— Всем стоять! — приказывали бойцы личного отряда Стивки, откидывая солдат назад и не давая им пройти. — Развернуться и на фронт! Это приказ командования! Вернуться на свои позиции!
— Нас там всех убьют! — кричали солдаты в ответ. — Эти позиции больше не удержать! Надо уходить!
— Слушать меня! — рявкнул Стивки, выкрутив мощность звука на полную, так что даже начинавшаяся в проходе свалка замерла. Солдаты синхронно подняли голову на единственного человека, возвышавшегося над всеми на крыше командирской машины с мечом в руках. Наконец получив общее внимание, командующий обороны города обратился к солдатам: — Куда вы бежите?! Чего вы хотите? Спастись? Вы думаете, что сможете убежать куда-то от этой войны?! Ну, бегите тогда и подыхайте, когда саальтцы придут за вами, разрушив стены! Подыхайте, вереща как толстоносы, забиваемые в хлеву! — он махнул рукой в сторону города, но солдаты молчали, внимательно глядя на своего командира, который, казалось, ничего не боялся. Стивки никогда не считал себя хорошим оратором, но отлично знал, что чувствуют простые солдаты, погибающие в окопах и не видящие реального масштаба развернувшихся сражений, так что отлично знал, куда надавить. — Давайте же, бегите! Бросайте своих товарищей, что там еще сражаются! Вы думаете, что сможете укрыться в этом городе, когда Саальт возьмет стены? Вы сами видели, что они делают! Вас всех все равно перебьют! Всех до последнего! Вы все, Бездна вас раздери, обречены умереть! Вас предал ваш феодал, вас всех бросили умирать здесь потому, что вы единственные, кто встал против врага, которого никто не смог остановить!
Стивки посмотрел вниз на замерших вокруг солдат, ловивших каждое его слово и понимавших, что он прав. Каждый из них осознал, что они загнаны в ловушку, откуда нет выхода, но слова командующего резали их, словно лезвия ножей, он прошелся по тонкой грани, разделявшей панику и безумную отвагу солдат. Еще нескольких слов могло хватить, чтобы сломить их, но они все еще нужны ему, поэтому Стивки показал мечом на стены.
— Бегите и сдохнете как трусы, а я умру так, как и положено настоящему солдату, встретив смерть на поле боя! И когда ангелы смерти спустятся за мной, мне будет не страшно смотреть им в глаза! — кричал Стивки, указывая на стены, где все еще сражались солдаты. — Каждый из нас обречен умереть, но нам всегда остается выбор, как встретить эту смерть! В страхе и унижении труса или с гордостью солдата! Вы можете бежать, прожить на несколько часов дольше, а потом на Небесах стыдливо прятать взгляд от богов, а можете пойти за мной и умереть так, что враги будут просыпаться в холодном поту, вспоминая этот день!
Солдаты ответили негромкими возгласами, соглашаясь со сказанным. Кто-то даже поднял кулак вверх, поддерживая услышанные слова; перелом уже произошел, Стивки смог превратить их страх в упорство, а отчаяние обреченных в отвагу зажатых в угол. Спрыгнув с боевой машины, командующий обороной просто пошел вперед, и солдаты расходились перед ним, но позади ряды снова смыкались и следовали за ним, обратно к осажденным стенам.
— Повернетесь к врагу спиной, и вы будете обречены! — подняв меч над головой, рявкнул Стивки. — Повернетесь к нему лицом и получите шанс выжить! Мы все уже обречены, но это не значит, что перестанем сражаться! Умрите гордо, солдаты Розмии!
— Умрите гордо! — в этот раз солдаты ответили хором, подняв к небу кулаки, и Стивки кровожадно усмехнулся, радуясь, что никто этого не видит под забралом шлема. Все эти солдаты имели ценность лишь тогда, когда шли вперед. Сегодня, даже если все они умрут, то заберут с собой немало врагов, и удержат город еще некоторое время.
Стивки давно усвоил истину — если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам, поэтому лично возглавил подкрепление, прибывающее на стены. Как оказалось, очень вовремя, потому что противник успел оттеснить защитников из нескольких фортов, заняв часть башен на этом участке и уже готовый прорваться в приграничные с крепостью кварталы, куда уже выдвигались танки гарнизона. Подкрепление ударило по тем участкам, где помощь была нужнее всего, сразу вселив уверенность в истекающих кровью защитников. Две новые волны столкнулись друг с другом, стараясь осилить противника, и уже не шла речь о каких-либо построениях и тактиках, солдаты перемешались, и все решала только личная выучка и желание победить.
