– Это звучит потрясающе.

– Или же мы могли пропустить всё это, и я мог бы показать тебе свой любимый вид на реку.

– Где это?

– В моей квартире.

Её глаза почти незаметно расширяются.

– Итак, я предполагаю, что вид города – это эвфемизм?

– Может быть, – признаю я. – Знаю, ты говорила, что хочешь день для себя. Но, Джез…

– Заткнись, Пирс, – произносит она, заставляя замолчать, прикладывая пальцы к моим губам. – И пошли. Не хотелось бы упустить исключительный вид.

Это великолепный мартовский день. Послеобеденное солнце сверкает, отражаясь в реке. Деревья зеленеют, на некоторых из них даже начинают набухать почки.

Это действительно прекрасный вид.

Однако, ничто из этого не сравнится с красотой Джезибель.

Мы находимся в моей гостиной, и она стоит у окна, которое выходит на балкон и открывает живописный вид на реку. Но это именно та женщина, от вида которой действительно захватывает дух.

Она уже сняла обувь, но теперь я хочу покончить с остальной её одеждой, и встаю позади неё, решив сделать это.

– Закрой глаза, - говорю я, удовлетворенный тем, что она следует моей просьбе. – Руки вверх, - и снова она подчиняется, а её готовность довериться мне так же сильно заводит, как и её нежная кожа и восхитительный аромат.

Я хватаю за край рубашки и снимаю её через голову. Она немного хнычет, но не возражает.

- Далее джинсы, - произношу я, снимая с неё бюстгальтер и отбрасывая его в сторону. – Сними их для меня. Трусики тоже.

Окна слегка тонированы, защищая от солнца, и в это время дня присутствует небольшое отражение. Она поднимает глаза и встречается с моими в стекле. Я жду её протеста, но она ничего не говорит. Затем просто расстёгивает молнию и избавляется от штанов, её трусики скользят вниз вместе с джинсовой тканью.

Потом она встаёт, глядя на дикую часть Остина, руки на боках, ноги слегка расставлены.

Я стою позади неё, но в окне вижу, что её соски напряжены, и она прикусывает свою нижнюю губу.

- Это возбуждает тебя, - говорю я, и когда она кивает, то выдыхаю с облегчением. Потому что, будь я проклят, если это меня также не возбуждает.

- Это мой любимый вид, - произношу я. – Ни город. Ни деревья. Ни река. Но ты, стоящая передо мной, со сверкающей кожей, когда твоё тело отражается в окне. Потому что, честно говоря, как что-то вообще может быть прекрасней?

- Лжец, - говорит она, её губы изогнулись в улыбке. – Красивые слова, но они – ложь. Как это может быть твоим любимым видом, если ты никогда раньше его не видел?

Я подхожу ближе к ней сзади и обхватываю её грудь, затем опускаю одну руку между её бедер. Она мокрая – чертовски мокрая – и всё, о чём я могу думать, что она моя.

- Я видел его раньше. Не конкретно, но саму мысль. Мысль о тебе. Невинная красавица, стоящая передо мной, обнажённая и желающая меня, - я перемещаю свою руку от её груди ко лбу так, чтобы отклонить голову Джез назад, удлиняя её шею. Она дрожит, но не двигается. – Скажи, что ты хочешь меня.

- Да. Так сильно.

Я отпускаю её, и она вздрагивает, но так и остаётся стоять, опираясь назад на меня, так что я поддерживаю её, а она мне доверяет, чтобы оставаться в вертикальном положении.

Одна из моих рук всё ещё у неё между ног, и я дразню и поглаживаю её, пока она не начинает извиваться напротив меня, такая горячая и готовая.

– Раздевайся, - требует она.

- Всё, что леди пожелает, - говорю я, когда тороплюсь раздеться.

- Ты серьезно?

Я наклоняю голову, интересно, что она имеет в виду.

– Испытай меня.

Она скользит в мои объятия, избавляя меня от оставшейся одежды, а затем набрасывается в страстном поцелуе, который одновременно удивляет и возбуждает меня.

– Джез, детка, - произношу я, когда отстраняюсь, задыхаясь. Но она не даёт мне передышки. Её рука скользит между нашими телами, и она поглаживает меня, делая ещё более твёрдым, чем я мог себе представить, посылая дикий жар, который проходит сквозь меня.

