– Ты об этом?

Дэй берет одну из своих поделок – что-то похожее на металлическое колечко.

– Просто убиваю время.

Он смотрит сквозь колечко на свет, потом берет мою руку и кладет поделку в ладонь:

– Подарок тебе.

Я внимательнее разглядываю изогнутую штуковину. Она сделана из шести расправленных и аккуратно переплетенных спиралью скрепок, соединенных концами в кольцо. Просто и ловко. Даже не без художественного штриха. В перевитых проволочках я вижу любовь и заботу; разглядываю петельки, над которыми работали пальцы Дэя, снова и снова сгибая проволочки, добиваясь идеального искривления. Он сделал колечко для меня. Я надеваю его на палец, и оно легко садится на место. Великолепно. Я сконфужена, польщена до полного онемения. Не могу припомнить, чтобы кто-нибудь делал для меня какую-то вещицу своими руками.

Дэй, кажется, разочарован моей реакцией, прячет свои чувства за беззаботным смешком.

– Я знаю, у вас, богачей, свои причуды, но в бедных секторах обручение и признание в любви обычно выглядят так.

Сердце подскакивает в груди. Я не могу сдержать улыбку:

– Обручение колечком из скрепок?

Нет-нет, мне действительно интересно, но пока вопрос не срывается с языка, я не понимаю его скрытого сарказма.

Щеки Дэя вспыхивают, я и тут же беззвучно ругаю себя за новую ошибку.

– Обручение тем, что сделано собственными руками, – отвечает он после короткой паузы.

Он явно смущен, опускает глаза, я чувствую себя ужасно виноватой.

– Прости, это выглядит глупо, – тихо говорит он. – Жаль, что не могу сделать для тебя что-нибудь более изящное.

– Нет-нет, – спешу я искупить свою вину. – Мне правда очень нравится.

Я глажу пальцами колечко, смотрю на него, чтобы не встречаться взглядом с Дэем. Неужели он считает, что я нахожу его дар недостаточно хорошим? Скажи что-нибудь, Джун. Что угодно. Слова бессмысленным потоком срываются с языка:

– Оцинкованная сталь без покрытия. Знаешь, это хороший материал. Он прочнее всяких сплавов, но в то же время гнется и не ржавеет. Он…

Я замолкаю, видя поблекший взгляд Дэя.

– Мне нравится, – повторяю я.

«Идиотский ответ, Джун. Ты его еще кулаком по лицу ударь, пока несешь всякую чушь».

Я нервничаю еще больше, когда вспоминаю, что и в самом деле недавно ударила его пистолетом по лицу. Очень романтично.

– Я рад, – отвечает Дэй, засовывая неразогнутые скрепки в карманы.

Наступает долгое молчание. Я не знаю, какой реакции он ждал от меня, но, вероятно, вовсе не хвалы физическим свойствам современных скрепок. Я неожиданно совсем теряю уверенность в себе, пододвигаюсь к Дэю и кладу голову ему на грудь. У него перехватывает дыхание, словно я застала его врасплох, а потом он нежно обнимает меня. Так-то лучше. Я закрываю глаза. Он одной рукой гладит мои волосы, отчего мурашки разбегаются по коже, и я позволяю себе ненадолго предаться фантазии – представляю, как он берет меня за подбородок, приближает свое лицо к моему.

– Что ты думаешь о плане? – шепчет Дэй мне на ухо.

Я пожимаю плечами, прогоняя разочарование. Глупо с моей стороны в такой момент фантазировать о поцелуях. Я отвечаю вопросом:

– Они уже сказали, что от тебя требуется?

– Нет. Но я уверен, что предполагается нечто вроде всереспубликанского сообщения о том, что я все еще жив. Они хотят, чтобы я поднял бунт? Довел людей до неистовства? – Дэй смеется, но у него серьезное лицо. – Я согласен на все, чтобы вернуть Идена.

– Согласен, – эхом повторяю я.

Он приподнимает меня и заглядывает в лицо.

– Не знаю, позволят ли нам общаться дальше, – говорит он так тихо, что я его едва слышу. – План вроде бы неплох, но если что-нибудь случится…

– Они будут постоянно за мной приглядывать, я уверена, – прерываю я его. – Рейзор – республиканский офицер. Он найдет способ вызволить меня, если все пойдет прахом. Что касается общения… – Я закусываю в раздумье губу. – …что-нибудь придумаю.

Дэй прикасается к моему подбородку, подтягивает меня к себе так, что наши носы соприкасаются.

– Если что-то случится, если ты передумаешь, если понадобится помощь, дай мне знать. Ты меня поняла?

От его слов меня бросает в дрожь.

– Хорошо, – шепчу я в ответ.

