— Еще вопросы? — поинтересовался Стивки, убирая топоры, а за его спиной остальные бойцы вскинули штурмовые винтовки, беря на прицел находившихся в зале людей. — Если вопросов нет, думаю, вам пора знать, что ваш столь обожаемый феодал, за которого решились умереть столь немногие, — с этими словами ткнул носком сапога лежавшее у ног тело, — просто от вас отказался, собственноручно передав весь контроль над войсками моему сюзерену, Келвину Тоскарийскому. А он, в свою очередь, попросил меня сделать все возможное, чтобы прекратить то позорище, которое вы, по нелепой случайности, называете боевыми действиями.

— Что?! — конечно же, ему не поверили, кто-то даже велел ближайшим связистам немедленно связаться с феодалом и запросить подтверждение, но Стивки продолжал ухмыляться, представляя, какое разочарование их ждет.

Граф Розмийский покинул столицу несколько часов назад, никого не предупредив. Стивки и сам мог не узнать об этом, если бы случайно не столкнулся с ним в зоне посадочных доков, провожая своего сюзерена. Келвин Тоскарийский в сложившейся ситуации не находил себе места, разрываясь между преданностью отцу и собственными принципами, требовавшими немедленно начать действовать вопреки понятиям чести и вассалитета. Даже отправляясь назад, чтобы взять контроль над тоскарийскими силами, Келвин не мог не оставить ему целый пакет ценных и полезных указаний.

— Стивки, я очень на вас рассчитываю, — говорил молодой наследник, стоя у трапа. — Граф окончательно потерял контроль не только над собственным феодом, но и над самим собой, они не смогут никак помешать Аллирду, даже если захотят. Поэтому сейчас вся надежда остается только на вас. Продержитесь так долго, как сможете, я успею собрать войска и вышлю все подкрепления, какие только есть. Саальт нельзя пропускать на внутренние территории Рейнсвальда.

— Господин, я остановлю их, если это возможно, как обещал, — чуть поклонился Стивки, — если же это невозможно, то я умру, пытаясь.

— Не смейте об этом даже говорить, — остановил его Келвин. — Мне не нужны дурацкие мученики на этой войне. Если не сможете удержать рубежи, отступайте и постарайтесь спасти как можно больше боеспособных частей.

— И куда мне отступать? — Стивки только усмехнулся, — Господин, я много видел осад и штурмов, и честно вам скажу, что наш единственный шанс сейчас заключается в том, чтобы удержаться на этом рубеже во что бы то ни стало. И я рассчитываю на ваше подкрепление, без него мы лишь временная преграда для Саальта.

— Подкрепление обязательно будет, — еще раз кивнул головой Келвин, прежде чем надеть шлем. Щелкнули крепления и зашипели стабилизаторы давления, так что следующая фраза наследника прозвучала уже глухим голосом с внешних динамиков. — Если понадобится, я пойду даже против воли отца, но у вас будет подкрепление.

Стивки поклонился, но Келвин уже поднялся на борт транспортного лихтера. Наследник Тоскарии так торопился, что судно поднялось прежде, чем закрылись все посадочные люки, и сразу же направилось к открытым воротам ангара. Наемник еще провожал его взглядом, раздумывая над тем, насколько же сын может отличаться от отца, а отдельные люди порой столь сильно отличаются от уже устоявшихся стереотипов. Когда же лихтер окончательно скрылся из виду, наемник вздохнул и развернулся, намереваясь выйти на другой уровень, куда в скором времени должны были прибыть бойцы его личного отряда. И именно там столкнулся с людьми графа, загружавшими транспорт, стоявший на несколько посадочных мест дальше от основной секции. У трапа готовились к посадке особо приближенные члены свиты, суетилась с багажом прислуга и служебные дроиды, занятые погрузкой крупногабаритных ящиков. Чуть дальше в окружении личной охраны стоял сам Граф Розмийский в мундире командующего, занятый проверкой данных на своем планшете. На Стивки он даже внимания не обращал, пока тот сам к нему не подошел.

— Доброго вам вечера, граф, — Стивки начал диалог, как бы невзначай положив руку на эфес своего меча, — не ожидал увидеть вас здесь в столь поздний час. Может быть, я не столь вежлив, как мой сюзерен, но мне очень любопытно, куда же вы собираетесь в такое время?