Личный отряд Стивки шел в первых рядах, ведомый своим командиром в привычном ему стиле бешеного натиска, когда в расчет не бралось ни сила противника, ни собственные возможности, ни даже собственная безопасность.
— Прорываемся! — скомандовал он, когда, разбросав последних солдат, удерживавших контрольный пункт выхода из форта, им навстречу вышли штурмовики противника, выстраиваясь в стрелковые порядки. — Не останавливаться!
Первый же залп сбил половину бежавших в первом ряду, сам Стивки получил пару попаданий, но его спас выведенный на полную мощность дефлекторный щит, мигнувший, но все-таки выдержавший удар. Штурмовики в тяжелой броне продолжали стрелять, и атака могла захлебнуться в любую секунду; очереди разрывных патронов рвали солдат на куски, а огонь нападающих был беспорядочным и не точным. Если бы не упорство Стивки, контратакующих отбили бы, но он собственным примером вел солдат дальше, на смерть в безумной последней попытке хоть что-то изменить.
Солдаты, ведя огонь на бегу, ворвались во вражеские порядки, обнажая оружие ближнего боя. Стивки бежал впереди всех, круша все на своем пути, получив попадание плазменного заряда в плечо, теперь разъедавшего наплечник, но не обращая на это никакого внимания. Каждый его удар сносил очередного штурмовика, а за ним уже шли его солдаты, вложившие остатки своих сил в этот бросок. И только так у них и получилось прорваться. Пощады не было никому. Штурмовые части Саальта еще продолжали добивать сопротивление в форте, разбившись на маленькие группы и не успели сосредоточиться и перепрограммировать системы защиты, когда на них обрушился контрудар. Их смяли и отбросили назад, к внешним стенам, где еще стояли осадные башни, по которым продолжали подниматься подкрепления. Сражение переросло в настоящую рубку, в которой сложно было разобрать, где друзья, а где враги. Засыпанные телами крепостные стены стали местом столкновения, с одной стороны по лестницам продолжали подниматься солдаты Розмии, а им навстречу с мостков осадных башен шли силы Саальта.
Стивки был в самом центре, уже потеряв меч, застрявший в теле какого-то бойца, и потому орудуя спаренными боевыми топориками. Перед ним был саальтский солдат, успевший прицелиться из штурмовой винтовки, но удар справа топором по винтовке выбил оружие, и очередь ушла в сторону. Выпад вторым прямо в голову, и сверкающее перегруженным силовым полем лезвие вошло глубоко в забрало шлема. Сбив солдата ударом ноги, наемник тут же рванулся вперед, по ходу срубив еще одному руку и подрубив колено другому. Дефлекторный щит, потерявший половину мощности, еще держался, свистевшие вокруг пули были не так страшны, а ближних схваток он вообще никогда не боялся.
Прорубившись через вражеских солдат, он, ни секунды не сомневаясь, выскочил прямо на мостки осадной башни, на ходу ведя огонь с модульных дробовиков на поручах. Кумулятивная шрапнель с такого расстояния рвала даже тяжелые доспехи, снося ноги и руки. Несколько врагов сразу же повалились вниз, но один боец, даже такой как Стивки, не мог удержать всю волну наступления. Первого солдата он срубил топором, удар второго заблокировал и тут же выстрелил ему в лицо из модульного дробовика, превратив голову в красочные кровавые брызги. У одного бойца против множества было только одно преимущество — одновременно все не могли до него добраться, особенно, когда речь шла об узких штурмовых мостках.
— Подержи! — велел Стивки ближайшему противнику, всадив топор ему в грудь. Освободив левую руку, сорвал с того кейс с зарядами для противотанковой установки, висевшей за плечами, и бросил в сторону наступающих. Вскинув руку, выстрелил прямо в кейс, упавший под ноги солдатам врага. Мощный взрыв смел саальтцев с мостков, ударная волна подбросила в воздух и самого Стивки, откинув на несколько метров назад, обратно на стены. Переломленные в месте взрыва мостки рухнули под весом новых бойцов, увлекая за собой всех, кто в тот момент стоял там. Наемник только довольно усмехнулся и выдернул топор из лежавшего рядом трупа. — Спасибо.
