– Когда нам досталась власть, не все нас поддерживали.

Ладин улыбнулся.

– Ила сколько вам лет? Тридцать?

– Двадцать шесть, – ухмыльнулась Ила.– Я выгляжу старше?

– Вы прекрасны, – Ладин покачал головой. – Скажите, а каково получить власть в четырнадцать?

– Мы справились, – сестра конунга опустила глаза в тарелку, и начала сосредоточенно ковырять морковку.

Сын Хозяев Еруды мысленно укорил себя за длинный язык, с такой тактикой он ее точно не очарует. Ила, однако, быстро успокоилась, к концу ужина улыбалась и шутила над виленвийской неспешностью собеседника. Когда они вышли из трактира, солнце практически село. Людей вокруг не было, лишь изредка им попадались одинокие прохожие. До холма, на котором стоял замок клана Рассвирепевшего вепря, оставалось полчаса спокойным шагом. Дорога уже начала подниматься в гору, когда Ила заметила, что никого рядом нет. Она испуганно огляделась вокруг. В кустах послышался шорох, и Ладин вывалился на дорогу. Он держал скрученным мужчину с изображением белки на правой руке. Мужчина попытался ударить Ладина, но виленвиец ушел от удара и еще сильнее скрутил противника. Пойманный фыркнул и взмолился.

– Госпожа, скажите ему, пусть отпустит.

Ила вопросительно посмотрела на подопечного. Тот пожал плечами.

– Шляется за нами целый день. Я сначала думал, мне кажется, но сейчас сомнений не осталось.

Женщина захихикала. Даже в сумраке были видны, веселые огоньки в ее глазах.

– Отпустите его. Это соглядатай Лари. Я про него забыла, так бы предупредила.

Сын Хозяев Еруды ослабил хватку.

– Если у вас такая бездарная охрана, то с вами случиться может что угодно.

Ила махнула рукой. Мужчина удалился. Она совершенно по-виленвийски взяла Ладина под руку.

– Я терпеть не могу охрану, но брат считает, оставлять меня одну опасно. Этот малый – наша договоренность. Он, поверьте, не так уж плох. Я видела его в деле. А много охраны – глупости, в Усе меня охраняли двенадцать человек, мне не помогло.

– Как скажите, – Ладин вдохнул запах фиалок и украдкой прижался к Иле, он бы обнял ее, но побоялся спугнуть. Она или притворилась, или действительно ничего не заметила.

Оставшийся путь прошел без приключений. Ладин проводил Илу до ее комнаты и, заручившись обещанием встретиться с ней завтра после вечернего чая, удалился к себе. В его комнате, на столе лежали два письма, видимо, секретарь приходил, пока виленвиец был в городе. Одно от отца – больше обеспокоенное, чем гневное: он интересовался здоровьем сына и сроками его возращения домой. Второе – от Лари, с просьбой задержаться до праздника урожая. Конунг как раз собирается в Анак и с удовольствием подписал бы с гостем важные бумаги. Ладин прикинул: до праздника урожая оставалось восемь дней, можно и погостить немного. Он ответил Илларию согласием. Отписал отцу длинный подробный отчет о своих делах с обещанием вернуться в середине осени. Засыпая, он подумал: восемь дней – достаточный срок, чтобы заполучить в свою коллекцию Илу, женщину с внешностью покровительницы домашнего очага.

Всю следующую неделю Ладин чувствовал себя обманутым юношей. Он ухаживал за Илой в лучших традициях виленвийских кавалеров, но безрезультатно. Он замечал, что нравится ей, замечал следы желания в ее глазах, но дальше пойти она не решалась. Поначалу Ладин злился на себя, Ила казалась легкой добычей, но потом сообразил, возможно, у нее есть возлюбленный, а в этом случае все усилия будут тщетны.

Женщина не обращала внимания на его мучения. Утро она проводила в госпитале, после обеда встречалась с Босахом, солидным господином с изображением черной лисы на правой руке. Босах, как понял виленвиец, ведал мирной частью жизни Краны. Затем приходили учителя музыки или танцев. На подопечного оставалось лишь время после вечернего чая.

Ладин оказался сильнодействующим лекарством от воспоминаний, и Ила стала замечать побочные эффекты. К концу недели она поймала себя на мысли, что с удовольствием бы отменила все занятия и провела бы весь день с виленвийцем. Именно поэтому, когда в госпитале оказалось недостаточно дел, она ушла раньше, в надежде поболтать с ним немного.