- Сейчас, - говорю я. – Проклятье, Джез, мне нужно быть внутри тебя.

- На каком мы этаже? – в её вопросе слышится безумная нотка.

- На двадцать седьмом.

- Кто-нибудь может нас увидеть?

- Не знаю. Я так не думаю.

- Окно, - умоляет она. – Пожалуйста, возьми меня у окна.

Чёрт, да, я сделаю это.

- Руки на стекло, - приказываю я. – Нагнись.

Она выполняет это, а взгляд её такой страстный, что я едва не кончаю. Но я хочу быть внутри неё. Я хочу быть с ней. С ней. Не только из-за секса, но и из-за самой Джез. И когда я двигаюсь позади неё – когда я вставляю свой член глубоко в её горячую, мокрую киску – я не могу не задаться вопросом, что же это может означать.

Но сейчас я слишком возбуждён. Слишком погряз в страсти. Слишком погряз в волнах удовольствия, накрывающих меня.

Более того, я слишком погряз в Джез.

И когда она взрывается в моих руках – когда она выкрикивает моё имя и так сильно дрожит, что её ноги подгибаются – я ощущаю себя самым могущественным человеком на Земле.

Мы опустились на ковер, и я решаю подняться, чтобы очистить нас и принести халаты. Затем я открываю дверь и веду её на балкон, устраивая Джез на большом шезлонге, прежде чем вернуться внутрь за двумя стаканами бурбона.

Я ухаживаю за ней – и это не то, что я обычно делаю.

Но это кажется правильным. Отличным даже.

И когда она улыбается мне, пока я передаю ей стакан, это также ощущается как будто всё на своих местах.

- Мне нравится это, - говорит она до того, как я успеваю принять близко к сердцу эти заблудшие, одомашненные мысли, проносящиеся в моей голове. – Здесь кажется, будто ты становишься ближе к небу. Словно живёшь в городе, но можешь сбежать от него в любой момент.

- Это так, - произношу я. – Однажды я хотел бы иметь дом, но только если он будет а таком же месте. И там был бы довольно большой сад. А у меня нет так много времени, чтобы заниматься им.

- Ты мог бы кого-нибудь нанять.

Я качаю головой.

– Это не то же самое. Есть что-то первобытное и личное в плане сада. Что? – спрашиваю я, замечая её удивленный взгляд.

- Дело в том, что я всегда считала так же. Я хочу сад, но у меня его нет по тем же причинам. Нет времени, чтобы заниматься им, и я не хочу, чтобы кто-нибудь ещё ухаживал за тем, что принадлежит мне.

Я киваю и думаю о том, как много у нас общего, и как это неожиданно.

Она вздыхает и делает глоток бурбона.

– Это были великолепные несколько дней, - говорит она. – И, честно говоря, в последнее время мне было не до веселья, - продолжает она. – Так что спасибо.

- Из-за скандала?

- Да. Но ещё задолго до него.

Я поворачиваюсь к ней, вспоминая нашу беседу прошлой ночью.

– Ты живёшь в тени Дел.

Она ощетинилась.

– Я люблю свою сестру.

- А я и не говорю, что нет. Но ты должна жить своей жизнью. Что произойдёт, когда она готова будет управлять сама своей карьерой?

- Это не твоя проблема, - её слова резки и болезненно правдивы.

Больно, потому что я хочу помочь. Я хочу притянуть её в свои объятия, крепко прижать к себе и помочь в этом разобраться.

И будь я проклят, если бы мне было известно, где я сделал этот поворот, но я сделал его. И теперь я накренился к чему-то более значимому с этой женщиной, чего я не совсем понимаю. Всё, что я знаю, так это то, что всё это ощущается правильным, и что я не готов спустить всё на тормоза.

- Это моя проблема, - отвечаю я ей. – Не знаю, почему или как, или если ты позволишь мне помочь. Но, чёрт возьми, Джез, ты забралась мне под кожу. И я не могу уйти. Не сейчас. Даже не попробовав.

Она сжимает губы, широко раскрыв глаза, очевидно, борется со слезами. Но затем Джез подскакивает со стула и спешит внутрь.

Я даю ей минутку и следую за ней. Она на кухне, кран включён, её руки сжимают столешницу.