Они не поймут: невозможно убедить человека не быть мужчиной или не быть женщиной, когда это безо всяких подсказок извне внятно обозначено внутри него самого… обозначено и выбрано не самим индивидом, а природой, которая, как известно, не спрашивает нас до рождения, кем мы хотим быть. Почему в это не могли вникнуть люди, которые окружали меня в детстве, пытаясь воспитать из меня мужчину?
Другое заблуждение: многие люди из постсоветского пространства полагают, что моя ситуация – это влияние западной культуры. Но я такая с раннего детства, когда я ещё и не знала ни о Западе, ни о Востоке. Я даже не знала тогда, как моё состояние называется в терминах. Но зато с самого начала своей жизни внятно ощущала девочку в себе. Это знание не из Запада, не извне, а изнутри меня самой. Я понимаю, сложно понять человека, в шкуре которого никогда не был. В этом-то и кроется причина непонимания окружающих. Но я с детства в этой ситуации и знаю её изнутри. Почему окружающим просто не поверить тому, что я ощущаю, вместо того, чтобы убеждать меня в обратном, доказывая мне, что белое – это чёрное?
С детства мне нравятся лица противоположной мне природы – лица мужского пола. Смущалась пацанов. Краснела перед ними. Всегда искала их защиты, но в ответ получала обратное. В юношестве мой сексуальный инстинкт чётко указал на мужчину… Здесь крылось ещё одно заблуждение окружающих, которое вводило меня в отчаяние. Часто мне говорили: «А ты попробуй с женщиной. Может, понравится. Ты ведь даже не пробовал»… На что я отвечаю симметричным вопросом: «Разве можно мужчину-натурала заставить любить мужчин?» Естественно, нет. Если это недопустимо для них, то так же и для меня… Как же оскорбляли меня такие глупые решения: будто я сама не знаю, чего хочу и чего отвращаюсь… Почти все люди в сексуальном отношении чего-то яро желают и от чего-то яро отвращаются. И никто им не навязывает того, чему они противятся… Они свободны… Попробуй предложи мужчине-натуралу переспать с другим мужчиной… это приведёт его в ярость… И все это понимают. Но почему мне навязывали противное мне, ничуточку не заботясь о моём душевном состоянии?
Странно, что я говорю о всех этих переживаниях в прошедшем времени. Кажется, что после попытки уйти из жизни что-то изменилось во мне. Я смотрю на мир сейчас другими глазами. Сильное предчувствие во мне сейчас. Мне кажется, я пойду другим путём. Такое очевидное чувство перемен – хороших, свежих!
* * *
С наступлением утра заметила какие-то особенности в моём восприятии. Стала ощущать окружающее не так, как раньше, более полно… Как бы это объяснить?
Человеческий глаз способен различать только семь основных цветов светового спектра от красного до фиолетового. Но есть же ещё и инфракрасные цвета и ультрафиолетовые! Мы их не воспринимаем, но, несмотря на это, мир неизменно существует и в этих невоспринимаемых диапазонах. Человеческое ухо способно слышать звуки частотой от 16 до 20 000 герц. А как же ультра– и инфразвуки, лежащие за пределами этих границ?
Людям дано ощущать лишь незначительную часть окружающей действительности. Но вот что касается меня… Сейчас я вижу гораздо больше: цветовая палитра, воспринимаемая мной, стала гораздо шире! Я вижу ультрафиолетовую гамму! Вижу, как отопительные трубы излучают инфракрасный цвет. Тысячи других оттенков стали видимыми для меня. Всё настолько очевидно! Именно сейчас визуальный мир стал в моём восприятии таким, каким он должен быть.
Сейчас я слышу частоты, выходящие далеко за пределы обычно воспринимаемого спектра. И тот нежный треск, что слышится мне со вчерашнего дня, находится где-то в диапазоне ультразвуков.
То же самое и с другими видами чувств: осязание, обоняние, вкус – всё стало таким ярким, объёмным и детализированным. Я не привыкла ощущать мир в таких тонкостях. Сейчас понимаю: до того, как попала в больницу, ощущала действительность в очень узкой полосе человеческого восприятия. Странно, что меня никогда не интересовало, а что же там, за гранями доступного человеку мироощущения. Сейчас понимаю, что там (вернее здесь) бесконечное продолжение действительности.
