— Как вам будет угодно, господин, — кивнул Эдвард, даже не напомнив о том, что у него есть собственные планы, не связанные со сражениями с Саальтом. — Я поручу разработку всех деталей плана своему штабу, но уже сейчас надо начинать переброску войск в оперативный тыл фронта. Времени мало и операцию необходимо провести в ближайшие дни.
— У вас полная свобода действий, барон, — согласился Дэлай, все еще разглядывавший карту, но не преминув напомнить, — хотя и в более тесных рамках вы продолжаете вести себя так, как вам угодно, вне зависимости от данных указаний.
— Я действую, исходя из интересов королевства, своего сюзерена и своего феода, — вежливо ответил тристанский барон и даже поклонился, — ни на шаг не отступая от данных мною клятв. Таковы основы нашего государства…
— Надеюсь, вы будете и впредь заботиться исключительно о преимуществах Рейнсвальда, — согласился претендент на престол.
— Можете быть в этом уверены, — Эдвард закончил разговор. — А сейчас прошу простить, меня ждут неотложные дела. Необходимо встретиться с некоторыми своими союзниками и вассалами, — с этими словами он поклонился и, дав последние указания своим офицерам, покинул зал, оставив командование решать детали предстоящей операции.
Выйдя в коридор, Эдвард сразу направился к своим покоям, изредка отвечая на приветствия проходивших мимо офицеров и связистов, занятых работой с поступающими со всех концов страны данными. Даже здесь, где помещений было более чем достаточно для размещения всех отделений штаба, коридоры все равно было не узнать из-за протянутых кабелей и проводов, толстыми пучками тянущихся из одной комнаты в другую, расставленной практических у каждого кабинета охраны, адъютантов, снующих от одной двери к другой, множества рабочих и служащих, обеспечивающих работу всей этой системы управления. Для тристанского барона подобные вещи были привычны, но масштабы все равно впечатляли. Теперь, когда союз вокруг Фларского графа так разросся, центральный штаб занимал уже несколько уровней и насчитывал больше тысячи человек личного состава, не считая группы операторов, прибывшие из других феодов для координации действий.
Поднявшись в свои покои, тристанский барон скинул китель, бросив его на диван, и ослабил узел шарфа, после чего вызвал сервисного дрона, отправив за бутылкой вина. Алкоголь, кажется, все больше заменял ему остальные удовольствия, доступные нормальному человеку, и хорошо, что колония нанитов в крови разлагала его достаточно быстро, чтобы не пьянеть и не страдать от похмелья.
— Сообщите Де Семпри, что он мне нужен прямо сейчас, — велел он, активировав рабочий стол и вызвав адъютанта, — чем быстрее он прибудет сюда, тем лучше.
Отключив связь, Эдвард отпил из бокала и сел в кресло, переключив рабочий стол на личные материалы, сохраненные на внешнем носителе. Вытянув ноги и подперев подбородок левой рукой, он ввел пароль, едва касаясь кончиками пальцев голограммы, и открыл спрятанную в самой глубине папку с голографиями. Переключив их на основной экран, Эдвард залпом осушил бокал и судорожно втянул в себя воздух. Ему с голографии как живая — еще секунда и заговорит — улыбалась Изабелла Карийская. Изображение было сделано во время одной из их совместных прогулок в королевском парке, он подловил ее, когда она не видела и не позировала, а просто улыбалась своим мыслям искренне и открыто. Он тогда сделал много снимков; Изабелла смешно дулась и требовала удалить, потому что «ой смотри, я моргнула…» или «у меня из прически прядь выбилась…», а на самом деле просто мило кокетничала, она была прекрасна и… жива. Смотреть на нее сейчас было больно и до ужасного обидно, но эти снимки остались Эдварду последним напоминанием и о возлюбленной, и о главной причине, по которой еще заставлял себя жить.
