— Тогда уходи, Молли! Уезжай в свою башню из слоновой кости. Уезжай и перемывай вместе со своим отцом мне косточки. Расскажи, каким негодяем оказался твой муж. Он будет со всем согласен. Уматывай и оставь меня в покое!

Я заплакала, взбежала по ступенькам на второй этаж, упала на кровать и разрыдалась во весь голос. Люсьен пришел и улегся рядом со мной на кровати. Я знала, что Лео это взбеленит, но я позволила песику меня утешить. Когда он заснул, я из детской мести позволила ему пускать слюни на подушку Лео.

Уже было далеко за два часа ночи, когда я услышала, как Лео поднимается по лестнице. Я до сих пор лежала без сна, хотя давно уже перестала плакать. Он присел на край кровати рядом со мной. Я думала, что сейчас он будет извиняться. Несмотря на все наши ссоры, а их за прошлый год было столько, что припомнить все просто невозможно, мы никогда мы не проявляли столько озлобленности. Я была не только шокирована, но в не меньшей мере испугана этим. Получалось, что пренебрежение, недостаток уважения и высокомерие, а также мой «обман» его доверия полностью разрушили наш брак.

— Так дальше продолжаться не может, — тихо произнес он.

Я села. Люсьен тоже проснулся, увидел Лео, спрыгнул с кровати и скрылся в направлении лестницы. Муж не шевелился и не прикасался ко мне. Комната утопала во мраке, только слабый свет пробивался откуда-то снизу. Я не видела лица Лео, но могла догадаться…

— Понимаю, — прошептала я.

— Я знаю, что мы в последнее время всегда говорим друг другу одно и то же, но я обещаю, Молли… Серьезно. Я не хочу больше ссориться.

— Я тоже не хочу, — сказала я, думая о том, сколько же раз за минувшие годы я повторяла эти слова.

Впрочем, это мое заявление не лишено было искренности. Я никогда не хотела с ним ссориться. Ссора была последним аргументом, который я использовала, когда меня охватывало крайнее отчаяние. Я хотела лишь достучаться до Лео, но как я могла это сделать, если он постоянно убегал от меня?

Я ждала. Настала очередь мужа заключить меня в свои объятия, и тогда мы утешим друг друга, но он даже не шелохнулся. Я почувствовала себя окончательно сбитой с толку.

— Ты знаешь, какое у меня было детство, — тихо произнес Лео. — Сегодняшний скандал… Представь себе пятилетнего ребенка в соседней комнате. Он лежит в кроватке, дрожит от ужаса, а мы ругаемся так же, как сегодня. Мы больше не сможем сдерживаться. Мы уже давно без уважения относимся друг к другу, и так легко это не исправить. То, что было между нами, того больше нет, Молли… А бороться за то, что у нас осталось, нет никакого смысла. Я знаю, как живется ребенку, если его родители постоянно ссорятся. Я хочу, чтобы жизнь нашего ребенка наполняли смех и любовь, а не страх и вопли. Мы сможем этого достичь, — Лео запнулся, откашлялся и завершил свой вердикт, — но для этого мы не должны жить вместе.

У меня перехватило дыхание. Мне хотелось ему возразить, пусть даже я понимала, что Лео прав. Это моя привычка — во всем противоречить, вот только у меня уже не было больше сил спорить.

— Ты сказала сегодня, что ненавидишь меня. Только не говори, что сказала это сгоряча, ладно? Взгляни правде в глаза, Молли. Из меня получился неважный муж. Я погубил наше будущее. Я только и делаю, что обижаю и разочаровываю тебя.

— Это неправда, Лео, — сказала я, удивляясь, впрочем, смирению и покорности, прозвучавшим в моем голосе. — У нас в прошлом были хорошие времена, замечательные времена.

— Да, но с тех пор много времени утекло. Я знаю, что плохо с тобой поступаю, Молли. Ты и сама это знаешь. Но сейчас между нами встала стена, и я не думаю, что смогу тебя простить. Если ты думаешь, что в последнее время у нас все плохо… Господи! Теперь я в таком состоянии, что будет только хуже. Самое лучшее для нас сейчас — разъехаться.

