— Перестань, — вздохнула она, но при этом слегка улыбнулась.

Я снова чмокнул ей руку.

— Теперь дождемся результатов анализа крови. Кстати, Молли, ты смогла бы уделить мне еще пару часов своего времени?

— А что?

— Я знаю, что это большая просьба, но я очень хочу, чтобы ты лично съездила к моим родителям и сообщила им о ребеночке.

Молли кивнула.

— Хорошо, Лео.

— А когда ты скажешь Лейту и Даниэль?

Жена пожала плечами, встала и начала застегивать пуговицы на своей блузке.

— Я подумаю… Надо будет встретиться с ними, поблагодарить за то, что одолжили самолет, когда с тобой это случилось… В любом случае, скоро…

— Я с ними встречался в последнее время?

— Нет, — коротко ответила Молли.

Ничего сексуального теперь в ней не наблюдалось. Она даже отвернулась от меня, поправляя на себе одежду. Мы что, даже говорить о ее родителях не можем?

— Отношения с ними так и не улучшились?

— Нет.

Молли соскочила с койки, подтянула юбку до талии и пригладила рукой волосы.

— Вина Лейта или моя?

— Я никогда не пыталась свести вас вместе. Никто из вас подобного желания тоже не выражал.

— А что будет, когда родится ребенок?

Она оглянулась на меня и покачала головой.

— Я иногда с ними вижусь, чаще с мамой. Мы как-то разберемся.

— А как насчет его первого дня рождения? Разве мы их не пригласим? А на его выпускной или на совершеннолетие?

— Его?

Я вопросительно приподнял брови:

— Это все, на что ты обратила внимание из моих слов?

Молли вздохнула.

— Со всем этим нам придется разбираться. Ничего, все будет хорошо, как-то справимся. Есть много семей, в которых приходится устраивать по два праздника, отмечая особые события в жизни ребенка.

— Мне такое совсем не по душе, — хмуро произнес я.

— Серьезно? — с издевкой спросила она, глядя мне прямо в глаза.

Я не понимал, отчего такая перемена.

— Что случилось?

— Тебе на самом деле не нравится идея двух счастливых вечеринок по случаю дня рождения ребенка вместо одной, чересчур напряженной? Знаешь, это немного странно слышать от того, кто еще совсем недавно просил меня о разводе.

— Думаешь, справедливо бросать мне в лицо это обвинение, если я ничего не помню? — произнес я как можно мягче.

Лицо Молли приобрело свекольный оттенок. Я не мог понять, злится она или смущается, до тех пор пока ее глаза не сузились. Определенно она разозлилась, но извиняться я не собирался. Она сама должна понять, что я прав.

— Вы с папой и словом не перебросились со времени той ужасной церемонии награждения. Думаю, будет лучше, если мы все так и оставим, — категорично заявила Молли.

Она нагнулась, чтобы обуться в туфли, и вдруг я вспомнил, что она не права.

— Я разговаривал с ним в день свадьбы, — сказал я.

Встав, Молли отрицательно покачала головой.

— Нет.

— Да… дважды… мне кажется.

Это внезапное воспоминание испугало меня. Подробности возвращались ко мне очень медленно. Я вспомнил, как взял мобильник Молли, пока она была в ванной комнате, и забил номер ее отца в свой телефон. Первый раз я позвонил Лейту из своей машины по дороге к дому своего отца. Он сбросил звонок, как только я назвал себя.

Я хотел бросить попытки примирения, но потом решил, что не особенно старался, поэтому, стоя в притворе церкви, еще до того, как начали съезжаться гости, я позвонил Лейту еще раз. Разговор я начал с извинений, а потом, унижаясь до боли, все просил и просил его приехать: «Извините, Лейт! Речь не обо мне и не о вас, речь о той единственной, которая у нас есть, о Молли. Прошу вас!».

Я готов был на время забыть о той ненависти, которую испытывал к Лейту. Молли выглядела очень ранимой и обиженной, когда лежала утром в постели и говорила, как сильно она хочет, чтобы папа вел ее в церкви по проходу вдоль рядов скамеек. Лично я не понимал, зачем Молли нужно благословение и одобрение отца, мне не хотелось, стоя перед алтарем, чувствовать на себе уничтожающий взгляд Лейта, но куда важнее моих ощущений было счастье Молли. Я знал, что всегда буду сожалеть, если не сделаю хотя бы попытку. Мне не хотелось видеть разочарование на лице Молли, когда она в одиночку будет идти вдоль прохода ко мне, навстречу нашей совместной жизни.

