Он может звучать уничижительно: «Молчи себе, бре», вопросительно: «Что ты, бре, такое несешь?», восхищенно: «Красота, бре!» или с негодованием «Да что ты, бре, за человек такой!». В нем скрыто столько смысловых оттенков, что и перевести-то такое значительное слово на любой другой язык сложно. И уж если Иво позволил себе нарушить строгие правила работы под прикрытием и перешел на родной язык, значит что-то его мучало, лежало невысказанным камнем на сердце, прорываясь вот такими редкими малозначительными оговорками.
– Но мы делаем это не просто так! Ты же сам меня учил, что мы Историю оберегаем. Да если бы не мы, всё бы рухнуло давно! Может, не было бы уже никаких Афин, и Москвы, и Рима с Берлином. Что если мне только и надо, в чужие жизни научиться залезать? Не так как сейчас, с фальшивыми паспортами и легендами этими дурацкими, а по-настоящему, по временной линии, как отец, как ты, как мама и брат мой тогда…
Поняв, что наговорила лишнего, Ника осеклась на полуслове.
– Учил, Ника, учил. Ладно, пошли, ветер тут до костей пробирает, вон пальмы уже крыльями хлопают, вот-вот улетят – Иво ободряюще потрепал нахохлившуюся и немного смущенную Нику за плечо, делая вид, что не услышал ничего неожиданного, и они направились вниз с горы по тонущим в сумерках зигзагообразным дорожкам. А пальмы действительно громко и самозабвенно аплодировали разгулявшемуся вечернему бризу перистыми кожистыми листьями, как будто на Ликавитос слетелась стая огромных летучих мышей.
С этого разговора прошла всего пара дней, а как всё изменилось. Из-за того сообщения от старшего Даля, содержание которого Ника так и оставила в тайне, сказав лишь, что объяснит все потом, и что это приказ, им пришлось спешно сорваться и нестись из Афин сначала на самолете на Санторини, а потом на самом быстром судне, что удалось раздобыть, сюда, на этот обугленный кусочек суши. Всю дорогу Ника нервничала и дергалась, то и дело посматривая на часы.
Теперь же хрупкая девичья фигурка поднялась на холм и наконец скрылась из вида, оставив своего защитника терпеливо дожидаться её возвращения.
Периодически сверяясь с GPS-координатами в телефоне, Ника дошла до небольшой горки, состоящей из черных камней, складывающихся в закатных тенях в изменчивую фантастическую фигуру то ли спящего дракона, то ли циклопа Полифема, дрыхнущего с набитым спутниками Одиссея животом.
Быстрыми четкими движениями она нажала на несколько выступов, пнула пару булыжников, и в результате в скальном нагромождении образовался проем, будто незаметно и бесшумно отворилась потаенная дверь. В глубине его чернела пустота, но девушка без колебаний шагнула под каменные своды, тотчас же сомкнувшиеся за её спиной.
После морских пейзажей и теплых лучей закатного солнца на шершавых камнях снаружи, пространство в котором оказалась Ника выглядело совершенно неживым, искусственным. Виктор Даль, а именно так звали отца девушки, действительно создал внутри Неа-Камени настоящий подземный дворец, а точнее целый сверхсекретный исследовательский комплекс из десятков лабораторий. Такие, насколько было известно Нике, располагались по всему миру и были посвящены каждый своей тематике исследований.
Например, недавно они с Иво побывали в бразильском центре по биотехнологиям – стволовые клетки, репликация органов, вживляемые нанодатчики и прочее. Девушке тогда пришлось пройти через пренеприятнейшую, но уже ставшую стандартной, операцию по «расширению возможностей». В данном случае слияние кремниевых чипов с ее собственными живыми клетками подарило Нике сверхчувствительное зрение, слух, которому позавидует охотничья гончая, и несколько языковых апгрейдов, необходимых для новых заданий.
