Кэтлин посмотрела на него с сомнением; хватит ли у него силы поднять её и усадить в седло, даже не спешившись?

– Вы меня не уроните? – с беспокойством спросила она.

В голосе Девона прозвучала обида:

– Не думал, что я похож на женоподобного хлыща, мадам.

– Мои юбки отяжелели от влаги...

– Дайте руку.

Кэтлин подошла к нему ближе, и он крепко схватил её ладонь, отчего по телу пробежала нервная дрожь.

Она не касалась ни одного мужчины после смерти Тео три месяца назад. Лорд Бервик присутствовал на панихиде, и по её окончании раскрыл Кэтлин свои неуклюжие объятия, но взамен она протянула ему затянутую в перчатку руку.

– Я не могу, – прошептала она тогда, и лорд Бервик понимающе кивнул. Он слыл хорошим человеком, но редко демонстрировал чувства на людях. Леди Бервик была доброжелательной, но сдержанной женщиной, которая пыталась научить своих дочерей и Кэтлин ценить сдержанность.

– Контролируйте свои эмоции, – постоянно советовала она, – или они начнут управлять вами.

По рукаву стёк ледяной ручеёк, резко контрастируя с жаром, исходившим от руки Девона, Кэтлин вздрогнула.

Конь терпеливо ждал под хлещущим ветром и дождём.

– Я хочу, чтобы вы подпрыгнули, – услышала она голос Девона, – и подниму вас, пока не попадёте в стремя левой ногой. Не пытайтесь перебросить ногу. Просто устройтесь так, будто едете в дамском седле.

– Когда мне начинать?

– Сейчас вполне подходящий момент, – сухо ответил он.

Собравшись с силами, Кэтлин оттолкнулась ногами от земли так сильно, как только могла. Девон поймал её и приподнял с поразительной лёгкостью. Ей даже не пришлось искать стремя, она аккуратно приземлилась на седло, согнув правую ногу. Задыхаясь, она пыталась удержать равновесие, но Девон уже успел приспособиться

к их совместной позиции, крепко обхватив Кэтлин левой рукой.

– Я держу вас. Устраивайтесь... поудобнее.

Она застыла в кольце его рук, чувствуя движение мышц и дыхание возле своего уха.

– Это научит вас, как носить корзины нездоровым соседям, – сказал он. – Надеюсь, вы понимаете, что все эти эгоистичные люди сейчас сидят дома в безопасности и тепле.

– Почему вы поехали за мной? – спросила она, пытаясь унять трепет внутри.

– Леди Хелен беспокоилась. – Убедившись, что она удобно устроилась, Девон левой рукой стянул с неё вуаль с заколкой и бросил их на землю. – Простите, – извинился он, прежде чем она успела начать протестовать. – Краска воняет, как пол в таверне Ист-Энда. Перекиньте ногу через седло.

– Не могу, она запуталась в юбках. – Конь под ними пошевелился. Не найдя опору на гладком, пологом седле, Кэтлин на ощупь вцепилась в бедро Девона. Оно оказалось твёрдым как камень. Ахнув, она отдёрнула руку. Не важно, как глубоко вдыхала Кэтлин, ей всё равно не хватало воздуха.

Перебросив поводья в левую руку, Девон снял с себя фетровую шляпу и одел её на Кэтлин. Он принялся расправлять скомканные юбки, пока, наконец, у Кэтлин не получилось разогнуть ногу и перекинуть через загривок коня.

В детстве она каталась вдвоём на одном пони с дочерьми Бервиков. Но тот опыт не шёл ни в какое сравнение с этой поездкой. Когда к ней сзади прижимался мужчина с развитой мускулатурой. А ей было не за что ухватиться, кроме гривы лошади: ни поводьев, ни стремян для ног.

Девон послал коня в лёгкий галоп. Поступь у арабских скакунов и породистых лошадей отличалась безукоризненной плавностью. Но ломовой конь, чья грудная клетка была шире, а ноги расположены дальше от центра тяжести, ступал отрывисто и двигался немного вразвалку. Кэтлин сразу же подметила, что Девон был опытным наездником, и умело правил конём, общаясь с ним при помощи специальных сигналов. Она пыталась приноровиться к ритму галопа, но это было не то же самое, что править самой. И она с ужасом обнаружила, что подпрыгивает в седле, как новичок

Руки Девона ещё крепче обвились вокруг её талии.

