– Что это? – Ладин ткнул пальцем в значки лагеря, помеченные красным.
Солак улыбнулся:
– Это место дислокации вверенных вам людей.
Сын Хозяев Еруды кивнул, потер рукой подбородок и указал на синий треугольник, на реке неподалеку от границы.
– Большой город?
– Анак, – огненнолисый улыбнулся, – наша столица.
Ладин покачал головой, не дело держать столицу так близко от границы, но ничего не сказал. Припомнил, что при деде Иллария, Тору оттяпала значительный кусок Краны, а до этого столица располагалась в глубине страны. По карте вопросов не было, оставалось проверить насколько изображение на бумаге соответвует действительности.
– Осмотритесь по пути. На вашей совести будет западная часть торейского фронта, восточной будет командовать другой человек, – Солак наморщил лоб. – Нам бы убрать с дороги торейцев, а с Лароком мы как-нибудь сладим.
Виленвиец кивнул, он знал лучше других – убрать торейцев трудно, но не невозможно.
Огненнолисый покинул комнату. Шаг его был тверд, но почти неслышим, движения точны и не лишены грациозности. Ладин тряхнул головой, отгоняя дурацкие мысли о сходстве людей и их покровителей.
Медлить не было смысла, виленвиец отправился поторопить своего напарника.
Вчера в полдень семеро остальных спутников виленвийца отправились обратно в Град Двенадцати богов, в Кране остался лишь его секретарь Хон – совсем еще зеленый мальчишка. Долговязый, шуплый с большушими карими глазами. Ладин подозревал, он и оружием владеет не пойми как. Случись чего, помощи от него с гулькин нос, но зато расторопный, местным языком владеет отменно, а на первых порах это самое важное. Сын Хозяев Еруды, помимо родного виленвийского, сносно изъяснялся на торейском, языке супруги, и ланарийском, языке деда – Рокана Победителя, но язык Краны отчего-то давался ему с трудом. Он легко понимал написанное, но на слух ничего не воспринималось. Виленвиец, впрочем, надеялся в ближайшее время исправить эту досадную оплошность.
Через четверть часа мужчины отправились в дорогу. Ладин время от времени поторапливал секретаря, юноша смотрел по сторонам с таким интересом, что рисковал потеряться. Лошади резво скакали по пыльной сухой дороге, солнце только начинало свой путь, а в воздухе еще витала утренняя прохлада. Солак придержал коня и, перейдя на шаг, поравнялся с Ладином.
– Нам придется сделать крюк, надо заехать в Анак, передать документы. Это не займет больше пары дней. А там и до границы рукой подать, – огненнолисый снова изобразил сожаление.
Виленвиец пожал плечами.
– Я с удовольствием посмотрю на вашу столицу. Я слышал от деда, что такого святилища как у вас, он нигде больше не видел, а дед видел так много, что в пору легенды слагать.
Лицо спутника озарилось довольной улыбкой.
– У нас почти две сотни богов, каждому клану – по покровителю. Статуи в святилище одна краше другой, каждый старается задобрить и поблагодарить своего защитника. За день ничего и не посмотришь толком, но если захотите, я могу показать самых красивых идолов.
Сын хозяев Еруды кивнул. Солак снова пустил коня рысью.
– Мы налегке, если не останавливаться надолго, успеем в Анак завтра к обеду.
Гость, старался не отставать от провожатого. Перед глазами будто мелькал учебник по геометрии: все вокруг выверено, гладко и однозначно. Много зелени, ровные широкие дороги, даже встречные люди и те будто несут перед собой бумагу с описанием кто они и откуда. Судьба каждого высечена на правой руке.
Они проехали мимо серого мраморного здания в форме вытянутого пятиугольника. Сын Хозяев Еруды долго смотрел на него, прежде, чем понял, что этот пятугольник – ключ с треугольной головкой и длинным хвостовиком. Хвостовик весь состоял из невысокого постамента и громадных колонн, удерживающих кроваво-красную крышу. А треугольник головки представлял собой башню с узкими окнами. Внутри хвостовика ходили женщины в белых одеждах, все как одна, с длинными распущенными волосами.
– Что это? – поинтересовался виленвиец у провожатого.
– Храм смерти, – Солак кинул на здание беглый взгляд и отвернулся. – Пес-ключник охраняет ворота в Вечный лес. Ему служат безликие – те, кто не знает своего клана. Когда кто-то умирает, именно служители смерти приносят в жертву поросенка перед погребением. Они же отвечают за ритуал. Все нужно делать правильно, чтобы у пса-ключника не было повода не пустить в Вечный лес.
