожалению, подарки, которые я вёз из Лондона, утрачены в результате несчастного случая. – Сунув руку в карман пиджака, он добавил: – Этот единственный, который мне удалось сохранить. И лучше я подарю тебе его наедине, потому что для других у меня ничего нет.

Кэтлин нерешительно потянулась к предмету на его ладони.

Это была маленькая изящная чёрная камея в жемчужной оправе. Наездница на коне.

– Афина, – сказал Девон. – Согласно мифу, она придумала уздечку, и первая в мире приручила лошадь.

Кэтлин с удивлением посмотрела на подарок. Сначала шаль... теперь это. Очень личные, красивые, хорошо подобранные вещи. Никто не разбирался в её предпочтениях настолько точно.

Будь он проклят.

– Очень мило, – неуверенно пролепетала она. – Спасибо.

Сквозь пелену навернувшихся слёз, Кэтлин заметила его усмешку.

Расстегнув маленькую булавку, она попыталась прикрепить брошь по центру воротничка платья.

– Так ровно?

– Не совсем.

Поправляя украшение, он задел костяшками пальцев её шею.

– Я ещё не видел тебя верхом на лошади, – сказал он. – Уэст утверждает, что искусней наездницы не найти.

– Он преувеличивает.

– Сомневаюсь. – Он убрал руки от воротничка. – Счастливого Рождества, – пробормотал он и наклонился, чтобы запечатлеть поцелуй на её лбу.

Когда Девон отстранился, Кэтлин отступила назад, чтобы создать между ними необходимую дистанцию. Её каблук наступил на что-то твёрдое… и живое, раздался резкий возмущённый визг, сильно её перепугав.

– О! – Кэтлин инстинктивно подалась вперёд, столкнувшись с Девоном. Он машинально её обнял, издав болезненный вздох. – О, мне очень жаль... Что, во имя господа... – Она обернулась, чтобы посмотреть назад, и осеклась при виде Гамлета, который забрался под рождественскую ёлку, в поисках конфет, выпавших из бумажных кульков, когда их снимали с ветвей. Поросёнок шумно сопел, зарывшись носом в складки коврика под елью, и бродил среди разбросанных подарков, завёрнутых в разноцветную бумагу. Обнаружив лакомый кусочек, он удовлетворённо хрюкнул.

Кэтлин покачала головой, вцепившись в Девона, они оба тряслись от смеха.

– Я сделала тебе больно? – спросила она, слегка коснувшись рукой его жилета.

Он провёл улыбающимися губами по её виску.

– Конечно, нет, пушинка.

Момент был восхитительным. Они стояли в лучах рассеянного света, в воздухе витал хвойный аромат, и их непреодолимо влекло друг к другу. Все гости перешли в гостиную и в холле воцарилась тишина

Голова Девона опустилась, и он поцеловал её в шею.

– Я хочу, чтобы ты снова оказалась в моей постели, – прошептал он. Двигаясь вдоль шеи, он отыскал чувствительное местечко и погладил кончиком языка пульсирующую жилку, Кэтлин вздрогнула и выгнулась. Её тело мгновенно отреагировало на его близость, возбуждение вспыхнуло молниеносно, восторг жарким пламенем опалил низ живота. Как легко можно было бы позволить ему получить желанное. Отдаться удовольствию, которое он мог ей доставить, и жить настоящим.

А потом однажды... всё закончится, и это её уничтожит.

С трудом отстранившись, она посмотрела на него глазами полными одновременно грусти и решимости.

– Я не могу завести с тобой роман.

Выражение лица Девона тут же стало отчуждённым.

– Ты хочешь большего?

– Нет, – с чувством ответила она. – Я не могу представить себе отношений с тобой, которые бы не закончились страданиями.

Её слова пронзили его беспристрастность как стрелы со стальным наконечником.

– Тебе нужны рекомендации? – спросил он тоном, от которого веяло холодом. – Подтверждающие, что я достаточно хорош в постели?

– Конечно, нет, – коротко ответила она. – Не становись циничным.

Его взгляд пронзил её огнём, проснувшимся в глубине синевы его глаз.

