Вот только облегчения мне ее слова не доставили. Я чувствовал напряжение от нахлынувшего на меня раздражения. Мне хотелось убежать и спрятаться. Господи! Если она и раньше хотела со мной развестись, какие же у меня шансы сейчас сохранить наш брак? Я подкатил к дивану и перепрыгнул на него. При этом мне приходилось поправлять ноги руками, что сводило меня с ума. Мне захотелось сдаться, я чувствовал, что сел в лужу. При виде приближающейся жены я мысленно встряхнулся.

Соберись, Лео. Будь выше этого, по крайней мере, ради Молли.

— Ты в порядке? — спросила она, ставя две чашки на стол и присаживаясь рядом.

— Все хорошо, — ответил я.

Молли потянулась куда-то под стол и вытащила оттуда альбом с фотографиями. Она осторожно положила его мне на колени. Обложку покрывал слой пыли. По краям видны были следы пальцев. Я понял, что она совсем недавно его листала. Прежде чем заговорить, я несколько секунд смотрел на снимок перед собой.

— О боже, Молли! — выдохнул я. — Только посмотри! И как только я мог забыть об этом?

Я провел кончиками пальцев по бумаге, задержав их на ее лице, которое смотрело на нас с фотографии. Мы с Молли стояли, обнимаясь, где-то в парке. Солнце опускалось у нас за спинами. Она смотрела в объектив фотоаппарата, улыбаясь лучезарной улыбкой. Ее глаза сияли любовью и счастьем.

— Хороший был день, — тихо произнесла жена, рассматривая альбом.

— А что больше всего в нем запомнилось? — спросил я.

Молли пожала плечами, окинув взглядом обложку. Заметно было, что она старается не задерживать взгляд на фотографии. Между ее бровями пролегла складка. Она заговорила несколько натянуто.

— Церемония была красивой. Потом мы весело отметили наше венчание.

— А где мы провели первую брачную ночь? — спросил я.

— Мы остановились в номере люкс того отеля, мимо которого проезжали сегодня. Немного глупо, учитывая, что до нашего дома — десять минут езды, но было прикольно.

— И мы…

— И мы… что? — бросила Молли.

Я улыбнулся, и она рассмеялась.

— Продолжай, Лео, скажи, что было дальше!

— И мы… — задвигав бровями, я театрально произнес, — заказывали обслуживание в номер?

Молли рассмеялась. Морщинки на ее лбу разгладились.

— Мы заказали обслуживание в номер. Мы съели завтрак, когда его принесли, а после этого сразу же заснули…

Теперь она весело улыбалась. Воспоминания оживили ее.

— У нас были грандиозные планы на ту ночь. Я потратила целое состояние на нижнее белье, которое я не вытаскивала из чемодана до самой свадьбы. К тому времени, когда тебе удалось наконец расстегнуть все маленькие пуговки на моем платье, единственное, на что мы оставались способны, — это залезть в кровать и заснуть. Но не волнуйся, мы наверстали все упущенное во время медового месяца!

— Мы полетели на Мальдивы, — только сейчас вспомнил я.

Молли энергично закивала в ответ.

— Ты вспомнил?!

— Кажется, начал вспоминать, — радостно произнес я. — Я помню, что несколько дней мы почти не покидали нашего гостиничного номера на курорте.

Молли снова рассмеялась.

— Точно! Первые четыре дня мы вообще не покидали территории виллы. Мы почти не просыхали все это время. Я помню, что, когда все это веселье немного улеглось, мы страдали похмельем еще пару дней. Наш счет за уборку номера, кажется, превысил счет за само проживание.

Я снова перевел взгляд на альбом и перевернул первую страницу. Я начал медленно листать страницу за страницей, рассматривая разные фотографии. Весь альбом чем-то напоминал глянцевый журнал: ярчайший взрыв красок, безупречный макияж, идеальные ракурсы…

— Я помню это фото, — тихо произнес я.

Она проследила за моим взглядом. На фотографии мы смотрели в глаза друг другу. Несколько секунд мы вместе разглядывали снимок. Воспоминания возвращались очень легко, словно я их никогда не утрачивал. Я вспомнила запах скошенной травы и эвкалиптовых деревьев в парке вокруг нас, ощущение шелковистости ее кожи под своей рукой, даже привкус мяты на ее губах, когда я их целовал. Молли сказала тогда, что от волнения не смогла пообедать, но после церемонии у нее так разыгрался аппетит, что она умяла единственный продукт, найденный у себя в сумочке, — маленькую коробочку с освежающими дыхание конфетками. Я вспомнил всепоглощающее чувство любви, гордости и обожания, а еще… мгновения полной робости.