– Спокойно. Я не позволю вам упасть.

– Но мне не за что...

– Просто расслабьтесь.

Чувствуя, как умело он держит их общее равновесие, она попыталась заставить расслабиться свои напряжённые мышцы. Её спина опустилась на его грудь, и вдруг, как по взмаху волшебной палочки, Кэтлин поймала ритм движений коня. Сдавшись на милость этой гармонии, она испытала странное удовлетворение от ощущения того, как их тела движутся в идеальном тандеме.

Поддерживая, ладонь Девона легла у неё под грудью. Даже через ворох юбок она чувствовала игру крепких мышц его бёдер. В её теле начала зарождаться невыносимая сладкая боль, которая постепенно усиливалась, и вот уже начало казаться, что внутри может что-то надломиться.

Когда они начали подниматься по склону холма, Девон перевёл коня на шаг и наклонился, чтобы перенести больший вес на передние ноги лошади. Вынужденная также наклониться вперёд, Кэтлин вцепилась в грубую чёрную гриву. Девон что-то проговорил, но его голос заглушил гром. Стараясь лучше его расслышать, она немного повернула голову и почувствовала щекой волнующее прикосновение его гладко выбритого подбородка. В горле защекотало, как если бы она только что отведала мёд из сот.

– Почти приехали, – повторил Девон, опалив дыханием её влажную кожу.

Они взошли по склону и поскакали в сторону конюшни, двухэтажного здания построенного из кирпича сливового цвета, с арочными проёмами и каменной лепниной. С одной стороны размещалась дюжина верховых лошадей, а с другой – десяток упряжных лошадей и мул. В конюшне также располагалась седельная комната, упряжная, амуничник⁵, кормоуборочный чердак, каретный сарай и комната конюха.

По сравнению с господским домом Приората Эверсби, конюшня оставалась в превосходном состоянии. Без сомнения к этому приложил руку старший конюх, мистер Блум, крепкий джентльмен из Йоркшира с белыми бакенбардами и сияющими голубыми глазами. Недостаток в росте мистер Блум компенсировал мышечной массой, его руки были настолько мускулистыми и крепкими, что он мог пальцами расколоть грецкий орех. В конюшне придерживались самых строгих стандартов управления. Полы всегда безупречно начищали, каждый металлический крепёж или кожаное изделие тщательно полировали. Кони под опекой мистера Блума жили лучше, чем большинство людей. Кэтлин познакомилась со старшим конюхом примерно за две недели до несчастного случая с Тео, и он сразу же ей понравился. Мистер Блум знал о конном заводе в Карбери-Парке, и о первоклассной породе арабских скакунов, которую разводил отец Кэтлин, и был рад принять Асада в конюшню Рэвенелов.

После несчастного случая с Тео, мистер Блум поддержал решение Кэтлин не лишать Асада жизни, несмотря на требования друзей Тео и других лордов. Блум понимал, что лишь безрассудство Тео привело к трагедии.

– Наездник никогда не должен садиться на коня в гневе, – сказал мистер Блум Кэтлин с глазу на глаз, проливая слёзы после смерти Тео. – Особенно в случае с арабскими скакунами. Я предупреждал лорда Трени: «Если вы затеете сражение с Асадом, он может прийти в неистовство». Я видел, что на его светлость накатил один из его приступов. Сказал ему, что есть дюжина других лошадей, которые больше подойдут ему для скачки в тот день. Он не слушал, но я всё равно виню себя.

После смерти Тео Кэтлин не могла заставить себя вернуться в конюшню. Она ни в малейшей степени не винила Асада в случившемся, но боялась того, что может почувствовать, когда его увидит. Она подвела Асада, так же как и Тео, и не знала, сможет ли когда-нибудь с этим смириться.

Осознав, что они проезжают через главную арку конюшни, Кэтлин на мгновение прикрыла глаза и почувствовала, как внутри неё всё похолодело. Она крепко сжала губы и старалась не издать ни звука. С каждым вдохом она ловила знакомый запах лошадей, их подстилки и корма – успокаивающие запахи из её детства.

Девон остановил коня и спешился ещё до того, как пара конюхов успела к ним подбежать.

– Мальцы, уделите больше времени уходу за ногами, – послышался добродушный голос мистера Блума. – Такая погода приводит к гниению стрелки⁶, – он поднял глаза на Кэтлин, и его манера изменилась. – Миледи. Как приятно вас снова видеть здесь.