Члены Совета в последнее время были слишком озабочены вопросами собственной безопасности и потому не скупились ни на какие средства, обеспечивая личную неприкосновенность и конфиденциальность принимаемых решений. Для этого несколько уровней этого великолепного замка были полностью выделены для нужд всего двух десятков человек, а потому коридоры и залы пустовали, оживляемые лишь сервисными дронами, отвечавшими за чистоту и порядок.
Привычным движением Эдвард подтянул перчатки на руках, когда остановился перед большими резными дверями из настоящего белого дерева. Такая роскошь считалась непозволительной даже в знатных домах королевской столицы, но Остезейский Союз оправдывал статус богатейшего феода королевства, позволяя себе заказывать подобные редкости. Вполне могло статься, что для изготовления этих дверей было срублено последнее белое дерево в мире, но членов Совета такие вопросы, естественно, не беспокоили. Охранники, стоявшие у дверей — тяжелые боевые дроиды, вооруженные штурмовыми реактивными винтовками, даже не покачнулись, когда процессия проходила в Зал Совещаний Совета через открывшиеся двери.
Небольшой круглый зал со стенами из белого мрамора и розовыми колоннами, поддерживающими купол потолка — символические Небеса, с которых Матерь взирала на Совет. Сам Совет заседал за полукруглым столом, обращенным лицевой стороной к дверям, так что всякий входящий оказывался под взглядами всех пятнадцати представителей дворянских родов, когда-то на заре истории королевства объединившихся, чтобы достигнуть величия и могущества. Наверное, единственный в Рейнсвальде пример успешной федерации между представителями различных благородных семейств.
Члены Совета занимали мягкие кресла с высокими прямыми спинками, выполненными в едином стиле и отличающиеся только родовым символом над головой сидящего, а глава Совета, находясь на небольшом возвышении, восседал на настоящем троне, над которым был изображен герб Союза, отделанный золотом и платиной. Таннар Остезейский, глава Совета, был настолько стар, что его уже не брали омолаживающие процедуры, он сидел неестественно прямо и неподвижно, положив сухие узкие кисти рук на колени, лысая голова, обтянутая морщинистой кожей покоилась на пышном воротнике парадного одеяния. Со стороны могло показаться, что он неживой, если бы не внимательный и цепкий взгляд глубоко запавших глаз, казалось, готовых пробуравить насквозь, и чуть заметная ироничная улыбка, словно он знает больше своего собеседника — черты скорее присущие опытному беспринципному дельцу, чем представителю древнего и благородного рода. Сложив тонкие узловатые пальцы домиком, он терпеливо ждал, пока проситель — именно так банкиры называли всех, кто приходил в этот зал — подойдет ближе и, широко взмахнув плащом, отвесит глубокий поклон.
— Рад вас приветствовать лично, господин Таннар Остезейский, и вас, уважаемые члены Совета, — широко улыбаясь, сказал Эдвард, приложив правую руку к груди, со стороны сердца. — Позвольте выразить свою искреннюю благодарность за ваше согласие принять меня и выслушать.
— Мы рады приветствовать в нашей скромной обители достойного Тристанского барона, прославившегося своей смелостью, честью и талантами, — поклонился Таннар, не вставая с кресла и улыбаясь так, словно собирался съесть молодого барона. — Несмотря на противоречия, возникшие между нами в последнее время, мы искренне рады, что Эдвард Тристанский пришел лично с просьбой о помощи. Мы высоко ценим сделанный Вами правильный выбор и благодарим Небеса за то, что указали Вам, кто является вашим действительным другом и союзником, — в сухом голосе не было ни капли заявленной искренности, только высокомерная усталость и недовольство тем, что высокий совет оторвали от более важных дел.
— Просьба о помощи? — Эдвард решил не обращать внимание на чванство стариков и удивленно приподнял левую бровь. — Уважаемые члены Совета не совсем верно истолковали пожелание, переданное мной вашему представителю, уважаемому сиру Линку, к которому я обратился первым. Я пришел к вам не помощи просить, а сделать одно весьма заманчивое предложение, от которого, Вы, оценив все выгоды и преимущества, за ним последующие, отказаться не сможете. Поэтому прошу Вас внимательно меня выслушать и полагаюсь на вашу дальновидность.
