Я видел, насколько она расстроена, но не мог понять, в чем тут дело. Я не понимал, почему неодобрение отца так сильно задело Молли. Казалось, что она потеряла смысл жизни, но для меня это было просто нелепо. У нее было столько возможностей, у нее было все! За исключением работы, которую Молли никогда не любила.

Если до этого е-мейла Молли лишь грустила, то после него на нее стало просто жалко смотреть. Приближалось время очередной командировки, и я не знал, что делать, если депрессия, навалившаяся на нее, не пройдет до моего отлета. Я начал не на шутку тревожиться. Я вытаскивал ее из квартиры прогуляться на солнышке, покупал ей вкусняшки и настаивал, чтобы Молли их ела. Я вовсю старался быть с ней терпеливым и во всем помогать. Когда я пытался ее разговорить, она лишь заверяла меня в том, что только рада тому обстоятельству, что внешний стимул подтолкнул ее к принятию этого решения… Вот только эти заверения совсем не вязались с жалким видом Молли.

Я хотел всецело поддерживать и подбадривать Молли. Вначале так оно и было. Однако целыми днями я разрабатывал планы, как глубже докопаться до сути растущего гражданского противостояния в Сирии, несущего за собой все больше жизненных невзгод для простых людей, а по вечерам моя до неприличия богатая подружка горевала о потере работы, которую она ненавидела. От этого можно было сойти с ума.

Когда я уже не мог дольше откладывать свою поездку, я понял, что пришло время для решительных действий. Я позвонил ей после работы, выйдя из редакции «Ньюс-Мансли».

— Как насчет того, чтобы одеться? Я хочу с тобой прогуляться, — предложил я.

— Зачем? — ответила она бесцветным голосом, отчего мне стало не по себе.

— Мне кажется, пришло время показать тебе мой спортивный зал, — произнес я.

— Я не в том настроении, чтобы заниматься спортом, Лео.

— Я тебя не затем туда хочу повести, — вздохнув, сказал я. — Я хочу ознакомить тебя с иными перспективами.

— Господи! — простонала она. — Мне это уже не нравится! Разве я не могу успокоиться, просто жалея себя?

— Надень кроссовки и джинсы. Я зайду за тобой через полчаса.

Глава двадцать первая Молли

Август 2015 года

— Сегодня я повезу тебя туда, где тебе точно понравится, — сказала я Лео, когда на следующий день зашла к нему в комнату.

— Вчера мне многое понравилось, — возразил он и подмигнул мне, выключая «Киндл».

Я понимала, что он имеет в виду поцелуй. Мне не следовало его вчера целовать. Я покраснела.

— Уверена, что кое-что понравилось, но явно не то, что женщина, которую ты едва помнишь, ни с того ни с сего утопила тебя в слезах в буквальном смысле слова, — пробурчала я.

— Вчера я чувствовал себя мужем, утешающим свою жену, а не бесполезным инвалидом.

Я попыталась придумать достойный ответ, но Лео избавил меня от такой необходимости.

— И дело тут не только в тебе, — поддразнил он меня.

Я вяло улыбнулась.

— Куда мы сегодня поедем? — спросил Лео.

— Думаю, пришло время показать тебе мой фонд.

— Об этом знаменитом фонде я знаю только то, что там работает Тобиас, о котором я тоже ничего не знаю.

И снова сарказм. Я задержала дыхание, досчитала до пяти и выдохнула.

— Я пытаюсь тебе помочь, Лео.

— Не стоит обижаться. Я просто шучу.

Непринужденная легкость его слов только подлила масла в огонь моего раздражения.

— Ну, если не хочешь, то… — начала я довольно резко, но Лео, потянувшись ко мне, взял меня за руку.

От неожиданности я умолкла, не договорив. Я хотела высвободить руку, но муж держал ее крепко.

— Молли! — мягко произнес Лео. — Я только пытаюсь не терять чувство юмора, подсмеиваясь над тем положением, в которое угодил. Я понимаю, что это не смешно. Мне совсем не смешно. Я ненавижу всей душой это свое состояние. Я просто пытаюсь легко к этому относиться. Пожалуйста, не думай, что я не ценю все то, что ты ради меня делаешь.

Вздохнув, я вновь дернула свою руку. Лео отпустил ее и внимательно посмотрел на меня.