— Ты ошибаешься, Лео, — сказала она.

Молли, взяв в одну руку свою сумочку, другой взялась за ручку двери. Я снял коляску с тормоза, но с места не двинулся.

— Нет, не ошибаюсь. Я пытался уговорить его приехать на свадьбу. Ничего, разумеется, не вышло, но я звонил ему дважды.

«Как бы не так, Стефенс, ты ошибаешься, если думаешь, что я приеду и благословлю мою маленькую девочку на свершение самой большой ошибки в ее жизни!»

«Прошу, Лейт! Это важно для нее. Дело не во мне, не в моей просьбе, это нужно Молли».

«Не волнуйся! Я приду к ней, когда она с тобой разведется. Я подготовлюсь заранее и буду ждать».

— Ты никогда мне этого не рассказывал, — сказала Молли. — Ты же ненавидишь моего папу, Лео. Тебе даже не нравилось то, что я продолжала общаться с родителями. Ты постоянно этим меня попрекал.

— Я не помню, почему я никогда тебе этого не рассказывал, — вздохнув, сказал я. — Я не говорю, что неожиданно стал заядлым почитателем твоего отца — меня не настолько сильно стукнуло по черепушке, чтобы такое сказать. Я тебе это рассказал только потому, что, если ты захочешь, я могу еще раз до рождения ребенка попытаться наладить отношения с твоими родителями. Подумай.

Стоя в дверном проеме, Молли, глядя на меня сверху вниз, тихо произнесла:

— Спасибо.

— Не благодари. Может, мне ничего не удастся.

— Для меня очень важно, что ты это предложил. Это доказывает, что ты на самом деле хочешь попытаться все уладить в наших отношениях.

— Я же сказал тебе об этом еще вчера.

— Знаю, но… все равно спасибо.

Глава двадцать седьмая Молли

Декабрь 2011 года

После завтрака Лео вместе с Эндрю отправились в дом родителей переодеваться к церемонии. Анна и Тереза приехали ко мне, в дом Лео. С момента, как они ввалились в дверь, они то и дело хихикали, словно школьницы. Я даже на время позабыла обо всех своих волнениях, связанных с моими родителями.

— Мы уже перестали надеяться, что это когда-нибудь случится, — неоднократно повторяла мне Анна в то утро. — Он в таком возрасте, когда уже мало кто из мужчин женится. Лео так тебя любит, Молли. Я уже не верила, что увижу его таким счастливым.

Мысль, что я принесла Лео счастье, развеяла мою хандру, и я провела утро вместе с его матерью и сестрой. Я чувствовала себя красивее, чем когда-либо за всю свою жизнь.

Я заказала к этому дню платье. У меня были свои представления о том, как я должна выглядеть, но ничто из готового платья даже приблизительно им не соответствовало. Наша свадьба не будет отличаться роскошью. Лео уперся — и нам пришлось платить поровну. Вот только я настояла на том, что платье — полностью моя прерогатива, и это было просто замечательно, так как платье было невероятно дорогим. Оно было сплошь в кружевах цвета слоновой кости. Юбка-годе в пол и коротенькие рукава. Тоже кружевной, узенький поясок чуть более темного оттенка завязывался сзади под глубоким клинообразным вырезом на спине. На голове — малюсенькая шляпка-таблетка. Небольшая вуаль прикрывала верхнюю часть моего лица. Пока я одевалась, Тереза и Анна поджидали меня в гостиной на первом этаже. Когда я спускалась к ним по ступенькам, Анна расплакалась.

Для церемонии мы выбрали небольшую церковь из песчаника в нескольких кварталах от дома Лео. Девичника не было. Гостей было всего человек тридцать. Анна и Тереза поехали со мной в машине, чтобы помочь справиться с платьем.

Когда лимузин остановился у входа, мама и сестра Лео помогли мне выбраться наружу. Я окинула взглядом улицу. Район был плотно заселен. По обе стороны у бордюрных камней стояли два ряда автомобилей. Я окинула взглядом улицу, выискивая хоть одну черную машину из автопарка Торрингтонов.