— Предложение? — теперь уже настала очередь Таннара удивляться. Задумчиво почесав подбородок одним пальцем под удивленный шепот остальных членов Совета, он сделал вид, что принял решение. — Уважаемые члены совета не будем обращать внимание на это незначительное недопонимание, все же мы благородные дворяне, которые всегда смогут найти общий язык друг с другом. Мы поступим как хорошие хозяева и выслушаем барона Тристанского, проделавшего столь далекий путь для аудиенции с нами.
— Если бы не ограниченность во времени, в которой мы оказались, — кивнул тристанский барон, — все должно было происходить в других условиях, но в это тревожное время мы вынуждены действовать быстро, порой не всегда осознавая все возможные результаты наших действий…
***
Пока Эдвард рассыпался в любезностях перед Советом, на посадочных площадках центрального здания Аргуса царило заметное оживление, вызванное посадками транспортных челноков с прибывшего корабля. Члены экипажа, не занятые на вахте и пехотинцы штурмовых групп, обрадованные возможностью наконец-то оказаться на земле, торопились выбраться наружу, чтобы, как сами выражались, «размять ноги» и немного развлечься, тратя заслуженные увольнительные. Охранники гарнизона этому не мешали, ведь перед ними были товарищи по оружию, бойцы остезейских армий, отправившихся на сражение с графом Фларским, который неожиданно превратился в союзника. Многие были даже не против поболтать с солдатами, только что вернувшимися с фронта и принесшими с собой множество новостей, которых не услышишь в официальных сводках.
— Так какие дела на фронте? — первым делом поинтересовался капрал стражи, встречая очередной спускающийся с неба транспортный шаттл. Оттуда выбирались бойцы абордажной группы, даже в мирное время не снимающие свои боевые костюмы, из-за чего были почти на две головы выше любого солдата в парадном снаряжении. Первым из открытого люка выбрался офицер, на ходу разминая затекшие плечи. Девиз «в Бездну с песней» и два десятка меток в честь успешных абордажных операций, в виде перекрещенных мечей на его правом наплечнике, красноречиво говорили о боевом опыте и доблести десантника. Заметив капрала, он махнул ему рукой и направился навстречу.
— Капрал! Рад вас приветствовать. Значит, всё гниёте в тылу? — беззлобно поинтересовался он, выйдя на открытый для переговоров частный канал. Сильный ветер, поднимая с поверхности пыль и мелкие камешки, на высоте превращался в колючую песчаную бурю, и без риска быть удушенным или ободранным до костей, находиться на ничем незащищенной посадочной площадке можно было только в боевых костюмах.
— Как видишь, лейтенант! — усмехнулся тот в ответ, — того и гляди плесенью покроемся. Рассказывай новости, неужели мы теперь с тристанцами не воюем?
— Мы нет, — спокойно ответил тот, — капрал, подожди минутку, тут сообщение с корабля. Так… все-таки есть приказ… Ну ладно, капрал, не обессудь…
— Что? — не понял офицер стражи, но в следующую секунду, схватив его за плечо левой рукой, лейтенант абордажной группы активировал силовое лезвие на правом наруче, закрепленное вместо модульного вооружения дальнего боя, и с силой вогнал его в живот стражнику. Лезвие с легкостью пробило броню и тело под ней насквозь, так что офицер только хрипло выдохнул, все еще не понимая причин произошедшего. Абордажник чуть повернул лезвие, раскалившееся из-за сопротивления материала брони, и повторил: — Прости капрал, ты славный малый, но сегодня, видимо, не твой день. Дадут Небеса, может, еще увидимся… — отпустив обмякшее тело, вышел на общую частоту отряда. — Так парни, счет на секунды, пока охрана не подняла тревогу. Задача всем ясна?
Бойцы ответили утвердительно, и офицер кивнул головой, жестом приказав своим подчиненным быстро двигаться дальше. Первичной целью были охрана, связь и коммуникации, координационные пункты и склады с оружием. Вторичной — казармы, ангары с техникой и авиацией, а так же личный состав гарнизона. Эдвард приказал свести потери к минимуму. Как бы громко это не звучало, каждая сохраненная в этом бою жизнь могла пригодиться в войне с Саальтом, но еще больше его беспокоили жизни тристанских солдат, которые сейчас с максимально допустимой быстротой занимали основные центры управления здания Совета.