Интересно, откуда у меня эти последние ощущения?.. Постепенно приходят воспоминания. Молли в тот день выглядела просто сногсшибательно, словно оживший портрет кисти классика. Она смотрела на меня как на героя. Надежда и ожидание в ее глазах вселяли в мое сердце не только любовь, но и страх не оправдать ее чаяния. Молли — самое лучшее из того, что было в моей жизни, но теперь ее счастье целиком зависело от меня. От предстоящей задачи быть достойным мужем мне становилось не по себе.

Мы уже довольно долго болтали, когда я решился задать Молли вопрос, который вертелся у меня на кончике языка.

Как только разговор принял доверительный характер, я мягко произнес:

— И когда все стало меняться, Молли?

До этого, пока мы разговаривали, жена придвигалась все ближе и ближе ко мне и теперь лежала, соблазнительно растянувшись на диване, положив голову мне на бедро. Мне это было знакомо. Я вспомнил, что Молли любила лежать вот так даже в первые месяцы нашей близости.

Она посмотрела на меня снизу вверх. Мой вопрос согнал улыбку с ее губ. Она посмотрела куда-то мимо меня в потолок, потом взглянула мне прямо в глаза.

— Обещай, что ты не станешь спорить, пытаясь себя защитить? — прошептала она.

— Обещаю, что постараюсь, — также тихо произнес я в ответ.

— Думаю, все началось тогда, когда ты не прилетел на первую годовщину нашей свадьбы. На то имелись веские причины, но именно это стало началом нашего отдаления.

Молли упоминала об этом, когда рассказывала о мотоцикле, но я так ничего и не вспомнил. Прежде я не решался затрагивать эту больную тему, но, похоже, настало время. Это было сродни ранению, полученному в зоне вооруженного конфликта. Обработка раны очень болезненна, но без нее рана не затянется.

— Расскажешь, что случилось?

Молли подвинулась. Я видел, как она прижимает свои ладони к животу, словно защищает ребенка от того, чтобы он что-нибудь случайно не подслушал. Мне очень это понравилось. Я тут же подумал о том, какой замечательной мамой станет моя жена. Впрочем, долго задумываться об этом мне не дали. Когда Молли заговорила, напряжение вернулось к ней. Я видел, что она старается оставаться такой же благожелательной и открытой со мной, как и прежде, только это у нее не особо получалось.

Протянув руку, я осторожно поправил волосы, спадающие ей на лицо. Она вновь могла видеть выражение моих глаз.

— Ты должен был вернуться домой накануне. Я забронировала нам номер в отельчике в Голубых горах. Я подумала, что там мы сможем покататься на твоем новом мотоцикле.

— Я же, по крайней мере, позвонил тебе и предупредил, что не приеду?

— Да, предупредил, но сделал это, что называется, в последнюю минуту. Господи… Мы разговаривали по телефону накануне вечером. Ты должен был на следующий день уже лететь домой. Ты и словом не обмолвился о том, что можешь задержаться.

Я вообще не понимал, что это такое: Молли рассказывала мне о каком-то полном придурке. А кто ж еще, кроме больного на голову человека, может добровольно лишить себя возможности провести время с такой женщиной, как она? Память об этом эпизоде отказывалась ко мне возвращаться. Я знал, что не в состоянии подхлестнуть мои воспоминания. Когда я вышел из комы, то много времени потратил на то, чтобы напрячься и все вспомнить, но обычно мои попытки приносили лишь головную боль. Молли — единственная калитка, ведущая меня в прошлое. Я постарался не отвлекаться, сосредоточившись только на том, что она говорит.

— Значит, я заранее не позвонил тебе по телефону и не предупредил, что не прилетаю?

— Нет. Сказал, когда уже было поздно. Я лежала в кровати и разговаривала с тобой. Я случайно проговорилась тебе о зарезервированном номере в отельчике. Ты рассмеялся, назвал меня болтушкой и заявил, что я испортила тебе сюрприз. Ты сказал, что не можешь дождаться, когда снова меня увидишь. Я заснула, а когда проснулась, меня ожидала эсэмэска, в которой было сказано, что ты не прилетаешь.