Рано утром, как проснулась, решила проверить, как же поживает то чувствительное пятнышко в средней трети моей левой голени. При осмотре этот участок внешне ничем не отличался от остальных областей тела. Но по-прежнему очерчивался высокой чувствительностью. Я надеялась, что к утру его восприимчивость снизится и вернётся к исходной. Но ничего не изменилось.
К этому месту по-прежнему невозможно прикоснуться. Даже незначительное движение воздуха, которое возникает при передвижении медсестёр по палате, вызывает целый шквал ощущений через чувствительное пятно.
Эта область первой ожила в организме после перезагрузки жизни во мне. Тогда, когда меня реанимировали, в условиях отключения всех обычных органов чувств на нём, на крохотном участке кожи, концентрировалась вся мощь моего внимания, усиленно направленного на восприятие окружающего мира. Эта область на голени вобрала в себя все виды чувствительности для того, чтобы можно было ощущать мир. Поэтому это маленькое «окошечко», будучи единственным инструментом восприятия, компенсаторно стало таким гиперчувствительным.
Я надеялась, что эта особенность временна… но сейчас нужно признать, что в моём организме возник новый орган чувств… нечто сверхчувствительное, ещё чувствительнее, чем роговица глаз. Картина начинает проясняться: именно он ощущает запредельные физические параметры окружающей среды, те параметры, которые выходят за грани человеческих возможностей. Я уже проверила это с помощью простого опыта: накрывала это «окошечко» на голени марлевой повязкой, смоченной раствором новокаина, – и все сверхощущения исчезали в миг. Прежнее человеческое восприятие возвращалось.
Новый орган чувств позволил мне отчётливо разграничить реальность и действительность. В лингвистике эти понятия – синонимы. Но я решила для собственного употребления разграничить их значения. Реальность – это та часть действительности, которую обычно ощущает человек. Это очень узкая часть целого. Но мир вопреки человеческому восприятию продолжается в действительности во всей её толще. Как жаль, что это продолжение обычно непостижимо для человека. Люди видят лишь часть сложного мозаичного мира! А сколько всего ещё упускается! Почему нам не дано воспринимать всё сразу? Вероятно, мы видим только то, что мы можем хоть как-то объяснить. Ведь так гораздо удобней – жить в мире, понятном и объяснимом. Быть может, люди подчинили свои органы чувств под весьма ограниченную человеческую логику… Хотя это всего лишь гипотеза… даже я к ней отношусь скептически… Но факт остаётся фактом… В моём организме появился новый орган чувств.
Я поняла, что есть тот тоненький треск, который слышу со вчерашнего дня. Это не что иное, как потрескивание кадров жизни. Даже засекла, откуда исходит этот звук. Кадры несутся из будущего в прошлое, при соприкосновении с настоящим издаётся характерный тоненький треск. Жизнь щёлкает своими кадрами, как листы книги. Каждый лист – это мгновение. Они так быстро щёлкают, как лопасти раскрученного винта. Вижу их перед собой. Многократно тыкаю указательным пальцем в воздух, пытаюсь просунуть его в пространство между кадрами. Хочется ощутить, что же там – между этими «листами», какая температура, какая текстура пространства, и как там – за кадрами жизни – себя ощущаешь. Но они расположены настолько плотно друг к другу, что невозможно попасть в щели между ними… Они так близко друг к другу, что у людей создаётся иллюзия непрерывности окружающего их мира.
С недавнего момента у меня получилось стать независимой от времени. Обнажаю голень, закрываю глаза и начинаю концентрироваться на этом треске. Мой новый орган чувств анализирует его всё глубже и глубже, детальнее и детальнее; постепенно кадры замедляют своё движение, постепенно останавливаются. И вдруг я ощущаю замерший вокруг меня мир – люди, застывшие в одной позе, и моё тело замирает вместе с остальными: оно ведь тоже является частью окружающего мира и также прорисовано в остановившемся кадре. Но в отличие от моего организма моя мысль остаётся подвижной, она вылетает из головы. Её движение независимо от движения жизни. Она способна пробегать по плоскости остановившегося кадра (в остановленном времени).
