Епископы тогда получили распоряжение не иметь никаких дел с папским нунцием; чтобы помешать входу и выходу из нунциатуры в период между сумерками и рассветом, была поставлена специальная охрана. Ришелье оставался в стороне и написал исполненное чувства собственного достоинства, но примирительное по тону письмо кардиналу, исполнявшему обязанности государственного секретаря в Риме, несмотря на то что Скотти оскорбил его, заявив, что французские епископы «за папу и против короля». В феврале 1641 г. Ришелье, наконец, вынужден был разрешить проведение чрезвычайной ассамблеи духовенства. После повторного заседания в Манте она проголосовала за то, чтобы дать Ришелье две трети из семи миллионов ливров, которые тот просил. Папа выпустил осуждающую буллу, потому что Ришелье, запретивший участвовать в этих дебатах шести епископам, затронул права церкви. Ришелье направил эту буллу в парламент, который, как и предполагал Ришелье, послушно запретил ее публикацию.
Привязанность, которую Людовик XIII испытывал к Клоду, герцогу де Сен-Симону, прошла в 1635 г., когда Людовик влюбился в Луизу де Лафайет. Земли Сен-Симона в этом году были возведены в достоинство герцогства-пэрства, но он оказал себе плохую услугу, предложив королю сделать Луизу своей любовницей, поскольку именно ее благочестивая невинность и привлекала короля. Наконец, Сен-Симон впал в немилость у Ришелье, предупредив своего дядю Сен-Леже, который сдал Ле-Катле 25 июля 1636 г. после всего двух дней обороны, о том, что его намерен судить Королевский совет, а это означало почти неминуемую казнь. Сен-Симон был членом совета, и благодаря его предупреждению Сен-Леже был казнен только заочно, сбежав всего за два часа до ареста. В итоге Сен-Симон получил разрешение удалиться в свои владения.
Ришелье понимал, что королю нужен новый наперсник, после того как в мае 1637 г. Луиза удалилась в монастырь, а Людовик никак не мог найти удовлетворения в отношениях с Мари де Отфор, с которой он беспрерывно ссорился. Он не позволял ей выходить замуж, но в то же время отказывал ей в статусе любовницы. Затем, во время осады Эдена в 1639 г., он безумно влюбился в сына Антуана Куафье де Рюзе, маркиза д’Эффиа, бывшего суперинтенданта финансов и друга Ришелье. Анри, сын Д’Эффиа и наследник семейной сеньории Сен-Мар, в 1635 г. — в пятнадцатилетием возрасте — был произведен Ришелье в капитаны одного из десяти гвардейских полков и затем дослужился до должности королевского гардеробмейстера, которым был назначен 28 марта 1638 г.[294]
Следует предположить, что Ришелье отлично знал, что делает, не только когда способствовал карьере сына своего умершего друга и единомышленника, семью которого даже время от времени навещал, но и когда привлек внимание короля к этому красивому юноше. Шавиньи не сомневался, что новый фаворит был креатурой Ришелье, от которого Сен-Мар все еще полностью зависел, а отец Гриффе подозревал, что стоит за этим назначением. Ришелье понимал, что королю «нужен любимец, с которым он мог бы говорить откровенно» и находиться «в таких близких отношениях, которые придают жизни ее очарование».[295]
Когда Сен-Мар был назначен главным конюшим (grand écuyer) Франции и принес присягу 15 ноября 1639 г., король практически сразу сообщил мадемуазель де Отфор, что она больше не пользуется его привязанностью. Людовик сказал, что он всецело поглощен этим молодым человеком. К тому моменту прошло почти два года с его последнего визита к Луизе де Лафайет. Даже в те годы казалось абсурдным то, что пост главного конюшего доверили девятнадцатилетнему юноше. Сен-Мар фактически вытребовал его, несмотря на то что эту должность уже занимал герцог де Бельгард.[296] Она давала Сен-Мару право официально называться «Господином Главным [Конюшим]». Король, как говорят, «никогда никого не любил так горячо». Ришелье, безусловно, надеялся использовать Сен-Мара для укрепления уверенности короля в необходимости ведения войны, пошатнувшейся под влиянием бесед с Коссеном.
