Аргус, как и многие другие города Рейнсвальда, представлял собой комплекс больших и малых защитных куполов, соединенных друг с другом трассами и переходами. Десятки башенных комплексов и шпилей, где размещались промышленные, военные или элитные жилые комплексы, поднимались высоко над основными куполами, но выше всех был шпиль здания Совета, фактически представлявший собой вертикальную крепость со множеством уровней, дополнительных башен и пристроек, платформ и орбитальных модулей. «Небесная Твердь» направился именно туда и, подойдя ближе, завис, отправив вниз несколько транспортов.
Вся группа сопровождения и эскадра охранного флота, встретившая их, осталась чуть дальше, продолжая наблюдать за развитием ситуации, но здесь, в своей столице, Совет никого и ничего не боялся.
В одном из транспортов был сам Эдвард Тристанский, он же первым и спустился на посадочную платформу, где делегацию ожидали остезейские гвардейцы в тяжелом снаряжении. Недоверие все-таки сохранялось, поэтому и встречали их направленными в люк стволами реактивных винтовок, но когда наружу вышел тристанский барон в парадном облачении и респиратором на лице, вооруженный только своей фамильной шпагой, оружие опустили. Сопровождали его остезейские солдаты со знаками принадлежности к ударному флоту под командованием Линка.
— Господин барон, — офицер, командовавший гвардейцами, поклонился Эдварду, — Совет желает видеть вас немедленно. Просим прощения за такую поспешность, пожалуйста, следуйте за нами.
— Все отлично, — кивнул Эдвард, — я сам желаю увидеть благородных членов Совета как можно быстрее, — вздохнув, он оглянулся, — Аргус очень красив, не могу не признать, я здесь впервые и действительно впечатлен. Однако, офицер, прошу вас, указывайте дорогу.
========== Глава 10. Преданные надежды ==========
Глава 10. Преданные надежды
К Царству Небесному идут не от победы к победе, а от поражения к поражению, но доходят только те, кто не садятся в отчаянии на обочине, но встают и идут дальше.
Святитель Тихон Задонский
Стивки спокойно шел по коридору, ведущему в штаб розмийского командования, звук его чеканных уверенных шагов усиливался многократным эхом под арочными сводами дворца. За ним следовал прибывший в столицу Розмии по его приказу отряд — лично им отобранные и подчиняющиеся только ему элитные бойцы, готовые за своего командира разорвать на куски кого угодно. Полностью черные боевые костюмы с красными черепами на левом плече были отлично известны во всех тоскарийских войсках, и только в Розмии на них пока смотрели с удивлением, на что Стивки только улыбался в ответ. Сам он был единственным из всей группы, оставшийся в обычной униформе тоскарийского графства, за исключением того, что на ней не было никаких знаков отличий. Репутацию нужно заслужить, порой резкими и решительными действиями, на которые больше никто не решался.
— Вход запрещен! — двое охранников, стоявших у закрытых дверей, попытались им помешать, но Стивки даже шаг не замедлил, предоставив все своим подчиненным. Те четко и чисто нейтрализовали охрану, не дав ей поднять тревогу. Убивать не стали, подчиняясь прямому запрету Стивки, просто обездвижили и разоружили. Один из его бойцов, убедившись, что сопротивления со стороны охраны больше не последует, активировал панель и открыл двери в зал совещаний.
Там собралось сейчас розмийское командование, которое, по мнению самого Стивки, последние месяцы вообще ничего не делало, за исключением весьма медленного и неспешного жевания собственных соплей. Не предпринимая никаких активных действий из-за ушедшего в запой феодала, старшие офицеры, собравшиеся здесь, просто неторопливо сдавали одну за другой опорные крепости и города, бездумно растрачивая на их все равно безнадежное удержание слишком много ресурсов и резервов. И это в тот момент, когда, наоборот, требовались активные и решительные действия. Саальт с каждым днем наращивал силы, круша разваливающийся на части розмийский фронт и сейчас, проломив последний рубеж обороны, рвался к столице. Если ничего не предпринимать и дальше, то потеря всего Розмийского графства становилась лишь вопросом времени.