Еще во время учёбы на Истфаке их возили на экскурсию в центр военной подготовки историков в Африке. Отец восемь лет назад создал программу обучения военизированных отрядов для работы в горячих точках. В основном они занимались спасением артефактов во время конфликтов. Недавно в «Новой хронологии» писали про успешные операции, проведенные такой группой на территории Пальмиры, Мосула, Нимруда, Эблы, Ниневии и других городов древнего Междуречья, откуда им удалось вывезти немало ценнейших статуй, рельефных плит и даже фрагментов мозаики и отделки дворцов, разрушенных впоследствии боевиками.
Многие парни из их параллели с тех пор мечтали попасть в этот центр хотя бы на стажировку, потому что во время осмотра им показали новейшие кевларовые экзоскилеты, делающие из обычного человека чуть ли не Халка, бронированные машины, похожие на смесь танка с «Ламборгини», и другие папочкины сверхсекретные разработки, после которых любому фанату Counter Strike, Call of Duty и даже Half-Life с Fallout-ом любимые игры покажутся скучнейшими допотопными стрелялками без грамма фантазии.
Ника очутилась в просторном коридоре, который, как и на тех базах, был отделан глянцевым светло-серым с серебристым блеском материалом – видимо, новый суперпрочный пластик или композитный камень. Идеально ровный, гладкий пол, такой же, только светящийся мягким белым светом потолок и округлые, без единого угла изгибы стен, поделенные тонкими линиями подсветки на разноразмерные сектора с кнопками и индикаторами. В некоторые вмонтированы небольшие прямоугольные экраны, на которых можно прочитать перечень того, что хранится в этих своеобразных ящиках, температуру, давление и еще какие-то данные. Правда язык, а скорее шифр, которым были сделаны надписи, совершенно непонятен.
«Добро пожаловать. Следуйте по стрелкам» – сообщил довольно приятный женский, но все-таки явно компьютерный голос откуда-то сверху, и девушка пошла вслед за загорающимися прямо на полу указателями, задающими направление движения.
Да уж, папочка в своем стиле, – начинала злиться Ника. Мало того, что устроил себе штаб-квартиру чуть ли не в недрах спящего вулкана, попробуй доберись, так еще и на маломальское гостеприимство рассчитывать не приходится. Неужели нельзя было нанять помощника, ну или робота какого отправить, чтобы посетителей встречал, а не заставлять визитеров шествовать по стрелкам, как в дурацкой RPG-шке.
Не обязательно ведь дворецкого аля Бэрримор, который возьмет ваше пальто и, галантно поклонившись, проводит к хозяину, предварительно представив со всеми титулами: «Ника Даль. Историк-оперативник третьего уровня. Дочь, которую Вы предпочли бы и вовсе не видеть, но вызываете «на ковер» по чрезвычайно важным делам, как одного из рядовых подчиненных. Дочь, чьих навыков, знаний, умений и достижений всегда будет недостаточно, чтобы впечатлить главу Гильдии, хотя она уже год как закончила обучение и выполняет задания не хуже, а, возможно, и намного успешнее остальных. Дочь, которая лучше кого-либо другого понимает всю важность выстраивающихся сейчас временных линий, но вы не даете ей и малейшего шанса проявить себя…». Девушка еле заметно усмехнулась, вообразив подобную сцену: «Мда, такое представление папочке вряд ли понравится, как и вообще любое другое».
Мнение о людях, равно как и оценку их значимости для себя и, в первую очередь, для Гильдии, Виктор Даль составлял сам – стремительно и безапелляционно, чаще всего нелестное, и поменять его в лучшую сторону было делом не из легких. Иво вон какой год пытается, а он его все равно заставляет со студентами нянчиться и ни в какие серьезные операции не берет.
Несмотря на то, что из невидимых колонок в коридор лилась приятная фоновая музыка, как в лифте дорогого отеля, изредка можно было различить и совсем другие звуки. Например, за дверью со светящимся номером 133 слышался стройный гул какой-то машины, за другой – шум, похожий на потрескивание статических разрядов, а в помещении под номером 145 явно содержали животных – Ника услышала характерные крики обезьян и поежилась, представив, для чего они здесь нужны.