Влияние Сен-Мара на короля достигло своего апогея к концу 1638 г. и к этому моменту уже неоднократно приводило к беспрецедентным нарушениям протокола, например, когда король поддержал своего любимца, наговорившего дерзостей герцогу Немурскому. Все современники и все историки последующего времени согласны в том, что Сен-Мар был грубым, неотесанным задирой, высокомерным, хвастливым и невероятно самолюбивым. Его привычка к мотовству была не столь серьезным недостатком, однако злила Людовика даже больше, чем драчливость и наглая презрительная распущенность. Сен-Мар пытался одевать короля роскошно, но Людовик, которого никогда не заботил его внешний вид, отнесся к такому предложению как к простому расточительству. Пятьдесят два дорогих костюма, принадлежавших Сен-Мару, вошли в легенду, а на крайне экстравагантную карету, которую он купил, король даже отказался смотреть.
Король ложился и вставал рано и искал общества своего фаворита во время дневной охоты, но Сен-Мар был слишком измучен буйными развлечениями предыдущей ночи в компании молодых друзей и известной красавицы Марион Делорм, для того чтобы созерцать рассвет. Его мать была шокирована не менее короля и дошла до того, что начала процесс против Марион, обвиняя ее в соблазнении. Ришелье попытался сделать ему внушение, но ничего не вышло, после чего между Сен-Маром и Ришелье начался открытый разлад. К 1640 г. ссора между кардиналом и Господином Главным стала предметом всеобщих обсуждений.
Когда в том же году французы осаждали Аррас, Ришелье узнал из перехваченных испанских донесений, что французский военный обоз с грузом, предназначенным для проведения осады, должен быть перехвачен испанской кавалерией. Сен-Мар услышал о планах по его защите и, желая отличиться, попросил короля, чтобы тот назначил его командовать обозом. Людовик, не поставив в известность Ришелье, согласился. Ришелье был в ярости, не только из-за того, что это командование уплыло из его собственных рук, но и потому, что попало в другие, столь ненадежные по его мнению. Он высказал королю свой протест, но тот недвусмысленно дал ему понять, что считает это своим личным делом, в которое Ришелье не имеет права вмешиваться.
Ришелье не сдался и договорился с Сен-Маром, что тот будет командовать не обозом, а 1400 дворянами, добровольно взявшимися сопровождать его. В этот отряд входили принцы крови — герцог Энгиенский, сын Конде, и сыновья Сезара Вандомского, герцоги де Меркер и де Бофор, — из которых ни один не собирался исполнять приказов Сен-Мара. Король тоже ссорился с ним, и Сен-Мар составил список условий, как порой могут повздорившие любовники, представив их разногласия на суд Ришелье. Сен-Мар безжалостно эксплуатировал увлеченность короля своей персоной, и их отношения быстро превратились в череду крайне эмоциональных ссор и примирений. Фаворит явно получал удовольствие, унижая короля, который продолжал оставаться рабски привязанным к нему, и бросая публичный вызов нормам придворного этикета. Людовика угнетало нахальство фаворита, его обиды, его отсутствие по нескольку дней подряд, но он терпел все это и лишь, унижая себя, постоянно жаловался Ришелье.
Когда под Аррасом убили лошадь Сен-Мара, его спутники высмеяли его, заявив, что, по их мнению, ему лучше удаются танцы, чем битвы. Фаворит попытался присоединиться на ходу к другому отряду, но был отправлен обратно на линию огня командующим Шатийоном. Сен-Мару сказали, что Ришелье подправил отчет об этой схватке, появившийся в «Gazette», с тем чтобы защитить фаворита от конфуза, в то время как «Mercure» приписала командование этой группой герцогу Энгиенскому. Теперь вражда Сен-Мара и кардинала превратилась в дело чести. Людовик продолжал сообщать о своих любовных ссорах с фаворитом Ришелье, который мог только надеяться, что столь бурные, разрушительные и неровные отношения изживут сами себя прежде, чем причинят слишком много вреда.
