Помощь в госпитале не понадобилась. Раненых стало меньше, и работники справлялись своими силами. Зато в гостиной замка Илу ожидал обещанный ученик из клана Поющего волка. Он сидел на диване и разглядывал потолок. Его волосы разбежались по обивке, а рука с изображением волка мирно лежала на подлокотнике. Женщина остановилась и вдохнула поглубже. Восемь лет назад точно так же тут сидел его старший брат, когда ждал ее, собираясь сделать предложение.

Юноша услышал шаги и поднялся поприветствовать наставницу. Передал привет от сестры Мираты. Ила улыбнулась, она уже вечность собирается навестить ее, но никак не доедет. Она внимательно посмотрела на гостя. Нет, его отец не прав, различия между братьями есть. У жениха был едва заметный шрам над губой, лицо пришедшего было без изъянов. И глаза у него, кажется, чуточку темнее, чем у давнего возлюбленного.

Ила улыбнулась гостю и позвала с собой в лабораторию. Попросила рассказать, что он знает о заживлении ран. Юноша, сбиваясь и краснея, начал свой ученический рассказ. Наставница слушала его вполуха. Она вспоминала последний вечер, проведенный с женихом. На берегу реки в свете заходящего солнца, таким же точно голосом он делился итогами своих брачных переговоров. Отец договорился с родителями его невесты, предложив им взамен младшего брата; Солак готов отпустить Илу, как только понадобиться; Лари, хоть и со скрипом, но дал свое благословение на брак. Осталось получить лишь ее согласие. Ила сказала «да». Когда солнце спряталось за горизонт, они занимались любовью, вода была темная, как чернила, дул теплый ветерок, кричали выхухоли, и будто вымытые сияли звезды.

Через неделю Иле привезли его труп. Вполне себе обыкновенный, даже не сильно изуродованный. Его убили во время стычки на границе с Лароком. Илларий зачем-то посылал туда маленький отряд. Первый и последний раз в своей жизни Ила плакала не в одиночестве, она плакала на груди у несостоявшегося свекра, Вилта. Лари в тот момент она ненавидела. Горе затмевало здравый смысл, злоба была такой всепоглощающей, что она так и не вернулась домой: чуть больше трех месяцев она прожила в доме клана Поющего Волка. Вот и сейчас, слушая знакомый голос, она чувствовала, как снова пробуждается и крепнет она, ненависть – чувство пагубное и не справедливое по отношению к Лари.

В настоящее ее вернул грифель, который больно впился в ладонь железным наконечником. Ила поняла: прошлого на сегодня достаточно. Она всучила юноше пыльную книжку с поручением прочитать до завтра хотя бы треть и выпроводила его восвояси. Ей захотелось уйти прочь из лаборатории, прогнать воспоминания, давние раны вдруг заболели как свежие. К счастью, было время обеда, можно пойти занять себя застольной болтовней, чужие слова прогоняют мрачные мысли. Ила, не раздумывая, направилась в столовую.

Обед только начался, за столом, в ожидании первого блюда, сидели невестка Глоса и Ладин. Виленвиец выглядел неплохо, только синяки под глазами, да проступившие морщинки вокруг глаз выдавали его состояние. Он привел себя в порядок: побрился, помылся, оделся и заплел косичку.

Ила поздоровалась, села. Пахло жареной бараниной и супом из спаржи. Ладин поднаторел в кранском настолько, что умудрялся острить и острить удачно, даже необщительная и настороженная Глоса смеялась над его шутками не из вежливости. Ила молчала, как она ни старалась, разговор у нее не клеился, суп казался несъедобным, баранина не лезла в рот, даже десерт и тот, на вкус напоминал кусок мыла.

К концу обеда Ила вспомнила, что ее старый помощник уехал еще вчера, значит надо обработать раны Ладина. Она потащила его за собой в лабораторию. Ладин не сопротивлялся, он понял – Ила не в духе, и предпочел не будить лихо. Он молча поливал воду из большого кувшина ей на руки, наблюдал, как она достает банки с мазями, как наматывает на палочку полоску чистой белой ткани, окунает ее в мазь. Не дожидаясь команды, он скинул рубашку и начал стягивать штаны, но Ила остановила его.

– Я не хочу еще раз видеть вас раздетым.

