Внезапно паника во мне улеглась, и я подчинилась своей судьбе. Я успокоилась. Пришло время положить конец этой прогулке по тропе памяти. Я не могла больше продолжать. Еще один час таких воспоминаний может принести нам много страданий.
Я терпеливо ждала, пока соберусь с мыслями, потом перевела дух и тихо произнесла:
— Лео, я беременна.
Часть вторая Глава двадцать четвертая Лео
Август 2015 года
Стоило Молли сказать это, я понял, что тут что-то не так.
Я чувствовал в себе раздражение, которое не вязалось с произнесенными ею словами. Молли тоже разволновалась. Я видел, как ее тело дрожит. Сначала неловкое чувство настолько затмило мой разум, что я даже не сразу понял, о чем она говорит. Все, что я понимал: эта новость чем-то мне неприятна.
— Это ведь хорошо? — наконец произнес я.
Слеза скатилась по щеке Молли. Я, подчиняясь эмоциональному порыву, объехал стол, чтобы неуклюже ее обнять. Я вспомнил слезливые недели после нашего возвращения в Сидней. Эта слезливость совсем не вязалась с той Молли, которую я помнил. Я не задумывался над этим, списывая все на стресс, вызванный тем, что случилось со мной. Теперь же все объяснялось просто: это был гормональный взрыв, связанный с беременностью. Наклонившись, я стал присматриваться к ее фигуре под пижамой. Фигура Молли явно немного изменилась по сравнению с той Молли, которую я помнил. Она слегка располнела, а формы ее округлились.
— Мы узнали об этом всего за несколько недель до аварии, — прошептала она.
Молли казалась необычайно напряженной. Я видел, что говорит она с неохотой, хотя и не понимал причину.
— У меня не было времени все хорошенько обдумать. Я не знала, когда тебе лучше сказать, не хотела давить на тебя…
Ребенок. Я попытался осознать, что же это для меня значит. Я стану отцом. Если начистоту, то я всегда хотел иметь детей, вот только мне не удавалось переключиться настолько, чтобы подумать об этом серьезно. Ребенок от Молли! Господи! Отчего у меня это разочарование? Это ведь замечательно! Почему же я испытываю это беспокойство?
— Ты разве не рада, Молли?
— С учетом всего, что с тобой случилось, я решила немного повременить с этим воспоминанием, но, глядя на то, каким бодрячком ты выглядишь на этой неделе… Вскоре все станет заметно, поэтому скрывать дальше уже нельзя …
Разочарование нарастало не ослабевая. Я осторожно попытался разобраться в своих чувствах так, словно это было что-то далекое, не имеющее ко мне никакого отношения, загадка, которую неплохо бы разгадать.
— Как я себя повел при этой новости? — мягким тоном спросил я.
Молли покачала головой.
Через минуту, когда я подумал, что уже не дождусь ответа, Молли произнесла:
— Тебе трудно было с этим свыкнуться…
— Было ли это… — Я едва не произнес «случайностью», когда понял, насколько грубо это прозвучит, поэтому тут же осадил себя: — …сюрпризом? Или это то, чего ты ждала?
Молли кивнула, но теперь она отвернулась от меня. Я не мог видеть выражение ее лица. Мое разочарование никуда не исчезло и не унялось. Я заставил себя перестать думать о своих чувствах в отношении беременности Молли, а постарался понять, что будет дальше с появлением этого младенца.
К моему немалому неудовольствию, первая моя мысль была о дополнительных трудностях, которые будут возникать всякий раз перед очередной командировкой. Я мысленно представил себе, что скажет Молли, если узнает, о чем я думаю.
— Сколько детей мы хотели?
— Мы не решили, — тихо ответила Молли. — Ты хотел много детей, несколько своих и, возможно, несколько усыновленных. Ты расстроен, что я до сих пор об этом помалкивала?
— Черт! Если бы ты сообщила мне об этом в первый день, я бы не удивился, что после этого ты снова впал кому!
Молли даже не улыбнулась, а, повернув голову, посмотрела мне прямо в глаза.
— Ты уверен, что ты сейчас в норме?
