— Ты за это заплатишь, — сказала она мне.

— Серьезно?

— В самом прямом смысле слова. Ты платишь за ужин.

Я рассмеялся, кивнул и покатил к барной стойке. Когда я вернулся к Молли, меня внезапно охватило желание прогуляться с ней. Я любил, держась за ее руку, идти рядом, осторожно помахивая нашими сплетенными вместе руками. Я перевел взгляд на свои бедра, плоские и беспомощные в кресле-коляске. Они уже утратили прежнюю атлетическую форму и похудели.

— В чем дело? — поинтересовалась Молли.

Меня удивило, как она вообще заметила, что мне не по себе, но тут же я вспомнил, как хорошо она меня знает.

— Самый большой недостаток, когда ты прикован к инвалидному креслу, — это невозможность держать тебя за руку и идти рядом, — признался я.

Встав, она накинула ремень сумочки себе на плечо.

— Значит, это — самый большой недостаток?

Я невесело рассмеялся.

— Ты права, — признал я, — самый большой недостаток, когда ты прикован к инвалидному креслу, — это само инвалидное кресло.

— Надеюсь, это ненадолго, — сказала Молли.

Я окинул ее пытливым взглядом.

— Ты в это веришь?

— Конечно, верю.

— Даже при том, что у меня не наблюдается никакого прогресса?

Молли пожала плечами.

— Я все равно уверена, что все будет хорошо.

— А если нет?

— Я уже говорила тебе когда-то, что я об этом не думаю, и тебе тоже не стоит волноваться, — улыбнувшись, ответила она.

Ее глубокая вера дарила мне умиротворение и душевный покой.

— Давай вернемся домой и посмотрим фотографии?

Я рад был уехать из бара. Какие бы тайны здесь ни скрывались, я не был убежден в том, что мы были готовы их узнать.

Глава двадцать девятая Молли

Декабрь 2012 года

Сначала совместная жизнь в браке казалась просто замечательной. Все происходило так, как я себе и представляла. Когда Лео был дома, он всецело принадлежал мне. Когда же Лео приходилось лететь на задание, он проявлял явную неохоту. В эти первые месяцы я чувствовала себя более взрослой, чем когда-либо прежде. Я была замужем за замечательным мужчиной. Я занималась ремонтом в доме, благотворительностью и даже стиркой… и все сама. Больше не было никакой брошенной на пол грязной одежды, которую домработница должна убрать в мое отсутствие. Наконец-то, пусть и с опозданием, я повзрослела.

Иногда по вечерам мы с Лео засиживались допоздна и обсуждали наше совместное будущее. Я и прежде знала, что Лео очень амбициозен, но теперь я видела, что его решимость построить свою карьеру после свадьбы достигла новых высот. Он постоянно рассказывал мне о своих будущих статьях.

— На этом действительно можно построить большую карьеру, Молли, — говорил он мне.

— Твоя карьера и так на взлете, — заверяла я мужа, но его слова ставили меня в тупик.

Его карьера уже сложилась. Со времени получения Пулитцеровской премии Лео и так был известен в мире журналистики. Каких еще высот можно достичь, находясь уже на вершине?

— Я хочу сделать себе имя, — заявлял он, словно я чего-то недопонимала.

Во время наших частых бесед я начинала задаваться вопросом, не пытается ли Лео построением карьеры оправдать в моих глазах свои частые отлучки и свою одержимость работой? Мы были молодоженами. Я осознавала, что мне надо много чего еще узнать, прежде чем я пойму мужа. Это частично составляет ту прелесть, которая заключается в совместном путешествии рука об руку по жизни. Впереди у нас — долгие годы, чтобы разрешить все эти маленькие недоразумения. В те дни я была поглощена работой в фонде. Уверена, что кое-какие мои идеи, возникающие в процессе работы, тоже ставили в тупик мужа.

Иногда в полутьме нашей спальни, во время перерывов между долгими часами нашей интимной близости, мы шепотом обсуждали будущее нашей семьи. То, что в первые месяцы мы не говорили о детях, во многом объяснялось нашими возможностями. Я предполагала, что мы пришли на этот счет к обоюдному соглашению, впрочем, так оно и было.

