– Баронесса, если послушать мое окружение, то своей тени скоро бояться начнешь. – фыркнула Анна. – Складывается ощущение, что все, кто вассалы короля опасны и желают ему зла. Граф де Блуа, граф де Амьен, герцог Нормандский…
– Так оно и есть, принцесса. – вздохнула Сен-Меран.
– …граф де Валуа…– Анна специально подбросила это имя женщине, надеясь услышать ее мнение о происходящем и не ошиблась.
– Граф де Валуа предан королю. – внезапно горячо возразила баронесса и залилась краской, опустив глаза. – Он, конечно, очень силен, и могуществен. Но его мечи не направлены против Генриха, уверяю вас. Уже давно.
– Откуда такая уверенность? – удивилась Анна. Но снова баронесса постаралась проигнорировать вопрос, и снова на выручку ей пришел шум: в дверь покоев постучали. Герберга открыла, кратко переговорила с кем-то и вернулась.
– Ваше высочество, приходил только что Шарль. Король просит вас разделить с ним ужин, если конечно вы желаете.
– Разумеется, желаю! – воскликнула Анна и начала снимать с себя украшения. Вот ее шанс снова вернуть расположение Генриха, она должна им воспользоваться во что бы то ни стало. И пусть там будет присутствовать граф Фландрии, граф Валуа да хоть сам архангел Михаил! Она сделает все, чтобы король снова к ней потеплел.
– Король так же просил передать, что это будет тихий и скромный ужин наедине с вами. Никто из его вассалов и соратников не будет вам мешать.
– Никто? – удивилась Милонега и посмотрела на Анну и добавила по-славянски – Я тебя одну не отпущу!
– Даже не думай! – злобно прошипела маленькая Гизела и силой водрузила русинку на табурет. Ни слова не понимая по-славянски, она интуитивно догадалась о чем та говорит. – В этот раз ее высочество обойдется без тебя! Иначе я никогда не закончу это проклятое платье.
– Да не очень то и хотелось! – фыркнула Милонега. – Сами носите эти перчатки на теле, в которых ни вдохнуть, ни выдохнуть невозможно. А княжну я одну не отпущу!
– Милонега, ты не сможешь сопровождать княжну во время коронации и венчания, если на тебе будет сарафан. – отрезала Сен-Меран.
– Чем это мои сарафаны плохи? – уперла кулачки в бока русинка и тут же была уколота булавкой Гизелой
– Стой смирно! – прошипела служанка.
– Действительно, – Анна задумалась –, не могу же я одна идти на ужин к королю. Это неприлично для незамужней девицы.
– Я пойду с вами, принцесса. – Баронесса твердо поставила точку в разговоре непререкаемым тоном и стала помогать подопечной снимать платье. – Милонега останется дошивать платье, а ты, Гизела, поторопись, иначе спать сегодня не ляжешь, если не закончишь.
Уже знакомый кабинет короля был освещен несколькими свечами и уютным огнем камина. Король стоял у окна, заложив руки за спину и смотрел на улицу, когда Анна вошла в сопровождении баронессы. Без верной Милонеги она себя чувствовала крайне неуютно, но согласилась с доводами вдовы после долгих раздумий и взяла с собой ее. Шарль стоял за креслом короля и уже держал бронзовый кувшин с вином. Анна откашлялась, привлекая к себе внимание. Король обернулся, и Анна увидела человека, измученного тяжкими думами и бессонными ночами.
– Княжна, я рад вас видеть. – он кивнул ей, и Анне показалось, что король стал еще более мрачным и угрюмым, чем был. Складка на лбу между бровей стала глубже, а в аккуратно подстриженных черных волосах добавилось несколько седых волосков. – Я подумал, что вам должно быть одиноко в ваших покоях в обществе исключительно златошвеек и башмачников. Ведь вы привыкли дома, наверное, к другому ритму жизни. Поэтому я решил разнообразить ваше времяпрепровождение в ожидании венчания…и к тому, же, мне бы хотелось познакомиться с вами поближе.
– Мне очень приятно такое внимание. Ваше приглашение для меня много значит. – Анна обаятельно заулыбалась, сердце ее трепетало от мысли, что все-таки ссора, которая произошла между ними, осталась в прошлом, и король сам был не рад от сложившейся ситуации, раз он «подумал» и «решил».
– Признаться, возникшее между нами недопонимание тяготит меня. – король пригласил Анну за стол, сел сам и неумелым извиняющимся тоном продолжал, не поднимая глаз на княжну. -Я был, должно быть, чересчур груб с вами. Но прошу вас о снисхождении: я никогда не умел обращаться с женщинами.
– Однако вы наговариваете на себя. Ваше предложение разделить с вами трапезу для меня многое значит. Вы тонкий знаток женской души. – грубо польстила Анна, и увидела как король занервничал еще больше.
– Это граф де Валуа, посоветовал мне в качестве нашего с вами примирениями пригласить вас на ужин. Вижу, что он был прав. Он всегда была более удачлив у женщин, чему удивляться?
