Он наклонился и прошептал ей на ухо:

— Тебе это никого не напоминает? Она отодвинулась.

— Нет. Это не весь отрывок. Персиваль давал мне эту книгу. Не помню точно каждое слово, но там дальше описывается, как человек совратил девушку, которую любил, а когда у него кончились деньги, он передал ее другим.

Вариан вытаращил глаза.

— Ты знаешь? Ты знала, что твоя тетка говорила Персивалю, будто я похож на Чайльд Гарольда?

— Возможно, она тебя таким видела. Но со мной ты не скитался без цели, угрюмый и трагический.

— Потому что мой опрометчивый ангел-хранитель решил изменить путь моих странствий и подсунул мне Персиваля. Все, что случилось после той ночи, когда он соврал про черную королеву, — каждый конфликт, страхи и головная боль — все было необходимо, каждый момент путешествия был открытием.

Он уложил ее на подушку рядом с собой и коснулся пальцами ее волос.

— Самое важное в этом путешествии — что мы открыли друг друга. Я хочу продолжать делать открытия вместе с тобой — дети, семья, любовь, дом.

— Я всегда думала, что жизнь — это борьба, — дрожащим голосом сказала она. — Путешествие лучше, даже самое трудное. — Ее глаза заблестели. — А еще лучше, что ты хочешь его проделать вместе со мной.

— Если бы ты не была ослеплена местью, гонором и всем остальным, ты бы это давно поняла. — Вариан посмотрел на нее сверху вниз. — По счастью, я не очень привередливый супруг. Меня не смущает, что моя жена не всегда в ладах с логикой. И что моя прекрасная, романтичная речь не растрогала ее до слез. Нельзя иметь все сразу.

— Ты вовсе не хочешь, чтобы я заплакала, — сказала Эсме. — Я после этого ужасна злюсь. А я не хочу на тебя сердиться. Во всяком случае, сегодня — хочу только заставлять смеяться. — Она улыбнулась. — Потому что я очень люблю слушать твой смех — даже если иногда он меня раздражает.

— Потому что ты принимаешь меня таким, какой я есть, правда? Ты не пыталась меня переделать, только держалась за меня. Я тоже не хочу ни переделывать тебя, ни приручать, лишь бы ты была рядом со мной в полной безопасности. — Он поднял голову и дал себе утонуть в зеленой глубине ее глаз. — Я люблю тебя. Ты только верь в это.

— Я верю, — ответила она. — Я буду верить.

— Тогда скажи мне что-нибудь. Что угодно.

— Я люблю тебя, Вариан ShenjtGjergi, — прошептала Эсме. — Всем сердцем.

Он наклонился и потерся губами о ее губы. — Hajde,shpirtiim. Иди ко мне, мое сердечко.

Книга полковника Уильяма Мартина Лика «Путешествие по Северной Греции» вышла в 1835 году. Она, а также «Путешествие по Албании» Джона Кэма Хобхауса (1817 год) были моими главными источниками информации об Албании начала девятнадцатого века. Вот почему Янина и Превеза в этом романе — албанские города, хотя на современных картах вы их не найдете в границах этой страны.

В то время в Албании не было алфавита; до последнего времени фонетическое написание менялось от северного к южному диалекту, в зависимости от автора. Следовательно, писатели того времени записывали албанские слова так, каких слышали, — для английского уха нелегкая задача, — или в случае названий географических мест брали их версию на латыни, на итальянском или греческом языках. Я для простоты полагалась на современное албанское произношение, за одним-двумя исключениями. Так, Эсме живет не в Друзе, или Дураццо, или Диррачиуме, а в Дурресе.

В то же время я оставила без изменения некоторые турецкие слова, такие как й 'Аллах. В сегодняшней Албании они применяются редко, но в прошлом веке были во всеобщем употреблении.

За прояснение многочисленных лингвистических, физических и исторических загадок я благодарю моих родителей — Джорджа и Решу Чекани; сестру Цинтию Дрелингер; дядей Ментора, Стива и Джорджа Керксалли; моих кузин Скандер и Мариану Керксалли. Последние провели с нами, первыми, кто переехал в пятидесятых годах из Албании в США, три месяца в начале 1991 года.

За конструктивную критику, за советы, за мудрость и моральную поддержку я, как всегда, глубоко обязана моему мужу Вальтеру.

Однако любые грубые ошибки, которые могли вкрасться в повествование, полностью лежат на моей совести.