Внутри, за столами, над которыми висели развернутые голограммные карты графства и конкретных участков фронта, сидели или стояли розмийские генералы и адмиралы, оставшиеся без главнокомандующего, растерянные, измотанные боями и дебатами и явно сутками не спавшие. Одни, судя по глазам, уже просто отчаялись, обреченно глядя на происходящее и не понимая, что еще можно предпринять, другие еще секунду назад что-то упорно доказывали оппонентам, в пылу спора позабыв даже о собственном внешнем виде, сбросив пиджаки и расстегнув воротники. Только все одновременно замолчали, когда внутрь вошел Стивки в сопровождении своих бойцов.
— Здравствуйте господа, кто здесь командует? — поинтересовался он, опершись на край стола. Одарив всех присутствующих, застигнутых врасплох и все еще не произнесших ни единого слова, хищной улыбкой, он постучал пальцами по столешнице. — Я задал вопрос и жду ответа!
— Для начала вам следовало бы представиться. — Вперед вышел человек в парадном мундире, резко выделявшийся из числа остальных стального цвета эполетами, отмечавшими высших командующих офицеров в Рейнсвальде, и множеством наград на груди. — Насколько мне известно, вы один из людей, прибывших в замок с наследником Тоскарийского графства?
— Ты главный? — пропустив вопрос мимо ушей, поинтересовался Стивки, вцепившись взглядом в этого офицера, но на всякий случай уточнил: — Мне нужен только командующий всеми Розмийскими и объединенными силами, находящимися под контролем этого штаба.
— Я сир Фессен де Ксендри, командующий объединенными силами всего Розмийского союза, — кажется, он хотел сказать еще что-то, но договорить не успел, Стивки одним движением сорвал с пояса пистолет и выстрелил ему в открытый рот. Разрывная пуля снесла верхнюю часть черепа, раздробив нижнюю челюсть в клочья. Брызги крови и ошметки долетели даже до ближайших офицеров, не сразу сообразивших, что произошло, оставих на их лицах и мундирах мелкие красные капельки.
— Теперь здесь командую я, — спокойно сказал Стивки, убирая пистолет обратно. Он обвел тяжелым взглядом остальных командиров, неподвижно стоявших в шоке от увиденного, и усмехнулся одним уголком рта. — Возражений, как я понимаю, ни у кого нет?
— Ах ты, ублюдок безродный… — выдохнул один из генералов, хватаясь за шпагу. Почти все находившиеся в зале были вооружены, но это было личное церемониальное оружие. Маломощные пистолеты, красивые и бесполезные больше подходящие для дуэлей, или шпаги и кортики в лаковых инкрустированных драгоценными металлами ножнах, тоже используемые скорее как украшение, чем как настоящее оружие. Однако такое поведение просто не могло не возмутить этих людей, всю жизнь считавших себя благородными и стоящими в военной иерархии гораздо выше обычных солдат и наемников. И тем приятнее Стивки было убеждать их в обратном.
— У кого-то есть еще вопросы? — в этот раз он потянулся не к пистолету, а к висевшим на поясе парным боевым топорам, совсем небольшим, но усиленным силовым полем, позволяющим с легкостью разрубать даже тяжелую броню. С несогласными вполне могла справиться и охрана Стивки, но он велел своим подчиненным не вмешиваться, желая на деле показать, чего стоит ожидать от человека, которого присутствующие высокомерно считали лишь обычным наемником.
Решились сразу двое, переглянувшись и выхватив шпаги. Рассчитывая на численное преимущество, оба розмийских офицера атаковали одновременно, но именно этого Стивки и ждал. Выхватив из креплений свое парное оружие, он сделал шаг вперед. Короткие и подвижные, топоры, давали больше возможностей для маневра, чем шпаги, и первый удар офицеров встретил жесткий блок. Один из них тут же получил удар в колено и упал на поврежденную ногу, и, освободив один топор, Стивки тут же атаковал второго. Первый удар нападавший успел заблокировать, но пропустил второй топор, ударивший его под ребра с левой стороны. Силовое лезвие только чуть заметно вспыхнуло, разрубая ничем не защищенную плоть, и розмийский командир повалился на пол с жуткой раной до самого позвоночника. Сразу же развернувшись, Стивки обрушился на первого розмийца, сумевшего, хоть и с трудом, подняться. Офицер не успел даже замахнуться, как его правая рука, обрубленная у локтя, вместе с оружием отлетела на пол, а второй топор опустился сверху вниз на голову, разрубая череп и шею до грудной клетки, откуда Стивки его выдернул вместе с хлынувшим фонтаном крови. Все закончилось менее, чем за три секунды, остальные розмийцы только ахнули и невольно отступили назад.