– Граф де Валуа? – вскинула брови Анна, почувствовав, как щеки снова заливает румянец, а сердце подскочило к горлу. – он посоветовал вам пригласить меня на ужин?
– Да. Рауль винил себя в том, что подверг вас такой опасности, вывезя за пределы Реймса, когда де Блуа где-то рядом. И из-за этого между нами с вами произошла эта…
– Недомолвка. – подсказала Анна, король внезапно вперил в нее свой ястребиный взгляд, с трудом, но девушка его как ни в чем не бывало выдержала, мягко улыбаясь. Король через полминуты кивнул ей, соглашаясь, и пригласил за стол. Анна села, позволила налить себе бокал вина, положила на тарелку мяса, но к еде почти не притрагивалась. Не для еды она пришла сюда сегодня, одев один из лучших своих нарядов, который судя по одобрительному взгляду короля, ему пришелся по вкусу.
– Ваше величество, позвольте мне задать вопрос? Я во Франции совсем недавно и практически не знакома с ее политикой и проблемами. Могу я попросить вас помочь мне разобраться в деталях?
– Разве вас это может заинтересовать? – хмыкнул король. – Политика, войны и внутренние распри? Может, лучше вас будет интересовать детали нашего с вами венчания?
– Безусловно, это тоже важный вопрос. – кивнула Анна. – Но меня волнуют и множество других проблем.
– Ну что ж, спрашивайте, о странная принцесса. – засмеялся король, и отпил из кубка. Анна невольно отметила, что Генрих явно любил вино, за те несколько раз, что они виделись, он неизменно обильно поглощал его из своей огромной чаши.
– Я не раз слышала уже имя графа Тибо де Блуа. И если его имя звучит в разговоре, то обязательно имеется ввиду, что он опасен. Кто же такой этот граф?
– Номинально – мой вассал. – улыбка пропала с лица Генриха и он нахмурился. – Вы уверенны, что хотите услышать всю историю? Она вряд ли интересна для женских ушек.
– Если бы не была уверена, то не спрашивала.
– Ну хорошо, сами напросились. Но начать придется издалека. – Генрих сделал еще один глоток, развалился в своем кресле и начал рассказ: – Началось все с того, что мой покойный отец женился по приказу короля Гуго. Первой его женой пришлось стать вдовствующей графини Фландрии Розалии, дочери Иврейского короля. Положение моих предков, если уж совсем углубляться в историю, сложно было назвать прочным, потому как король Гуго был герцогом Парижским до своей коронации. К угасшему роду Карла Великого он отношения не имел, хотя наши предки неоднократно оспаривали трон у каролингов. Когда высшая аристократия признала моего деда королем, каждый придерживался своих интересов. Ослабленная центральная власть давала больше свободы вассалам, чем те не преминули бы воспользоваться. В любой момент другие герцоги могли объявить о своей самостоятельности и выйти из состава королевства. Поэтому моему деду пришлось всю жизнь балансировать на грани мира и войны, отстаивая свою власть и корону. Для этого он применял не столько силу оружия, сколько хитрость и изворотливость. Лояльность, к примеру, Фландрии Гуго решил династически: вдову покойного графа выдали замуж за моего отца. Розалия была намного старше своего молодого супруга, и, разумеется, была скорее фиктивной женой принца. Но сразу после смерти Гуго, Роберт развелся и женился на молодой вдове Берте де Блуа. Дочь короля Бургундии Конрада I Тихого и Матильды Французской, по линии матери она состояла в родстве с Императорами Священной Римской Империи, к тому же Людовик V, последний каролинг на троне франков, был ее двоюродным братом. Я практически не помню ее, но все, кто ее знал, говорили о ней, что она была удивительно добрым и светлым человеком. Красивая, мягкая и женственная – неудивительно, что такой высокодуховный человек, как мой отец, потерял голову, когда познакомился с ней. В то время она была женой графа де Блуа и матерью его восьмерых детей, среди которых был мальчик Эд. Когда умер ее супруг и отправился в мир иной король Гуго, мой отец развелся с Розалией к огромному своему облегчению и ее радости, понимающей весь абсурд этого брака. Они повенчались с Бертой сразу же. Их не остановил даже запрет Папы Римского, так как супруги находились в столь близкой степени родства, что церковь запрещала такие браки – Роберт приходился ей троюродным братом по материнской линии. Они прожили вместе четыре года, не обращая внимания на гнев Рима. Видимо любовь к Берте пересилила и глубокую религиозность отца и благочестие, так как короля не испугало даже отлучение от Церкви. Ее детей он взял к себе во дворец в Париже и плоть до совершеннолетия старшего сына он старательно оберегал наследство их отца. Когда же время пришло, отец передал все в целостности и сохранности мальчикам. Но если главный наследник Тибо был лоялен к отчиму и благодарен за воспитание и свои земли, то Эд был другим. – Генрих замолчал, сделал глоток и задумчиво посмотрел за окно, где уже собиралась ночь. Воцарилось молчание, прерываемое потрескиванием камина и тяжелым дыханием короля. Анна тронутая такой историей о сильной любви двух людей, с нетерпением ожидала продолжения истории:
