Известия, получаемые о внутреннем положении в феоде, были еще более удивительными. Розмийский граф пропал и больше не выходил на связь, центральное командование как таковое отсутствовало, а общее командование ситуацией взял на себя молодой тоскарийский наследник, утвердивший Стивки в качестве командующего обороной столицы. Только от самого графа Тоскарийского никаких известий не поступало. Командование, сейчас сосредоточенное в руках этого человека, словно забыло о существовании розмийского фронта, ведя активные наступательные действия в других направлениях. Из-за этого фларскому командованию приходилось перебрасывать столь нужные сейчас резервы из Розмии навстречу атакующим тоскарийским силам. Война на два фронта всегда невероятно сложна и непредсказуема, поэтому многие офицеры выступали за то, чтобы на розмийском направлении перейти в глухую оборону, сосредоточившись на более слабом противнике, шансы разобраться с которым были гораздо выше.
С таким предложением были согласны многие, но Эдвард требовал сосредоточиться именно на Саальте, в то время как тоскарийский феод следовало рассматривать лишь как второстепенную цель, атакуя его союзников и заставляя распылять силы. Если силы вторжения смогут прорваться на этом рубеже, то выйдут на направление, ведущее к столице Рейнсвальда, а подобное развитие ситуации может оказаться катастрофическим. Истощенных продолжительной гражданской войной сил феодов, расположенных между Розмией и королевскими территориями, даже с поддержкой от фларского союза было недостаточно, чтобы просто задержать противника, не говоря уж об отпоре.
— Как бы ни разворачивались действия на тоскарийских фронтах, необходимо помнить и о возможных потерях, — доказывал тристанский барон свою точку зрения, помечая указкой города, находившиеся под ударом сил Тоскарии и его союзников. — Наш противник на этом направлении не ставит своей целью тотальное уничтожение населения и промышленных мощностей, как это происходит на розмийском направлении. Поэтому мы можем сдать некоторые территории для сохранения устойчивой линии фронта, в то время как Саальту мы не имеем права уступать ни пяди земли. Думаю, все вы читали отчеты о критической ситуации в Розмии. Рассказы беженцев, которыми забиты дороги, заставляют усомниться в адекватности саальтского командования…
— Наоборот, Аллирд адекватнее нас всех, вместе взятых, — возразил Дэлай, переключая изображение на карты фронтов с Саальтом. — Он поставил конкретную задачу — уничтожение Рейнсвальда, а не его захват — и вполне успешно ее выполняет. Так что с этой точки зрения, его действия вполне оправданы, как бы дико это не звучало. Кроме того, он отягощает наши пути снабжения миллионами беженцев, которые мешают в нашем оперативном тылу настолько, что становится проблематично подводить подкрепление к линии фронта. Даже розмийская столица забита беженцами так, что до сих пор две трети всех перевозок по сохранившимся коммуникациям занимают эвакуационные конвои с гражданским населением…
— Странно видеть такое поведение от Стивки, — заметил один из офицеров, — раньше командор никогда не заботился о гражданском населении, попавшем в зону боевых действий. Согласно нашим разведданным он при отступлении бросал гражданских, даже не пытаясь организовать хотя бы видимость эвакуации…
— А сейчас его солдаты должны сохранять боевой дух, — уточнил Эдвард. — Камни и стены защищать вряд ли кто-то согласится, а беззащитные гражданские за спиной, это мотивация, которая даже последних трусов на стены поставит с оружием в руках. Он держит их на поле боя одними только сценами того, что произойдет, если противник прорвется сквозь защитные рубежи…
— Мы сейчас должны определиться, стоит ли рисковать своими солдатами ради Стивки или же позволить Аллирду захватить город… — уточнил Дэлай, переключая изображения голограммного стола на последние снимки, сделанные с разведывательных спутников. Даже без приближения было видно, что ситуация для защитников складывалась самым неблагоприятным образом. Бои кипели на внешних городских стенах, а на некоторых участках уже перекинулись на внешние городские кварталы, приближаясь к районам, закрытым защитными куполами. Большую часть города закрывали дымовые шлейфы, поднимавшиеся из разбомбленных кварталов, поскольку воздушная оборона города почти рухнула, ударные эскадры Саальта оказались слишком сильны и многочисленны, чтобы флот охранения смог их сдерживать долгое время и не допускать орбитальных ударов.
— То есть, вы считаете, что подобные вопросы еще можно обсуждать? — удивился Квенти, тоже присутствовавший на собрании, но большую часть времени молчавший, доверяя своим более опытным союзникам и обычно активно выступавший лишь когда вопросы, касались непосредственно карийского феода и его войск. Подойдя ближе, молодой барон еще раз указал на осажденный город, — Мы ведь сейчас говорим не об одном командире, а о целом городе, где крупный военный гарнизон и несколько миллионов беженцев, которые в первую очередь являются королевскими подданными. Господин граф, вы же являетесь претендентом на престол, будущий король, но сомневаетесь, стоит ли спасать собственных подданных…
— Если бы все было так просто, — покачал головой Дэлай, но Квенти удалось зацепить нужную струну в настроении дворян и старших офицеров, собравшихся вокруг стола с тактическими картами. Многие согласно закивали головами и поддержали карийского барона, говоря о том, что сейчас уже не время раздумывать над тем, кому какие территории и города принадлежат согласно феодальному закону. На повестке дня стоял вопрос о судьбе всего королевства и подданных короля, которые умирали, своими жизнями выигрывая время для подобных обсуждений. Фларский граф молчал, раздумывая и прикидывая все возможные «за и против» решения, которое буквально повисло в воздухе.
— Если мы выдвинем ударные части прямо сейчас, без перегруппировки и стягивания резервов, успех будет сомнительным, — добавил Эдвард, глядя на карту, — Аллирд стянул под розмийскую столицу свои лучшие силы, так же хорошо понимая ее значение. Страшно представить последствия нашего разгрома. Гораздо продуктивнее действовать на других направлениях, где нет такой концентрации войск…
— А какими будут последствия, если мы останемся в стороне и дождемся, пока Аллирд все-таки додавит защитников? — поинтересовался Квенти. — Будет ли у нас тогда больше шансов его разбить или нет?
— Шансов станет еще меньше, — уточнил один из карийских командиров, поддержав своего феодала, — Король Саальта высвободит из-под столицы все силы и развернет дальнейшее наступление, опираясь на захваченный город. Могу поставить свое двойное жалование на то, что он не станет разрушать военную инфраструктуру, а использует ее для собственных нужд. Мы будем вынуждены столкнуться с постоянно прибывающим подкреплением, еще больше усиливающим ударную группировку…
— Мы можем организовать планомерное отступление из Розмии, окончательно отдав ее противнику, но разрушив инфраструктуру и отведя все войска, какие только сможем вытащить, — предложил Эдвард, задумавшись, — выпрямим линию фронту, пожертвовав городом, но сохраним армию. Розмийский феод мы все равно не в состоянии удержать.
— Если у нас не остается иного выбора, то поступим таким образом, — кивнул фларский граф, приняв окончательное решение. — Необходимо обеспечить планомерную эвакуацию из столицы всех гражданских и уцелевших розмийских частей. Для этого придется выбить Саальт с ближайших к городу территорий и расширить линии коммуникаций. И удерживать город до тех пор, пока его не покинет последний солдат. После этого отступаем к укрепленным рубежам вдоль хребта Карратса, — он указал на оборонительную линию, являвшуюся частью королевских фортификаций, предназначенных на случай подобных вторжений. После понесенных в колониях и прибрежных городах потерь королевские войска не могли обеспечить ее и наполовину, так что рады будут принять поддержку союзных сил. Барон Тристанский, возлагаю на вас разработку и проведение этой операции, как на командующего объединенными силами.
