Я с трудом оторвал свой взгляд от жены и бессмысленно посмотрел на полированные половицы. Я сосредоточился, но в результате получил лишь головную боль. С каждым ударом сердца пульсирующая боль отдавалась в моей голове. Все слишком запуталось. Было бы разумным сделать паузу, но этот разговор был не из тех, которые можно было прервать, съездить за болеутоляющими, а потом вновь продолжить.

— Я не могу представить себе, чтобы ты перестала быть для меня чем-то сродни бесценному дару, — произнес я.

Но моя память оставалась чистым листом бумаги. Я думаю, что самое последнее мое воспоминание — то, как я делал ей предложение. Да, мы, конечно, ссорились, как и все другие пары, но хорошие времена значительно перевешивали дурные.

— Мне сложно вообразить, как такое могло случиться, чтобы я решил от тебя уйти.

— Но ты уходил от меня даже тогда, когда мы еще только встречались, — сказала Молли. — Каждая твоя командировка, каждая написанная тобой сенсационная статья, ради которой ты летал на другой конец света, стали началом того, что привело нас к разрыву.

Я с трудом сдержал свое раздражение.

— Ты хочешь сказать, что во всем виноват был я?

Я не кривил душой, когда говорил Молли, что ничего не помню, вот только агрессивная защита, которую я пустил в ход, была мне знакома. Быть может, я не помнил конкретные случаи, но неудержимое желание наброситься на нее давало о себе знать. Явно это намерение проявлялось чуть ли не миллион раз до этого.

В этом, значит, причина? Она пыталась заставить меня бросить любимое дело во имя нашего брака, а я предпочел именно работу? Мне трудно было поверить, что она поставила меня перед выбором, но я также не представлял, что бы я предпочел сейчас, окажись на распутье.

— Быть женатыми — куда труднее, чем мы вначале думали, — сказала Молли.

— То есть ты хочешь сказать, что быть моей женой куда труднее, чем ты предполагала? — спросил я.

Ничего сильней мне не хотелось, чем уладить это недоразумение прямо сейчас. Я мечтал увидеть в ее глазах блеск той привязанности, которую она испытывала раньше, тем не менее упорно продолжал спорить. По тому, как потемнел взгляд Молли, я понял, что она прочла мои мысли.

— Мы оба совершали ошибки.

— Ты хочешь все исправить?

— Не знаю, — призналась она, и сердце мое сжалось в груди. — Со времени твоего пробуждения из летаргического сна я то и дело замечаю, как ты возвращаешься к прежним своим привычкам. Если мы сможем вернуться к тому, что между нами было еще до того как… то, разумеется, я этого хочу… Но…

Я слышу это «но», хотя она его не произносила вслух, просто по ее тону было понятно, что последует продолжение.

— Но Лео, — слабая, просительная улыбка появилась на ее лице, слезинка блеснула в ее глазах, и Молли покачала головой, — ты не желаешь ничего исправлять. Как только восстановится твоя память и ты встанешь на ноги, единственное, что ты захочешь, — вернуться на работу, а потом полететь в очередную командировку. Это вернет нас к тому, с чего начали.

— Дорогая, теперь я понимаю, что частично наша проблема заключалась в том, что я много работал. В любом случае какое-то время я еще пробуду в Сиднее. Работать я сейчас не могу. Разве нельзя посвятить это время нам, пока я выздоравливаю? Я хочу, чтобы мы были вместе, Молли. Мы можем действовать сообща?

— И как ты это себе это представляешь? — она приподняла одну бровь, бросая мне ласковый вызов. — Как, по-твоему, мы должны «действовать сообща»?

— Разговаривать, — от моего предложения Молли лишь поморщилась, что заставило меня спросить: — Думаешь, это не поможет?

Жена грустно улыбнулась.

— Понятия не имею. Мы никогда по-настоящему об этом не говорили. Мы сразу же переходили на крик.

Я шумно вздохнул.

— Значит, с сегодняшнего дня все будет по-другому — мы перестанем кричать и будем спокойно разговаривать, — я улыбнулся, надеясь, что улыбка будет ободряющей. — Мы сможем со всем разобраться, я уверен, что сможем.

— Без этих твоих воспоминаний ты кажешься таким наивным, Лео, — прошептала Молли.

