— Первая шеренга! Вперед! — новая команда разорвала общий канал, заполненный многочисленными отчетами, сбивчивыми указаниями и постоянными корректировками по показаниям спутников и разведчиков.
Первая шеренга, состоявшая из трех рядов линейной пехоты, вооруженных широкими мечами и большими прямоугольными щитами с собственным генератором дефлекторного поля, шагом двинулась вперед, сохраняя четкий строй и двигаясь плечом к плечу. Над их головами продолжали вести огонь шагоходы, державшиеся на расстоянии нескольких метров от шеренги, но все же двигающиеся следом. Орки же, заметившие приближение противника, встретили их дружным ревом и неорганизованной контратакой. Габариты боевых костюмов примерно соответствовали самим оркам, что позволяло вести бой на равных, но преимущество в строгой дисциплине и четком порядке оказалось решающим. Неорганизованные атаки серокожих разбивались о четкие линии пехоты, и мечи тристанцев, сияющие силовым полем, разили без пощады, оставляя глубокие обожженные раны в перекачанных телах. Примитивное орочье оружие, в основном дубины и топоры, лишь бессильно билось о щиты, генерирующие вспышки дефлекторного щита, бравшего на себя большую часть кинетической энергии удара.
Орда накатилась на продолжавшие двигаться вперед ряды тристанских солдат, несмотря на огромные потери быстро замедлив их продвижение. Тварей было слишком много, на место каждого убитого тут же вставало двое новых, злобных, рычащих и бьющихся со всей яростью. Шеренга практически остановилась, щиты сцепились друг с другом, организовав единую стальную стену, на которую серокожие накатывали волна за волной.
— Первая шеренга! Назад! — новая команда, и тристанццы стали отступать, утягивая за собой восторженных орков, уверенных, что осилили врага. Даже под непрерывным огнем они не желали отрываться от отступающих мечников, восторженно ревя и отталкивая друг друга в надежде первыми добраться до отступающих.
— Вторая шеренга! Вперед! — еще один приказ, приведший в движение несколько тысяч человек. Отступающая первая шеренга разделилась на отдельные отряды, отходящие в специально оставленные для них проемы, а торжествующих орков в упор встретил залп модульных дробовиков. Десятки тварей погибли моментально, а остальные даже не сразу сообразили, что произошло. И их сразу же смела наступавшая стена щитов второй шеренги. Только что уверенные в своей победе орки смешались, передние ряды натолкнулись на задние, еще не понявшие происходящего. С одной стороны их крушили мечники Тристана, в то время как с другой продолжали лететь артиллерийские снаряды, уже превратившие пустошь в пылающий ад. Плазменный огонь с одинаковой легкостью пожирал камень, пепел и орочьи тела, поднимаясь к черному небу многометровыми языками голубого и фиолетового ревущего пламени.
— Третья шеренга! Пошли! — еще несколько линий мечников присоединились к атаке, общим строем сминая орду, смешавшуюся и утратившую прежний боевой задор. Орки могли бояться, пусть и очень редко. И сейчас, когда стройные ряды тристанской пехоты наступали, с легкостью пресекая любые попытки сопротивления, эти твари испугались. Прежний боевой настрой исчез, задавленный огромными потерями и непрекращающимся артиллерийским и стрелковым огнем.
Именно так и должны выигрываться войны. Орки проиграли еще до того, как оказались в пределах действия тристанской артиллерии, попав в точно устроенную западню, рассчитанную буквально поминутно. В современной войне не нужны герои, они лишь мешают, все решает логистика, подготовка и технологии. Миллионные армии, управляемые огромными штабами, рассчитывающими пути снабжения, позиции развертывания войск и планы действий на месяцы вперед. Единый механизм, в котором нет людей, отдельных личностей и жалости, перемалывающий противника по точным алгоритмам, ни на шаг в сторону не отходя от выбранной стратегии.
— Отдайте приказ легкой кавалерии, пусть выдвигаются, — приказал Эдвард, наблюдающий за ходом сражения, — сразу после удара бомбардировщиков.