— С ребенком здесь будет тесно, — предупредила я Лео во время первого нашего разговора.

— Ну, пожалуй, что да, — вздохнув, сказал муж. — А если поставить детскую кроватку возле ванной комнаты?

— Лео!

— Ладно! Ладно! Но давай поговорим об этом позже.

— Может, переберемся в мою квартиру?

Лео пожимал плечами, но я уже поняла к тому времени, что эта идея ему не по вкусу. Хотелось бы мне знать, с какой стати он так невзлюбил мою квартиру? Беннелонгские апартаменты славились на всю страну.

— Можно будет купить что-нибудь новое, — предложила я, — что-то из ретро. Я знаю, что ты предпочитаешь этот стиль, но важно, чтобы квартира была побольше. Чтобы была еще одна спальня.

— Один ребенок или больше?

— А сколько ты хочешь?

— Не знаю. Я никогда об этом особо не задумывался… Я не предполагал, что окажусь в таком положении, когда это станет возможным… Может, несколько? Может, смешанная семья — несколько своих собственных и несколько усыновленных?

— Думаю, ты прав, — улыбнувшись, согласилась я.

Лео станет замечательным отцом.

— Возможно, однажды мы переедем в дом со множеством спальных комнат. Тогда места хватит на всех, скольких бы детей мы ни завели.

Еще было много такого, что нам следовало узнать друг о друге. Нам предстояло пойти на множество компромиссов, но, как бы там ни было, моя жизнь с Лео была похожа на сказку. В тот первый год я просыпалась каждое утро в приподнятом настроении. Ежедневно, даже если в это время Лео уклонялся от шальных пуль в каком-то Богом забытом захолустье, я получала от него весточку, пусть это была только эсэмэска или… записочка, которую муж оставлял на подушке, если улетал слишком рано. Он всегда больше времени проводил дома, чем в своих командировках, которые редко когда затягивались дольше одной-двух недель.

Если бы первый год стал прообразом всей моей дальнейшей жизни, я была бы самой счастливой женщиной на свете.

Глава тридцатая Лео

Август 2015 года

— Чаю? — предложил я Молли, когда мы вернулись домой после ужина.

— О да, — Молли сбросила с себя туфли и начала, шевеля пальчиками ног, разминать их, — с удовольствием. Ты не сочтешь это преступлением против романтики, если я переоденусь, пока ты будешь заваривать чай? Не знаю, связано ли это с ребенком или с излишками углеводов, которые я поднакопила в Риме, но это платье жмет мне в талии.

— Хорошо, иди, — сказал я.

Когда жена поднялась по лестнице, я подкатил к длинному кухонному столу… а потом ощутил себя полным идиотом, слишком поздно осознав, что не смогу добраться ни до чайных пакетиков, ни до самого чайника.

Но даже если бы мне это удалось, то, толкая коляску, я никуда не смогу перенести чашки.

Если когда-либо в моей жизни и случался момент, когда я был на грани истерики, так это был именно этот случай. Я чуть не застонал, но, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, взял из буфета две чашки и поставил их на лавочку рядом с металлическим чайником. Потом я постарался приподняться, опираясь руками о столешницу. Если в чайнике есть вода, я, возможно, смогу просто включить плиту. Я смог немного приподняться, но для этого мне понадобились обе руки. Мое равновесие оставляло желать лучшего, и спустя несколько секунд комната начала качаться у меня перед глазами. После третьей попытки я едва не свалился с кресла-каталки и понял, что пора остановиться, иначе я окажусь на полу, а Молли потом придется меня поднимать.

Допустить этого никак было нельзя.

Через несколько минут Молли бесшумно вошла на кухню и присоединилась ко мне. Выпрямившись в кресле, я указал на чайник.

— Не смог достать, — сказал я, хотя по выражению ее лица было понятно, что Молли и так это понимает.

— Ничего страшного, сама заварю, — заверила она меня.

— Я так хотел заварить тебе чай, — произнес я.

Слова давались мне с трудом. От них веяло раздражением и злостью.

— Лео, — спокойно произнесла Молли, — ничего страшного, мы приспособимся.