Ладин удивленно приподнял бровь, ту, что со шрамом.

– Я вас смущаю?

Ила вымучила улыбку.

– Скорее, я сама себя смущаю. До вас я никого из моих пациентов как мужчин не рассматривала…

– Так в чем дело? – Ладин подмигнул. – Я готов оказать вам посильную помощь, облегчить вашу участь, чего не сделаешь ради спасительницы.

Ила сурово посмотрела на него. Как странно было видеть мужские руки без знака клана!

– Становитесь в очередь, будете тысячным желающим отблагодарить меня подобным образом, – сестра конунга поспешно отогнала мысли о применении эти нетатуированных рук. – И прекратите паясничать, за все возможные рамки выходите.

Она уложила Ладина на диван и аккуратно намазала его раны. Затем заставила его натянуть рубашку и, стянув с него штаны, обработала бедро. Тело виленвийца вытеснило из головы все остальное, и тоска понемногу отступила. Оставаться в лаборатории, однако, по-прежнему не хотелось. Она посмотрела на подопечного. Интересно, а ему есть чем заняться?

– Ладин, – она произнесла его имя с едва заметным акцентом, эль звучало чуть мягче, чем требовалось. – Если вы пообещаете не отпускать солдафонских шуток, я смогу устроить вам экскурсию по городу.

Виленвиец оживился.

– Отлично! Клянусь, я буду как невинный ребенок.

Сестра конунга улыбнулась и кивнула.

Она повела его на набережную. Идти было далеко, но Ладину не терпелось испытать свое тело. Раны уже не беспокоили, и он предпочел скорее забыть о них. Они гуляли вдоль реки, хозяйка рассказывала о домах, стоящих у берега. В порту неподалеку столпились грузовые корабли, рыбацкие лодки, торговцы и рыбаки. Ила и подопечный посидели немного напротив навигационной школы, греясь на солнце и наблюдая за студентами. Заглянули на городской рынок, купили сушеной земляники и, будто в детстве, ели ее прямо из бумажного свертка. Земляника была терпкая с кислинкой, но пахла восхитительно. Иллария оказалась вовсе не такой букой, как думал Ладин, а он доказал свою способность общаться не только с вояками.

К вечеру забрели поужинать в странный трактир, на витрине которого красовались раки и пивная кружка. Хозяин радушно встретил Илу, рассыпался в любезностях и все норовил лишний раз подчеркнуть, как ей благодарен. Он усадил гостей за дальний стол в темном, но очень уютном уголке и исчез, пообещав принести все самое лучшее. В зале стоял полумрак, пахло жареной рыбой, народу вокруг было достаточно, на Илу со спутником никто не обращал внимания. Она откинула голову на спинку стула и прикрыла глаза. Ладин аккуратно положил свою руку на стол, рядом с ее рукой. Стол был деревянный, теплый и приятный на ощупь.

– Устали? – виленвиец, будто невзначай, накрыл своей ладонью руку женщины, лежащую на столе. Ее ладонь была жесткой и горячей.

– Немного, – Ила высвободила руку, царапнув ладонь спутника камнем перстня. – А вы нет? С вашими-то ранами… Прямо чудо какое-то…

Он посмотрел на нее: в полумраке зала она казалась немного надменной, чужой и холодной. Интересно, а после любви у нее такой же вид?

– На мне все заживает как на кошке, – Ладин пожал плечами, – и лекарь у меня просто божественный.

– Это вы про моего прежнего помощника? – в глазах Илы сверкнула лукавая искорка с налетом легкомыслия. – Он действительно неплох. Только уж больно самодоволен. Я в его возрасте предпочитала слушать и учиться, а он все норовит отчебучить что-нибудь. У него и отец такой же был… Все суетился, то с нами был, то против нас…

Принесли еду: запеченную щуку с тушеной морковкой, свежие овощи и вареный картофель. Запахло специями. Ила положила немного в свою тарелку и принялась есть. Она ела как все кранцы, быстро и четко орудуя вилкой. Ладин никак не мог привыкнуть к подобному, в Виленвии едой наслаждались, смаковали, есть быстро можно было только в случае чего-нибудь срочного. Она заметила его взгляд и истолковала его по-своему и пояснила: