Усевшийся, было, Столб дисциплинированно вскочил и покинул бункер через другую дверь в углу, которую Вик сразу не заметил. Не прошло и минуты, как явился главный специалист по витаксу. Подсел к столу, с любопытством уставился на Вика. Вик без слов выложил на стол генератор.

— О, — обрадовался Опер, — блокиратор поля! Интересная игрушка. Но у нас такие тоже есть. Зачем он тебе, Вик?

— Я знаю ему лишь одно применение, — тихо проговорил тягун. — И сейчас эта штука для меня как намордник для бешеного пса.

Он рассказал им всё. Как рассказал бы близким друзьям, потому что во всём мире не осталось других людей, готовых выслушать исповедь пробитого тягуна. Зато нашлось бы множество охотников либо пристрелить его на месте, либо запрячь вновь на сбор витакса. Как запрягают вола тащить непосильный груз.

Дымил сигарой Гром. Кивал и время от времени бормотал что-то себе под нос Опер. Сумрачно, но сочувственно смотрел на Вика Мрачный.

На столе прибор мирно помигивал красным сигналом, тем самым, что расположен под значком перечёркнутой волны.

— И что думаешь делать дальше? — спросил Гром, когда тягун умолк.

— Не знаю, — честно признался тот. — Точнее, знаю две вещи. Первое, я должен посчитаться с Залеским. Второе, нужно вызволить Софью. А потом…

— Первое поддерживаю, — откликнулся Гром. — Этого подонка нужно просто утопить в собственном дерьме. И тут я тебе помощник. По поводу второго — сомневаюсь. Девочка сама влезла во всё это. Подставила тебя, смерть Баса на её совести. Заслужила ли она помощи и прощения — не знаю. Но и решать не мне. И, наконец, насчёт «потом»… Опер, что скажешь?

— Ты можешь не знать, Вик, но технология блокировки поля не такая уж новая штука. — Опер поудобнее уселся на стуле. — Феномен кокона известен давно, другое дело, что ему пока не могут найти достойного применения. К легальным носителям он не применим, эти люди имеют право сдавать витакс и получать подпитку в ви-пунктах. Конституционное право! К тягунам?.. Была идея вооружить похожими машинками ви-контролёров, но когда её применять? Тягуна надо вначале поймать и доказать, что он тянул. Остаются только «пробитые». Но явление это столь редкое, и столь легко ликвидируется в клети, что ради нескольких случаев пробоев поля нет смысла выпускать большое количество таких блокираторов. Вот и существует прибор в виде нескольких моделей…

— Что ты сказал?.. — поражённо прошептал Вик. — Легко ликвидируется в клети?!

— Да. Это у вас, в среде тягунов усердно поддерживается миф об опасности «пробитого». И работа эта ведётся, прежде всего, ви-контролем и «ге-бе». Им выгодно, чтобы вы шарахались друг от друга. Не верили, даже убивали. Вы и так-то сугубые индивидуалы, работаете строго в одиночку. А вот ещё сказочка об опасности пробоя, чтоб погорячее было. Вашим противникам выгодна всеобщая подозрительность и вражда. Не хватало ещё, чтоб тягуны объединились в собственную федерацию и профсоюз! — хохотнул он.

Вик потрясённо молчал. Он уже поставил на себе крест, прикидывал, как бы поэффектней хлопнуть на прощание дверью, а тут… Легко ликвидируется в клети!

Впрочем, поражены объяснениями специалиста были все. Мрачный слушал, открыв рот. Никола со Столбом сидели тихо, как мыши, не пропуская ни одного слова. Только Гром невозмутимо пыхтел сигарой. Возможно, он всё-таки читал труды по теории биополя.

— И ты можешь это сейчас сделать? — подался Вик к Оперу. — Ну, закрыть прореху?

— Да без проблем, — улыбнулся специалист. — Если, конечно, шеф не будет возражать… — покосился он в сторону Грома.

— Не будет, — пыхнул дымом тот. — Шеф возражать не будет.

— Только вот тягуном ты уже быть не сможешь. Это единственная правда из того, что наплёл тебе Залеский, — закончил мысль Опер. — Тут уж так: клеть поле залатает, утечку снимет, но и восприимчивость заблокирует наглухо. Спонтанную восприимчивость, ту, которая позволяет тебе тянуть. Влить витакс через ту же клеть по обычной методике — пожалуйста! Это вполне возможно, тут экс-полковник тебя пугал. Но вот тянуть… нет, уже нельзя.

И тут блокиратор ожил. Незаметный до сей поры индикатор — красный, в левом верхнем углу прибора — тревожно замигал. Все отпрянули, только Опер рассмеялся:

— Аккумулятор садится. Это ж портативная модель. Так что решай быстрее…

— Да уж решил всё!.. — вскинулся Вик.

— А может, это?.. — неожиданно навалился на стол Мрачный. — Может, повременим? — И обернулся к Грому: — Шеф, ты б видел, как этот парень спецназовцев валил! Любо-дорого! Это ж оружие невиданной силы! Вик, будем содержать тебя в лучших условиях. Опер за этим приборчиком проследит, чтоб работал как часы. Подзарядит там, сделает, что нужно, и… В виде разовых акций, а?! Ну, хотя бы против наиболее опасных представителей тоталитарного витакс-режима!

Все молчали. И смотрели на Вика. Он буквально чувствовал физически, как перспектива обладания таким оружием кружит голову — Мрачному, Николе, Столбу. Даже Оперу!

Только Гром невозмутимо курил сигару.

— Как тебе такое предложение, вор? — спросил он так, будто речь шла о покупке новых туфель.

А Вик вспомнил автобусную остановку. Девчонок, падающих под дождём. Бар. Камеру с женщинами. Валерку Безменова по прозвищу Шестопёр. Будь оно всё проклято! Ведь мечтал же он стать художником, и быть может, ещё станет им?..

— Клеть, — тихо и внятно сказал он.

— Так хоть на время! — застонал Мрачный. — С Залеским разобраться! Чёрные Бессмертные голову поднимают, говорят, собирают свои эскадроны. Если их сейчас не прижать, потом лиха хватим! Хотя бы самое горячее погасить, а потом уже!..

— Клеть, — без тени сомнения повторил Вик.

— Эх! — махнул в сердцах рукой Мрачный. — Такое бывает раз в сто лет, а вы…

— Отставить, Мрачный, — закрыл обсуждения Гром. — Человек сделал выбор, и я его уважаю. И человека, и выбор. Не каждый согласится быть постоянным проходом в преисподнюю. Я бы, например, не согласился. Опер, готовь аппаратуру…

— Да она у меня всегда готова, — улыбнулся специалист, похожий более на недоучившегося студента.

— Но ты расплатишься со мной витаксом, вор, — повернулся главарь к Вику.

— С удовольствием, — откликнулся тот. — Я даже знаю, где его взять.

В тот жуткий, незабываемый вечер Софья чуть не умерла. От страха, разочарования, обиды. Нет, больше всего, наверное, всё-таки от страха.

Как всё изменилось в один миг!

Залеский, это конопатое ничтожество — ведь только и умел, что жрать ветчину, каждый раз запинаясь при слове «хамон»! — вдруг стал совсем другим человеком. Жёстким как подмётка, и опасным как нож в рукаве. И голос стал другим, и фигура. Даже нос-пипка на широкой ряшке побелел, и от этого стало почему-то совсем жутко. Хотя казалось бы, куда уж больше…

А когда схватил он её за плечи и поставил перед Виком! Думала — всё, смерть пришла! У Витьки глаза такие были — с такими глазами убивают. Она знала. А этот подонок орал — что, высушишь нашу подружку как осенний листочек?! Бедный, жёлтый листочек, что летит по воле холодного ветра, нигде не находя себе пристанища. Лишь хрустнет под каблуком равнодушного прохожего, спешащего по своим делам.

Но Витька не смог. Он никогда бы не смог её убить. И его скрутили. Нет, как крутили ему руки, она не видела. Может, и не было такого, просто пошатнулся Вик, когда ворвался в комнату тот бугай со своим приборчиком. Качнулся, еле на ногах устоял. Значит, всё-таки скрутили…

А руки — это ей. Грубо, сильно, так, что лопатки чуть не вывернулись. Эти мрачные отвратительные типы — засунули в ванную комнату, лучшего ничего придумать не смогли. Один — длинный, с рябым лицом, стоял рядом, взглядом раздевал. Ещё бы чуть-чуть, и под юбку бы полез. Она уже нашарила сзади на полочке флакон с шампунем. Массивный, стеклянный. Попробовал бы, вмиг по головёнке своей похотливой схлопотал — мало б не показалось…

В комнате бубнили: говорил в основном Залеский, но иногда и Витькин голос прорывался. О чём говорят, не разобрать, и от этого снова стало жутко и пусто на душе. Захотелось немедленно, вот прямо сейчас оказаться где-нибудь далеко-далеко. Например, под теми растрёпанными ветром пальмами. И чтоб рядом были Вик и Бас. Живые и невредимые…