Дэй легонько кивает мне, потом отстраняется и откидывается на подушки. Я вздыхаю.

– Ты готова?.. – спрашивает Дэй.

Он не договаривает предложение, но я и так все понимаю. Он хочет знать, готова ли я убить Президента.

Я выдавливаю улыбку:

– Готова, как никогда.

Мы еще долго сидим так. В окна проникает все больше света, и по городу разносятся слова утренней присяги. Наконец я слышу, как открывается и захлопывается входная дверь, потом раздается голос Рейзора. К спальне приближаются шаги, в дверь заглядывает Рейзор, я сажусь на кровати прямо.

– Как ваша нога? – спрашивает он.

Его лицо, как всегда, спокойно, глаза за линзами очков смотрят бесстрастно.

– Хорошо, – кивает Дэй.

– Отлично. – Рейзор сочувственно улыбается. – Надеюсь, вам хватило времени пообщаться с другом, миз Айпэрис. Мы выезжаем через час.

– Мне казалось, врачи сказали, что лучше бы отлежаться еще… – возражает Дэй.

– Прошу прощения, – перебивает Рейзор, отворачиваясь. – Нам нужно успеть на воздухолет. Постарайтесь пока не слишком сильно опираться на больную ногу.

Перед выходом Патриоты меняют мою внешность до неузнаваемости.

Каэдэ обрезает мне волосы чуть ниже плеч, потом перекрашивает светлые пряди в темный каштановый цвет каким-то спреем – при необходимости он быстро смывается специальным растворителем. Рейзор дает мне две контактные линзы, которые полностью скрывают мои ярко-голубые глаза. Лишь я понимаю, что цвет искусственный: мне видны крохотные темно-фиолетовые крапинки на моих радужках. Линзы – сами по себе роскошь: богатые женщины пользуются ими для изменения цвета глаз, просто так, ради развлечения. Такие линзы пригодились бы мне на улице, если бы я смог их заполучить. Каэдэ добавляет фальшивый шрам мне на щеку и завершает мою маскировку военной формой первогодки ВВС: черные брюки с красным кантом на штанинах.

Наконец она оснащает меня крохотными, телесного цвета наушником и микрофоном – первый вставлен в ухо так, что его не видно, второй спрятан у меня за щекой.

Сам Рейзор облачен в обычную форму республиканского офицера. На Каэдэ безупречный летный костюм – черный комбинезон с серебряными крылышками на обоих рукавах, контрастные белые зимние перчатки и летные очки. Каэдэ ходит у Патриотов в пилотах не за красивые глаза, Рейзор говорит, что она делает петлю в воздухе лучше, чем любой из известных ему асов. У Каэдэ не возникнет никаких проблем, если придется на деле доказывать, что она пилот Республики.

Тесс уже нет, ее полчаса назад увел солдат – по словам Рейзора, он тоже из Патриотов. Тесс еще слишком маленькая, чтобы сойти за военного даже самого младшего звания, а потому, чтобы провести ее в воздухолет РК «Династия», нужно надеть на нее коричневую рубаху и брюки – одежду рабочих, которые управляют сотнями топок воздухолета.

И наконец, Джун.

Джун безмолвно наблюдает с дивана за моей трансформацией. Она почти не открывала рта после нашего разговора в спальне. Если у всех нас есть какая-то маскировка, то Джун вся как на ладони: без косметики, глаза прежние – темные, проницательные, волосы связаны сзади в хвостик. Одета она в простую кадетскую форму, которую ей прошлым вечером дал Рейзор. В общем, Джун выглядит почти так же, как на фотографии военного удостоверения. Она единственная из нас, у кого по очевидным причинам нет микрофона и наушника. Я несколько раз пытаюсь поймать ее взгляд, пока Каэдэ работает над моей внешностью.

Менее часа спустя мы уже едем в офицерском джипе Рейзора по главной улице Лас-Вегаса. Проезжаем несколько пирамид – посадочные доки Александрия, Луксор, Каир, Сфинкс. Все они названы в честь какой-то древней дореспубликанской цивилизации. По крайней мере, так нас учили в те времена, когда Республика еще разрешала мне ходить в школу. Днем у них другой вид – с выключенными маяками и неподсвеченными краями они похожи на гигантские гробницы в сердце пустыни. Через двери туда-сюда снуют солдаты. Повышенная активность нам на руку – тем легче будет оставаться незаметными. Я снова оглядываю нашу форму: отглаженная, настоящая. Не могу к ней привыкнуть, хотя мы с Джун несколько недель выдавали себя за солдат. Воротничок царапает шею, рукава кажутся слишком тугими. Не понимаю, как Джун все время носит форму. Может, ей хотя бы нравится, как я выгляжу: в мундире мои плечи немного шире.