Я понимала, что должна извиниться, но я также осознавала, что мои слова ничего не значат для Лео. Я что-то важное отняла у мужа. И тем нанесла непоправимый урон доверию между нами. Изменить это невозможно. Теперь я могла надеяться только на то, что когда-то, через многие годы, настанет день и я, быть может, смогу частично вернуть его уважение.

Лео повернулся ко мне. Я с трудом смогла разглядеть взгляд его грустных глаз.

— Я такой, каким являюсь, и ты это хорошо знаешь. Я не могу измениться. Я и не хочу меняться. Ты, кстати, тоже меняться не хочешь. Мы сделали все, что могли. Мы можем продолжать в том же духе еще год… два… даже десять лет… но результат все равно будет один. Но теперь, когда мы станем родителями, мы не вправе и дальше впустую тратить время на все эти бесполезные разговоры. Я предпочел бы видеть тебя счастливой, всем довольной, мирно живущей с… кем-то другим.

Я не могла представить себя с кем-то другим, но, когда Лео это произнес, я поняла, что больше не представляю нашу с ним совместную жизнь. Он прав. Безумная тяга к этой его чертовой работе постоянно навязывала Лео тот стиль жизни, который я никогда не смогу принять. Наш брак был обречен с самого начала.

— Ладно, — произнесла я.

Я понимала, что мы дошли до предела и этого разговора нельзя было избежать, но от моего понимания боль не утихла. Мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не расплакаться. Мы сидели в нервозной тишине, спокойно созерцая руины нашего брака и жизни, которую строили вместе. Я думала, что Лео сейчас уйдет, а потом поняла, что уходить он не собирается. Я решила сказать что-то, повернуть наш разговор к примирению на случай, если он этого добивается.

— Мы можем постараться наладить дружеские отношения, прежде чем родится ребенок… хотя бы вести себя цивилизованно…

— Очень надеюсь на это, — тихо произнес Лео, но затем удивил меня, поспешно добавив: — Помнишь, как ты сказала мне, что не ищешь вечного счастья и, как бы ни закончились наши отношения, ты всегда будешь благодарна за то время, что мы провели вместе?

Я кивнула. Слезинка покатилась по моей щеке.

— И я благодарен за то время, что мы провели вместе, Молли. Я рад этому, пусть даже теперь все кончено.

Я притянула его к себе, и мое сердце при этом едва не разорвалось в груди. Я обняла его и нежно поцеловала в щеку.

— Береги себя, Лео, — прошептала я.

Громкое всхлипывание наконец вырвалось у меня из груди. Я видела, как Лео крепко сжал челюсти. Даже в полутьме спальни я смогла увидеть душевную боль, которую выдавали его глаза. Потом он направился к лестнице и исчез в кабинете.

***

Я перебралась в Беннелонгские апартаменты на следующий день. Возможно, я в тот вечер говорила не то, что на самом деле думала, быть может, я тогда на самом деле его еще не настолько ненавидела, но в последующие дни я по-настоящему возненавидела Лео. Я ненавидела тот бардак, в который превратилась наша жизнь. Я ненавидела Лео за то, что он сдался. Очевидно, что все было кончено. Я до сих пор не понимала, как позволила разрушиться самому лучшему, что было в моей жизни.

Прошло несколько дней, и Лео по электронной почте сообщил, что уже встречался с адвокатом, а также порекомендовал мне и самой прибегнуть к услугам юристов. Сообщение я получила, когда сидела у себя в офисе за письменным столом. Вот-вот должен был подойти отец Лео. Когда Эндрю вошел в мой кабинет, я сразу же поняла, что Лео даже не удосужился сообщить членам собственной семьи о том, что между нами произошло. Кровь отхлынула от моего лица, я сказалась больной и уехала домой.

Неужели Лео настолько спокойно относится к происходящему, что хладнокровно начал бракоразводный процесс, даже не поставив в известность своих родителей? Все, как обычно. Он оставил это мне, но я не собиралась ему потакать. Я решила, что ни за что, ни при каких обстоятельствах не сообщу его родне эту новость. Пусть Лео сам разбирается. С меня достаточно и своих проблем.

Итак, я решила проигнорировать его электронное сообщение так же, как и его совет. Я пообещала себе, что буду терпеть столько, сколько сама решу. Я предприму первые шаги к официальному разрыву наших отношений только тогда, когда буду к этому готова.