Ладину стало не по себе.
– Ну и занятие, – в полголоса пробормотал он.
– Им есть чем развлечься, – подмигнул Солак, – мужчины могут пойти в армию, женщины могут найти себе покровителя, и жить в свое удовольствие, в свободное от храмовых обязанностей время.
Виленвиец ухмыльнулся.
– Есть желающие купить женщину?
– Бывает, – огненнолисый пожал плечами. – У нас принято договариваться о браке детей, когда сочетаются браком родители. Судьба часто подкидывает сюрпризы. Кому-то приходится ждать свою половину десять, а то и двадцать лет. Дочерей все равно стараются пристроить раньше, меняют договоренности, предлагают взамен других членов клана, а мужчины терпеливо ждут. Так почему бы не скоротать время с безликой? Не самый худший вариант.
Сын Хозяев Еруды молча кивнул. Сказать ему было нечего. Нет, в Виленвии тоже договаривались о браке детей, подписывали бумаги, иногда даже оговаривали неустойки в случае расторжения помолвки, но обычно это делалось с согласия молодых. Да и свободы в Виленвии было больше, многие пары сочетались, зная, что ждут наследников. Единственное, чего не признавали виленвийцы – измен и разводов. Виленвиец мог долго выбирать пару, но если уж выбрал, должен принадлежать ей до конца.
Весна была на излете: теплый воздух, густо синее небо с редкими облаками, незатейливо поющие птички, запах кожи, лошадей и, о боги за что! – фиалок. Ладин пытался увидеть эти цветы хоть где-то, но тщетно, зато запах и не думал прятаться. К вечеру виленвийцу казалось, что он сошел с ума.
Они остановились на ночлег в добротном и чистом постоялом дворе. Хозяин, пожилой расторопный мужчина с яркой пичужкой на правой руке, вежливо приветствовал их. Путники пристроили лошадей, забросили вещи в комнаты на втором этаже и уселись ужинать в большом зале на первом. Народу вокруг было немного. Пяток пьяных мужских компаний, невнятная парочка и длинноволосая странно одетая женщина, сидящая за ужином в самом дальнем конце зала. Ладин посмотрел на ее руки. Света было явно не так много, как хотелось, но Ладин хорошо разглядел изображение оскалившегося пса на левой, а не правой руке. Вполголоса он спросил Солака о ней.
–Безликая, в свободное от занятий в храме время, – двусмысленно подмигнул он в ответ. Появился хозяин с бутылкой.
– Позвольте господа, очень рекомендую, лучшее вино наших киросских соседей.
Мужчины благодарно закивали. Усталость брала свое, и выпивка была кстати. Хозяин разлил напиток и ушел. Огненнолисый пригубил первым и, довольный, продолжил трапезу. Сын Хозяев Еруды тоже сделал два крупных глотка. Он изменился в лице и произнес самое мерзкое виленвийское ругательство. Секретарь покрылся легким румянцем, господин не часто позволял себе подобное, и Хон никак не мог привыкнуть. Солак внимательно посмотрел на гостя. Тот шумно выдохнул.
– Оно фиалковое!
Провожатый удивленно приподнял уголок губ.
– Конечно. Оно же киросское. Другого они не пьют.
– Боги за что? – Ладин прикрыл глаза ладонью. – С позавчерашнего вечера меня преследует запах этих цветов, а теперь еще и вино. Проклятие какое-то!
Огненнолисый захохотал, да так громко, что парочка рядом удивленно уставилась на него. Он позвал хозяина, шепнул ему пару слов, и бутыль поменяли на превосходный виноградный напиток без лишних примесей. Наполнив им бокал виленвийца, Солак объяснил.
– На прошлой неделе конунг Киросы просил руки Илы, сестры Иллария, для своего старшего сына. Не знаю, кто ему поведал о ее любви к фиалкам, но в подарок они передали пять бутылей фиалкового масла и дорогой шелковый плащ. Упаковали подарок плохо, бутыли побились по дороге. Из ящика по капле утекало масло, но никто этого не заметил, и пока подарок дошел до Илы, фиалками пропах весь приграничный особняк. Про плащ и говорить нечего. Ила так и оставила его в библиотеке, на одной из полок. Она велела прихватить его вместе с документами, скорее всего надеясь, что запах успеет выветриться.