А она мне казалась такой уставшей. Мне это совсем не понравилось, не понравилось потому, что, скорее всего, именно я тому был виной.

— А это плохо? — спросил я. — Думаешь, я наивный?

— Нет, — ответила она. — Я просто… я не уверена, что смогу пройти через все это еще раз, Лео, особенно если мы придем к тому же, что и в первый раз.

— Не придем. Обещаю тебе.

Я отпустил ее, а потом осторожно провел руками по коротенькому ежику волос на своей голове. Я обессиленно вздохнул.

— Господи! Чего-чего, а этого я никак не ожидал, когда начал сегодня этот разговор.

— Извини, Лео, — вздохнула Молли.

Я взял ее руку и крепко сжал ее в своих руках. Я ощущал своими пальцами мягкость ее кожи. Любовь к ней распаляла меня. Возможно, впереди нас поджидает непростая работенка, возможно, позади остался грандиозный кавардак, в котором я пока не могу разобраться, но я не боялся предстоящей борьбы. Если что в моей жизни и стоит того, чтобы за это побороться, так это Молли.

Глава двадцать пятая Молли

Декабрь 2011 года

Утром в день свадьбы я проснулась в доме Лео. Теперь этот дом стал и моим, по крайней мере, теоретически. Мы перевезли последнее из моей одежды еще на прошлых выходных. Мою квартиру мы решили сдавать в аренду в качестве эксклюзивного места для проведения выходных и праздников. Я еще не успела почувствовать себя здесь как дома, но мы уже вовсю обсуждали ремонт и перепланировку. Никогда прежде мне не приходилось жить в такой тесноте. Чтобы мне здесь было удобно, придется вложить немало денег, но, если Лео здесь будет счастлив, жизнь в этом доме станет для меня просто замечательной.

Он лежал рядом на кровати и лишенными даже намека на сонливость глазами смотрел на меня. Повернувшись в его сторону, я взглянула на него в слабом утреннем свете. Вчера вечером он был в парикмахерской. Щеки и подбородок, если не считать легкой тени пробивающейся щетины, были гладко выбриты. Лео предпочитал отращивать волосы и бороду, но мне больше нравилось, когда он брился.

— Привет, — улыбнулся он.

— Смотрел на меня, пока я спала? — прошептала я.

— Я не хотел засыпать, опасаясь, что, когда проснусь, окажется, что все это был лишь сон.

Улыбнувшись, я нежно прикоснулась к его щеке.

— Я знаю, что ты чувствуешь.

— Ты нервничаешь? — спросил Лео.

Я покачала головой. Я не нервничала ни из-за брака с Лео, ни из-за церемонии бракосочетания, ни даже из-за вечеринки, которую мы запланировали… Беспокоил меня только мой отец. Он даже не удосужился ответить на приглашение. Я позвонила маме, и она сказала, что папа не хочет приходить на свадьбу и что она «работает над этим». Я спросила, сможет ли она прийти одна, если папа откажется. Мама не ответила.

Я поверить не могла, что собираюсь выйти замуж за любовь всей моей жизни, а родителей при этом не будет на церемонии… Папа не поведет меня по проходу между скамьями… Нет, так не должно было случиться.

— Хотелось, чтобы папа приехал, — сказала я.

— Я тоже этого хочу, — ответил Лео.

— Серьезно?

— Ради тебя.

— Быть может, произойдет сюрприз. Мама сказала, что уговаривает папу.

— А если он не захочет, твоя мама сама сможет приехать?

Я тяжело вздохнула.

— Не знаю, — я пыталась добиться, чтобы мой голос звучал ровно, но у меня не получилось. — Я не хочу идти по проходу одна. Это совсем не похоже на то, о чем я мечтала.

— Меня злит, что они просто не могут порадоваться твоему счастью, Молли.

— Может, если бы мы не поставили их в неудобное положение во время церемонии награждения… — видя, как заиграли желваки на скулах Лео, я поспешно прибавила: — Я не говорю, что ты поступил неправильно. Мне просто кажется, что, если бы я повела с ними честнее и обо всем заранее рассказала, этого конфликта могло бы не быть.

— Сомневаюсь, что это могло бы что-то изменить. Проблема не в том вечере, дорогая, а во мне. Я — проблема.