— Поехали?

— Пока нет.

Он поднял руку и указал на свои губы. Наши взгляды встретились.

— Ну, ты сейчас немного не в себе, поэтому, думаю, нам надо поцеловаться и помириться, прежде чем ехать.

Я нагнулась, чтобы сухо его чмокнуть.

— Вот, — сказала я, но прежде чем я успела отстраниться, муж поднял руки и заключил в ладони мое лицо, утонув пальцами в моих волосах.

Он и раньше часто так меня целовал, притягивая мое лицо к своему, словно касания наших губ было недостаточно.

— Я знаю, что тебе нравится меня целовать. Ты показала мне это вчера вечером, — прошептал он и, подавшись вперед, поцеловал меня очень нежно.

Было неудобно, пришлось нагибаться, но нежное прикосновение его губ стерло последние остатки моего раздражения. Он не разжимал свои руки, пока целовал, просто положил их на мой затылок. Сделав секундный перерыв, он погладил большим пальцем меня по щеке.

— Перемирие?

— Да, — еле прошептала я в ответ.

Я чувствовала, что мое сердце готово вот-вот выскочить из груди. Он прав. Я до сих пор люблю с ним целоваться. Я всегда любила и буду любить его губы, касающиеся моих губ. Когда я находилась с ним рядом, я чувствовала, как его запах мгновенно придает мне уверенность, и ощущала себя в полной безопасности. Именно поэтому я долго не стирала простыни после того, как Лео улетал в очередную свою командировку.

— Нам надо ехать, — сказала я.

Я не хотела, чтобы наш поцелуй окончательно вскружил мне голову, поэтому мой тон был излишне сух. Я ощущала, как краска заливает мне щеки. Я выпрямилась. Меня слегка покачивало.

Я услышала, как Лео вздохнул, а потом кивнул в сторону двери:

— Иди первой, дорогая.

***

Как ни странно, я очень нервничала перед тем, как продемонстрировать Лео труд трех моих последних лет. То, что я сделала, было не ради него. Я просто хотела изменить мир к лучшему. Но сейчас мне казалось, что прежний Лео совершил путешествие во времени ради того, чтобы увидеть, чего же я достигла. Что бы с нами ни произошло за эти три года, прежний Лео изменил мою жизнь, и мне хотелось, чтобы он по достоинству оценил мои свершения.

Когда мы свернули на улицу, ведущую к Редфернскому центру спорта и отдыха, я внимательно смотрела на Лео, ожидая, как же он поведет себя. Я видела глубокие морщины на его лице. Когда он увидел панораму, открывшуюся перед ним, глаза его округлились. От старого, ветхого актового зала, в котором прежде ютился спортивный зал Лео, ничего не осталось. Та же судьба постигла окружавшие зал здания. На их месте вырос новый, состоящий из нескольких зданий, общественный центр. За ним высилось ультрасовременное административное здание, в котором работали сотрудники моего фонда.

Когда автофургон остановился на предназначенной для инвалидов автостоянке возле нашего учреждения, мы очутились как раз недалеко от указателей, направляющих посетителей по лабиринтам зданий комплекса.

«Редфернский центр спорта и отдыха под патронажем Фонда имени Деклана Торрингтона».

— Ничего себе… — тихо произнес Лео и повернулся ко мне.

Его глаза были широко открыты.

— Ты сделала это?

— Не я, — не задумываясь, возразила я и покраснела. — Я лишь руковожу фондом, но со мной работает целая команда. Они сделали это.

— Молли?..

Взгляд Лео на мгновение остановился на зданиях позади нас, а потом вернулся ко мне. Прежде я никогда не видела мужа в таком душевном смятении.

— Но как? Зачем?

— Помнишь тот первый вечер, когда ты привел меня сюда? — спросила я.

Лео нахмурился, задумался и покачал головой. Водитель вышел из автофургона. Я наблюдала за тем, как он обходит машину, чтобы распахнуть дверцу.

— Давай войдем туда. Быть может, это пробудит какие-то воспоминания.

***

Когда мы вошли в спортивный центр, я не сводила с Лео глаз. Он окинул взглядом вестибюль и первым делом направился к указателю, прикрепленному к двери. Он читал с сосредоточенным выражением лица. Я последовала за ним и теперь стояла и наблюдала за тем, что читает муж.