— Не думаю, что такие, как ты, смеют вообще спрашивать меня о моих делах, — оскалился Розмийский граф, смерив Стивки презрительным взглядом, — лучше займись своими делами, наемник.

— А я все же смею, — не отступил Стивки, пропустив мимо ушей попытку оскорбления, — поскольку с того самого момента, как сложили с себя все полномочия командующего, вы не только не имеете права носить этот мундир, но и находитесь под моим контролем как нового командующего розмийскими силами. Келвин Тоскарийский, которому вы и передали эти полномочия, лично меня назначил, — добавил он сразу, как только Эрсор поднял на него взгляд, полный удивления и вполне ожидаемой злости. Для человека такого сословия, как Эрсор, отдавать собственный феод в руки простого наемника было фактически оскорблением не только его самого, но и всего его рода.

— Да кто ты такой вообще, чтобы сметь отдавать приказы моим вассалам? — прохрипел розмийский граф, крепко сжав зубы, чтобы не сорваться на крик. — Ты думаешь, что они станут слушать простолюдина вроде тебя?

— Если захотят жить, то послушают, — ответил Стивки, тоже оскалившись. — Однако вы, граф, все так же не ответили на мой вопрос. И еще, прикажите вашему охраннику убрать руки от пистолета, пока я их ему не отрубил, — от этих слов уже подошедший к наемнику со спины телохранитель розмийского графа удивленно охнул и отступил на пару шагов.

— Я собираюсь спасти свои земли и весь Рейнвальд, — ответил граф, смерив Стивки еще одним презрительным взглядом, — и для этого, в отличие от вашего сюзерена, достаточно быть понимающим человеком, а не зацикливаться на бряцании клинками, как будто этим можно что-то изменить.

— И для этого покидаете свою столицу? — Стивки не смог сдержать усмешки. — Прикрываетесь высокими словами, чтобы оправдать собственную трусость?

— Да как ты смеешь?! — Эрсор теперь действительно разозлился, а его охрана и ближайшие придворные потянулись к оружию. — Тебе, ничтожество, вообще не понять, что такое дворянская честь! Ты, рожденный в грязном хлеву в Саальте, смеешь еще возмущаться?! Одного моего слова достаточно, чтобы тебе отрезали голову! — Стивки чувствовал, как всколыхнулись ярость и фальшивая гордость в душе дворянина, и поймал себя на мысли, что с удовольствием выбил бы из него эту спесь, но отложил до поры, тем более что обещал Келвину не убивать этого претендента на престол. Чем именно была вызвана такая просьба, он пока не знал и сомневался, но данное сюзерену слово необходимо было сдержать.

— Успокойтесь граф, — он даже ладони поднял, отступая на шаг, — Меня вовсе не беспокоит, каким именно образом вы собираетесь оправдывать свою трусость, но мой сюзерен просил оставить вашу голову на ваших же плечах. И не в моих принципах нарушать данное слово сразу же после того, как произнес его вслух. Живите…

— Однажды я насажу твою голову на пику, выскочка! — бросил Эрсор ему в спину, но Стивки даже не обернулся. Наоборот, в какой-то мере он был даже рад, что самая большая из всех возможных помех сама сбегала с поля боя. Без присутствия графа взять под контроль разваливающуюся армию гораздо проще.

Именно этим сейчас Стивки и занимался, держа под прицелом штаб командования Розмии. Офицеры были возмущены его появлением здесь, но вот весть о пропаже самого графа для них была полной неожиданностью, вызвав у некоторых даже приступ паники. Одно дело, когда твой сюзерен просто запирается в своих покоях, заливаясь алкоголем до беспамятства, и уже совсем другое, когда он исчезает, не оставив после себя никаких распоряжений. Попытки связаться с ним закончились неудачей, все каналы связи с графом, в том числе и выделенная экстренная линия упорно молчали. Розмия неожиданно оказалась без своего феодала, который сам же и оборвал все контакты. Привыкшие к тому, что у них всегда есть человек, за которым нужно следовать, теперь его подчиненные потерялись, не зная, как следует поступать. Паника, страх и непонимание, именно эти эмоции сейчас Стивки видел в их глазах, оставшись, кажется, последним человеком, который точно знал, что сейчас нужно делать.