Утром Ладин пошел в город, забежал к цирюльнику, постригся, пошатался по городскому рынку, купил безделушек сестрам и матери. Сын Хозяев Еруды даже поучаствовал в одном из конкурсов на ярмарке и выиграл куклу, он подарил ее девчушке, которая с родителями гуляла неподалеку. Отнес свои покупки секретарю и в отличном расположении духа отправился в замок клана Вепрей.

Ила встретила его, когда он остановился рассмотреть статую покровителя клана Черной лисицы. Изваяние завораживало: то ли лисица, то ли могущественный лесной дух, случайно забредший в чужое тело: насыщенно черное, первым порывом было потрогать его, проверить точно ли оно из дерева. Глаза лисицы – два больших мрачно-зеленых хризолита, ловко закрепленных в дереве, хищно смотрели прямо в душу. На ухе была выщерблена, похоже, что от меча, но это делало ее еще величественней.

Иллария поздоровалась. Ладин улыбнулся.

– Рад видеть вас, Ила. Великолепная статуя.

– Да, – женщина кивнула. – Очень люблю ее. Жаль, торейцы и ей шкурку подпортили, но она все равно чудесна.

Виленвиец снова взглянул на статую, ему казалось, вот-вот и она ускользнет от него. Потом он посмотрел на Илу. Как же она хороша. Именно сейчас, когда улыбается, когда появились морщинки около губ и глаза собрали все лукавство мира.

– А как сюда добрались торейцы? Или ее охраняли так же, как охраняют вас?

Собеседница пропустила его сарказм мимо ушей. Закусила губу, раздумывая, достоин ли он услышать подробности.

– Это память о том дне, когда я первый раз не вышла замуж.

Мужчина засмеялся.

– Обычно женщины вспоминают о том, как они выходили замуж.

– Это те, кто в браке, – махнула рукой Ила. – А такие, как я вспоминают, что есть.

– Расскажите, жутко интересно.

Она подняла глаза к небу, солнце скрылось за тучкой, облака равнодушно тащились по своим делам.

– Скавар просил моей руки для своего третьего сына, Дорака. Из всех его сыновей он был самый противный, но мы с Лари согласились на этот брак, нам нужен был союз с Тору. Назначили день свадьбы. Сначала приехали эти их «бабки», которые проверяли девственница ли я. Хуже ничего в моей жизни не было. Потом появился женишок и стал требовать своего до свадьбы, говорил, в первую брачную ночь мы будем в дороге и не сможем осуществить наш брак. Лари отослал его до церемонии. Уже тогда Дорак наговорил Лари глупостей, подозреваю, если бы не я, брат прикончил бы его сразу. На следующий день чествовали покровителя клана Черной лисицы. Брат хотел воздать Босаху за заслуги и преподнес ему это изваяние. Мой жених и тут отличился. Сказав, что хочет испытать свое новое оружие, он со всей силы замахнулся на статую мечом. Лари проткнул его горло раньше, чем его меч натворил дел. Торейцы не стали протестовать. В конце концов, справедливость была на нашей стороне, даже чужих богов не беспокоят без достаточного повода. Скавар стал еще злее, и при случае напоминает, что мы с братом должны ему сына. Впрочем, со Скаваром у нас полно неоплаченных счетов с обеих сторон.

Ладин поморщился.

– У нас тоже. Но мне гораздо интереснее услышать о вас, расскажите, когда вы не вышли замуж в следующий раз…

– Поверьте, ничего любопытного в этих историях нет, – Ила вздохнула. – И поучительного тоже. Пойдемте, я лучше покажу вам статую покровителя клана Черного Ворона того же мастера, она не хуже этой. Как раз успеем до обеда, если срежем. Идти там не очень удобно, но зато быстро.

Ила повлекла виленвийца к подножию холма. Он, хоть и покорно вышагивал следом, сдаваться не собирался.

– Так почему вы им отказывали? Вы противница брака?

Ила остановилась и заглянула ему в глаза. Прохладный ветерок загонял кудрявые прядки на ее щеки, и она решительно заправила волосы за уши.

– Я не противник брака. Брак, особенно счастливый, – это великолепно. Только в этой сказке о замужестве я – предмет торга, вещь, и как всякой вещи, мне хочется быть вещью удачно проданной. Думаю, вы меня понимаете, в вашей семье, вероятно, происходит нечто подобное.