— Он и тебя бил, Лео? — прошептала она.

Я не произнес ни слова. Не было смысла. Она лежала близко и могла чувствовать, как я напрягся… Иногда я и сейчас слышал те звуки: скрип двери и нетвердое шарканье его ног, что означало — он снова пропил все наши деньги. Майк злился, что вынужден был рано уйти из паба. Он искал, на ком бы выместить свою злость. Я слышал, как мама старается меня защитить. Ее голос становился все громче и громче, доходил до отчаяния, но, несмотря на это, Майк все приближался к моей комнате. Я как будто притягивал его злость. Я не понимал, почему так происходило. Только став подростком, я осознал, что не заслуживал такого обращения с собой.

Иногда мама плакала после того, как он избивал ее. В другой раз раздавался страшный хруст, потом визг — и моя дверь с грохотом распахивалась. Я весь съеживался. Он всегда казался мне ужасно огромным, его злость и склонность к насилию были безграничны.

Я, как и все дети, смотрел по телевизору приключения разных супергероев, но мне казалось, что даже они были бы бессильны против громадины Майка. Я был беспомощен, а мое положение было безнадежным.

— В то время я постоянно ввязывался в неприятности, — бесцветным голосом рассказывал я. — Я тусовался с ребятами из своего дома. Мы грабили дома и угоняли автомобили… Чем старше я становился, тем все больше убеждался в том, что во многом похож на Майка. Мне начинало казаться, что я стану таким же.

— И что изменилось?

— Когда я пошел в старшую школу, произошел резкий скачок в моем физическом развитии. Однажды Майк пропал, а когда вернулся, я вдруг понял, что достаточно вырос, чтобы постоять за себя. Тогда Эндрю еще не изобрел программу, направленную против прогулов. Он всего лишь обучал нас карате в школе. Я кое-что слышал о нем от соучеников. Я не имел возможности платить за тренировки, но Эндрю согласился, чтобы я занимался бесплатно, при условии, что я перестану прогуливать занятия в школе и буду регулярно дважды в неделю ходить на карате. Я принял его условия и вскоре понял, что я не такой уж и тупой, как до этого считал. Чем старательней я учился, тем больше тренировок он разрешал мне посещать. А потом я вдруг понял, что мне нравится учиться. Я тренировался, как маньяк, и учился, как одержимый. Все вокруг меня начало меняться. В следующий раз, когда Майк захотел ударить маму, я встал между ними. Пришлось сломать ему челюсть. Больше мы его не видели.

— Лео… — прошептала Молли.

Я услышал боль в ее голосе и напрягся.

— Не надо, — произнес я.

Сказано это было излишне порывисто и грубо, чем я намеревался, но я всеми силами старался оставаться открытым к разговору. В то же время мой внутренний голос приказывал мне молчать. Я не намеревался слишком распространяться о своем детстве. Я не хотел произвести тягостное впечатление на Молли, поэтому решил ограничиться сухой констатацией фактов: «Мой отец был мерзавцем. Я выкарабкался. Жизнь продолжается».

— Не надо жалеть меня, Молли. Я не нуждаюсь в жалости. Та ночь, когда я ударил мерзавца, стала ночью моего перерождения. Когда Майк выбежал прочь из квартиры, я понял, что победил его. Когда я проснулся на следующее утро, я чувствовал себя так, словно могу править целым миром. Вечером я увидел по телевизору новостной сюжет об иракской войне. Этот сюжет определил мою дальнейшую судьбу. Я решил, что смогу достичь чего-то в своей жизни.

Я ощутил влагу на моей груди — это слезинка скатилась с ее щеки. Я понял, что Молли плачет. Со слезами можно справиться. Слезы для меня — совсем другая история.

— Не плачь, — прошептал я, стараясь самому не расплакаться.

Это будет унизительно. Я злился… Скажет ли она? Господи, я надеялся, что нет. Я сжал челюсти, устремив взгляд в потолок.

— Я не могу, — прошептала она.

— Не надо… пожалуйста…

— Я тебя люблю, — вдруг произнесла Молли. — Мне нравится твой взгляд на мир вокруг. Мне понравилось, как ты мне его показал. Мне нравится, как ты обо мне заботишься. Я люблю того мужчину, которым ты стал, Лео, но я ненавижу то, что тебе пришлось для этого пережить.

Я тебя люблю… Я осторожно приподнял ее за плечи так, чтобы взглянуть ей в лицо. Щеки Молли блестели в полутьме спальни.

— Я люблю тебя, — сказал я.

Я смотрел ей прямо в глаза. Слова слетали с моих губ так же легко, как любые другие обычные слова в обычный день.

Но день, вернее ночь, была необычной. Именно тогда я понял, что хочу прожить свою жизнь вместе с Молли.

Глава двадцать третья Молли

Август 2015 года

Воскресенье. За окнами идет дождь. Без перерыва моросит с самого утра. Я была очень рада, что мне не надо было покидать теплую квартиру до самого вечера. Мы с Лео собирались поужинать в реабилитационной клинике.

Прежде чем спуститься вниз, я раскопала на антресолях платяного шкафа в нашей спальне наш свадебный альбом и, прижимая его к груди, спустилась по лестнице вниз.

Расположившись на диване, я положила альбом себе на колени. Пара с обложки альбома мне представлялась моими старыми друзьями, с которыми я давно утратила связь. «Интересно, что с ними случилось?» — спросила бы я, а Лео улыбнулся бы и заверил меня: «Они очень сильно любили друг друга. Что бы с ними ни случилось, уверен — они счастливы».

Прежде чем я успела пролистать альбом, я услышала за дверью шум. Я сунула альбом на полочку под столешницей кофейного столика, вскочила на ноги, поправила ладонью прическу и побежала к двери. Я решила, что это миссис Уилкинс, вот только старушка всегда окликала меня, чтобы не испугать внезапностью своего прихода.

— Добрый день, — произнесла я, подойдя к двери.

— Это я, — послышался голос Лео.

Я отперла замок и улыбнулась ему. Позади коляски мужа стоял водитель, держа зонтик у него над головой.

— Привет, любимая.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, внимательно всматриваясь в выражение его лица, выискивая следы гнева или душевной боли.

Неужели память к нему вернулась?

Веселая улыбка скользнула по его губам. Лео махнул в сторону приоткрытой двери.

— Можно войти?

Я поспешно отступила в сторону, пропуская мужа.

— Что планируешь? — спросил Лео, когда, попрощавшись с водителем, он вместе со мной перебрался на кухню.

— Я только что встала с постели, хочу заварить себе кофе. Хочешь чашечку?

— Отлично.

— Я думала, что и ты сегодня будешь отдыхать. Разве мы не договорились встретиться сегодня за ужином?

— Я по тебе соскучился, — сказал муж.

Я окинула Лео взглядом. Он внимательно меня разглядывал.

— Я пытался кое-что вспомнить, но все покрыто тьмой, поэтому я решил приехать и поговорить с тобой.

— Что ты пытался вспомнить?

— Мне кажется, что я вспомнил, как мы встречались… все те долгие месяцы… Я вспомнил, как ты основала фонд и как много работала в первые месяцы… Я вспомнил, как ты переживала из-за этой работы.

— Ты вспомнил, что я тогда много работала? — рассмеялась я. — Хорошо, что ты не помнишь моего мужа в те времена.

Лео улыбнулся моей глупой остроте.

— Что ты пытаешься вспомнить? — напомнила я, готовя кофе.

— Я не помню, как мы от свиданий перешли к помолвке. Я сделал тебе предложение? Как это случилось?

«Выйди за меня замуж», — прошептал он. Дождь лился с небес. Обожание, светящееся в его глазах, и глубокое уважение, с которым Лео произносил эти слова, убедили бы меня даже в том случае, если бы я в чем-то сомневалась.

Я перевела взгляд на окно. Струйки дождевой воды сбегали по стеклу вниз и падали на землю. Вдруг я подумала, почему Лео приехал сюда без предварительного уведомления и почему я сегодня утром достала альбом со свадебными фотографиями… Он сделал мне предложение в день, как две капли воды похожий на сегодняшний.

— Пошли в столовую, — предложила я. — Я покажу тебе одну фотографию.

Взяв чашки с кофе, я последовала за мужем. Лео посмотрел на стену, завешанную снимками.

— Помнишь это фото? — спросила я, поставив перед ним чашечку с кофе.