Давно уже поднятые звенья, до этого момента барражировавшие над полем боя и не вмешивавшиеся, получили прямой приказ и спикировали на орочий арьергард, практически остановившийся, поскольку даже эти животные предпочитали не вмешивать в сражение женщин и детей. Первый же налет бомбардировщиков произвел страшные разрушения среди сбившихся кибиток и ездовых животных. Тяжелые неуправляемые бомбы падали и взрывались в самой толчее, разнося в клочья все, что попадало в зону поражения. Отработавшие по целям звенья разворачивались и заходили на вторичные цели, продолжая бомбардировку и не давая оркам разбежаться.
А на флангах тристанских позиций приходили в движения группы легкой кавалерии. Одноместные антигравные установки кавалеристов, снабженные роторными пулеметами и ракетами с осколочными боеголовками, пришли в движение, рассыпавшись широким строем и окружая окончательно смешавшуюся орду.
Кавалеристов называли самыми бешеными и неуправляемыми, поскольку находилось действительно немного настолько отчаянных солдат, готовых нестись на огромных, до трехсот километров в час, скоростях, вцепившись только в руль управления и закрепившись на похожей на байк установке легкой кавалерии. В первую очередь они использовали установленное огнестрельное вооружение, но, в зависимости от назначения отделения, их могли снаряжать длинными глефами или пиками, а в ближнем бою они рубили врага кривыми силовыми клинками.
— Ветер и огонь! — хором закричали кавалеристы, пролетая по флангам орды, залетая в зоны поражения артиллерии и загоняя туда пытавшихся бежать орков. Пулями неслись над землей, на ходу расстреливая и разрубая бегущих тварей. Некоторые из них пытались сопротивляться и принимали бой, но не могли даже ударить бешено несущихся кавалеристов, сметавших все на своем пути. Любого, кто пытался сопротивляться, насаживали на копья и гнали дальше, крича от восторга скорости.
Орков загоняли обратно в кольцо, под артиллерийский огонь и бомбардировку, и кавалеристы как никто другой подходили для этой задачи, окружая орду и не давая ей рассредоточиться.
— Не выпускать никого, — приказал Эдвард спокойным тоном, наблюдая за этим избиением. — Я хочу, чтобы были уничтожены все твари до последней.
Кольцо окончательно закрылось меньше, чем через двадцать минут, и попавшие в огненный мешок серокожие твари бросились в последнюю отчаянную атаку. Отдельные пытались прорваться через кавалеристов, продолжавших кружить вокруг, но их моментально истребляли. Основная часть орков бросилась в лобовую атаку на шеренги линейной пехоты, удерживавшей позиции, разбившись о них, как волна о каменный берег. Последний бой продолжался не более получаса, больше напоминая избиение младенцев — неорганизованные и поспешные орочьи контратаки не смогли даже оттеснить тристанских мечников. Шеренги продолжили движение только после того, как артиллерийский огонь все-таки затих, добивая последние очаги сопротивления, а выдвинутые сразу за ними огнеметные подразделения проводили окончательную зачистку.
Еще до того, как доложили об окончательном уничтожении орочьего полчища, Эдвард приступил к обсуждению дальнейших планов. Атаки дикарей и мутантов на этой границе участились с начала гражданской войны и сдерживать их становилось все труднее. Под удар попадали не столько крупные колонии, для оборонительных рубежей которых подобные орды были не более, чем затруднением, сколько небольшие шахтерские поселки и аванпосты, просто не подготовленные для осад и сражений. И именно их необходимо было прикрыть в первую очередь.
— Нам нужно больше войск, — лаконично заключил Эдвард, просматривая отчеты и доклады, — здесь, на границах…, но их просто нет… Это война сжирает наши ресурсы, если так будет продолжаться и дальше, границы просто нечем будет защищать… Эти пустошные твари только этого и ждут.
— Мы еще можем продержаться, — сказал один из офицеров колониального гарнизона, — но нам нужно больше снаряжения и боеприпасов. Расходы сильно выросли с того момента, как отсюда были переведены части линейной и колониальной пехоты. Орки и мутанты атакуют при любой возможности…