— Так вот почему ты была такой…
Я старался выразить словами то беспокойство, от которого не мог избавиться. Только теперь ко мне вернулись воспоминания, связанные со всем, что предшествовало нашему обручению. Я вспомнил о необыкновенной близости к Молли, о которой не помнил с тех пор, как очнулся после автокатастрофы.
Похоже, своим вопросом я напомнил ей об этом. Жена обмякла, тяжело опершись о стол, словно ее признание забрало у нее последние силы. Но она тут же встряхнулась и твердо посмотрела на меня. Я прочел в ее взгляде сопротивление.
— Есть еще кое-что, Лео, — произнесла она. — Я не знаю, как тебе об этом сказать. Мне следовало бы давно это сделать, но…
— Все в порядке, дорогая, — мягко заверил я ее.
Я видел, что ей не по себе. Хотя я и нервничал по поводу того, что Молли еще что-то может мне рассказать, первым моим побуждением было успокоить ее.
— Можешь рассказывать.
— Пообещай мне, что ты попытаешься понять, Лео. Я скрывала от тебя просто потому, что не знала, как рассказать. Я пыталась несколько раз заговорить, но…
— Молли, — тихо произнес я.
Рукой я поправил челку, спадающую ей на глаза. При этом, пытаясь ее утешить, я всеми силами старался побороть нарастающий во мне страх.
— Что бы там ни было, я со всем справлюсь.
— Мы расстались, Лео… Ты подал на развод, — прошептала она.
— Этого не могло быть, — тотчас возразил я.
Я отстранился от нее и посмотрел на нее испытующе. Она говорила полнейший вздор.
— Особенно в ожидании ребенка. Мы просто не могли, — добавил я.
На глазах Молли выступили слезы. Я абсолютно ничего не понимал. Я только что вспомнил о том, как сделал ей предложение. Замечательные воспоминания! Мир был всецело наш в течение этих пяти минут. Она что, хочет разрушить наши отношения? Это просто невозможно!
— Все осталось в прошлом, Лео.
— О чем ты?
Я терял терпение. Я беспрестанно чувствовал какое-то раздражение с того момента, как пришел в себя, но то раздражение было совсем другим. Теперь я чувствовал, что перестаю понимать собственную жизнь. Ведь еще совсем недавно мне казалось, что Молли — главная ее составляющая.
Я не мог представить себе ситуации, приведшей к тому, что я захотел бы ней расстаться. Она только что сказала, что я подал на развод. Я не могу с этим согласиться и не соглашусь.
— Молли, — сказал я, заставляя себя говорить спокойно, стараясь ясно выражать свои мысли, — о чем ты говоришь?
— В этом году стало совсем трудно, — дрогнувшим голосом тихо произнесла Молли. — Мы часто ссорились. Все валилось из рук, Лео.
— Я бы не мог утратить веру в наш брак, — сказал я скорее себе, чем ей, затем глубоко вздохнул и перевел дыхание, словно готовился к бою. — Но если это правда, тогда я рад, что попал в аварию. Явно прежде я совершенно выжил из ума.
Я до сих пор многого не помнил, но при этом ничуть не сомневался в своей любви к Молли. Что бы между нами ни случилось, я знаю, что могу довериться этой любви.
Молли посмотрела на меня.
— Лео, — грустно произнесла она, — о чем ты говоришь?
— Если все так, как ты утверждаешь, то мы с этим справимся.
— Ты даже не знаешь, чего на самом деле хочешь.
— Единственное, в чем я уверен: я тебя люблю. А еще я знаю, что ты тоже меня любишь. Все остальное — неважно, или я не прав?
— Когда-то я тоже так думала, — произнесла Молли. — Когда ты сделал мне предложение, помнится, я подумала, что даже если нам придется туго, мы теперь всегда будем друг у друга. Но все оказалось далеко не так просто.
— Боюсь, тебе придется переубедить меня, Молли, — покачав головой, сказал я.
Но вдруг меня осенила новая мысль: это все можно решить и изменить.
— Ты же любишь меня? — немного отстраняясь от нее, осторожно спросил я.
— Я же тебе сказала это пять минут назад. Я всегда буду тебя любить, Лео.
— Неужели стало настолько плохо, что ты согласилась поставить крест на нашем браке?
— А ты точно ничего не помнишь? — едва прошептала Молли. — Колокольчики звенят или нет?