— Я уже не понимаю, правильно ли поступаю, — вслух произнес он, глядя в глаза девушке на голографии. — Не понимаю, насколько справедливы мои действия. Может ли вообще справедливость быть достигнута подобным образом? Лгать, убивать и не доверять даже самым близким товарищам. Порой мне начинает казаться, что все это нормально, понимаешь? Я не чувствую, что живу, все это больше похоже на дешевый балаган… — новый бокал вина оказался опустошен так же быстро, как и первый, а тристанский барон улыбнулся в ответ на навек застывшую улыбку, — все не так, как рядом с тобой. Как бы далеко вперед не заглядывал, я вижу только Респира и его бешеные глаза. Оправдываться долгом легко, но в действительности я знаю, что мне все равно… Все равно, что будет со всем этим проклятым миром, если в нем нет тебя. Я просто должен хоть что-то делать, чтобы окончательно не сойти с ума…
В дверь постучали, звук показался таким громким, что Эдвард чуть не подскочил в кресле. Ломиться внутрь не стали, только включился коммуникатор, голосом стоявшего у входа гвардейца сообщив, что пришел Де Семпри, уверяющий, что его ждут. Ругнувшись про себя, Эдвард выключил рабочий стол и, закрыв глаза, досчитал до пяти, стараясь унять сердцебиение и вернуться в спокойное и невозмутимое состояние.
— Пусть заходит, — приказал он, поднявшись с кресла и уже привычным образом поискав бокал, почему-то снова стоявший пустым. Пока дрон откупоривал новую бутылку и разливал вино, в кабинет вошел Де Семпри в мундире гористарского вассала, но уже со знаками тристанского подданного. Он выглядел невероятно самодовольным, во многом из-за того, что был связующим звеном между Эдвардом и гористарскими вассалами, принявшими вассалитет Тристана. Однако сам барон был о Де Семпри невысокого мнения, видя в нем лишь перебежчика, торопившегося спасти свою шкуру от тристанских клинков. Приняв от дрона один бокал, отправил его к вассалу со вторым. — Угощайтесь, мой друг, и расскажите о положении на территории Гористарского феода.
— Премного благодарен, господин, — кивнул Де Семпри, забирая с подноса дрона полный бокал. Пригубив вина, он сразу перешел к делу: — Сейчас феод практически развалился на несколько соперничающих друг с другом территорий. Часть контролируется фларскими силами, которые ведут себя необычайно агрессивным образом. Бывшие гористарские вассалы, чьи земли сейчас контролируют войска Флара, вряд ли к ним лояльны, но повода для прямой борьбы у них нет. Слишком велики риски потерять то, что еще имеют. Ваши вассалы сейчас группируются на приграничных с Тристанским баронатом землях и, во многом благодаря вашим войскам, присланным туда, уверенно держат свои границы. Мы даже считаем фларцев союзниками, но это больше напоминает вооруженный нейтралитет. А вот в рядах вассалов, обратившихся к тоскарийскому графу, сейчас разброд. Войска Тоскарии ведут обычную завоевательскую политику, не обращая никакого внимания на условия союзных договоров. Поэтому большая часть вассалов отделилась, объявив войну графу, но их сил явно не хватает, чтобы удержать свои нынешние позиции…
— Превосходно, — кивнул Эдвард, — Де Семпри, эти условия отлично подходят для того, чтобы окончательно разобраться с вашей кашей. Вы сейчас же возвращаетесь в Мыс Харкии и оповестите всех вассалов Гористара, вне зависимости от того, каких взглядом они придерживаются, что последний гористарский наследник и его регент собираются принять власть над феодом…
На этих словах Де Семпри поперхнулся вином и удивленно воззрился на Эдварда, словно не поверив тому, что услышал.
— Они не согласятся, — уверенно возразил он, вытирая подбородок носовым платком, — многие из вассалов, которых вы приняли, до сих пор удивлены, почему вы не уничтожили остатки гористарского семейства, ведь они прямая угроза всей ситуации в феоде. Не говоря уже о том, что все знают, что последний наследник находится у вас в плену. Всем сразу станет понятно, чьим интересам он будет служить…
— Однако формально он все еще остается Гористарским феодалом, не так ли? — усмехнулся Эдвард. — Если бы такое произошло сразу после смерти Михаэля, конечно, феод бы выступил против, однако сейчас, если они вообще хотят выжить и сохранить Гористар, то обязаны согласится. Над всеми нависла угроза Саальта, и феод должен забыть о внутренних противоречиях хотя бы на время, пока не стабилизируется внешняя ситуация. Скажите, что собрание будет происходить на нейтральной территории, в одном из городов, которые формально еще остаются гористарскими…