– Тогда почему ты меня отвергаешь? И зачем отказываешь себе в желанном? Ты была замужем, никто не ожидает, что ты девственница. Никому не навредит, если мы с тобой разделим удовольствие.

– В конечном итоге, это навредит мне.

Разозлившись, он уставился на неё в недоумении.

– Почему?

– Потому что я знаю себя, – сказала она. – И знаю тебя достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, ты никогда намеренно не причинишь вред женщине. Но для меня ты опасен. И чем больше ты пытаешься убедить меня в обратном, тем более очевидным это становится.

Хелен провела три дня в комнате Риса Уинтерборна, непрерывно о чём-то болтая, пока он по большей части молчал, мучаясь лихорадкой. Она смертельно устала от звука собственного голоса, и высказалась по этому поводу в конце второго дня.

– Я не устал, – коротко ответил он. – Продолжай говорить.

Перелом ноги, лихорадка и вынужденный постельный режим сделали Уинтерборна угрюмым и вспыльчивым. Казалось, что всякий раз, когда Хелен не было рядом, он срывался на любом, кто находился поблизости, даже накричал на горничную, которая пришла утром убраться и разжечь камин.

Пересказав ему все забавные случаи из детства, историю семьи Рэвенел и описав всех её учителей, любимых питомцев и маршруты самых живописных прогулок по Приорату Эверсби, Хелен отправилась на поиски свежей прессы. Она уже попыталась заинтересовать Уинтерборна романом Диккенса, который он категорично отверг, не проявив никакого интереса ни к художественной литературе, ни к поэзии. После этого Хелен предложила в качестве альтернативы – газету, которая оказалась вполне приемлемым вариантом. По сути, он заставил её прочитать каждое слово, включая объявления.

– Я поражена, что ты вообще готова ему читать, – сказала Кэтлин, когда Хелен позже ей об этом рассказала. – На твоём месте, я бы так не суетилась вокруг него.

Хелен посмотрела на неё с лёгким удивлением. Они находились в оранжерее, где Кэтлин помогала ей с очень кропотливой работой по опылению цветков ванили.

– Такое чувство, что тебе не нравится мистер Уинтерборн.

– Он перепугал всех горничных, осыпал проклятиями миссис Чёрч, оскорбил Симса, и со мной вёл себя достаточно несдержанно, – сказала Кэтлин. – Я начинаю думать, что единственный во всём доме, кого он не обидел, это поросёнок, и то только потому, что Гамлет ещё не заходил в его комнату.

– У него был жар, – возразила Хелен.

– Ты должна, по крайней мере, согласиться, что он сварливый и требовательный тип.

Борясь с улыбкой, Хелен признала:

– Возможно, немного требовательный.

Кэтлин рассмеялась.

– Никогда ещё я не была так впечатлена твоей способностью справляться с трудными людьми.

Хелен раскрыла бледно-жёлтый цветок, обнажив тычинку с пыльцой.

– Жизнь вместе с Рэвенелами поспособствовала этому умению в полной мере.

При помощи зубочистки она собрала крупинки пыльцы и перенесла их на нектар, спрятанный под крошечным карманом в рыльце. После многолетней практики её руки очень искусно справлялись с задачей.

Закончив со своим цветком, Кэтлин озадаченно посмотрела на золовку.

– Меня всегда интересовало, почему только у тебя нет взрывного темперамента Рэвенелов. Я никогда не видела тебя в гневе.

– Я вполне способна разозлиться, – усмехнувшись, заверила её Хелен.

– Разозлится, но не впасть в ярость, кричать и разбрасывать вещи, и выкрикивать скверные замечания, о которых потом пожалеешь.

Хелен сосредоточенно занялась веткой ванили.

– Возможно, я поздний цветок. И проявлю свой нрав позже, – ответила она.

– Боже, надеюсь, нет. Если так случится, мы лишимся последнего доброго и спокойного человека, который в состоянии успокоить дикого зверя, вроде мистера Уинтерборна.

Хелен мимолётно ей улыбнулась.

– Он не дикий. Мужчине с деятельной натурой очень сложно оставаться в постели и ничего не делать.

– Однако ему лучше?