— Сейчас мы с вами говорим о самом факте выживания нашего графства и графского рода! — парировал Де Семпри. — Время забыть о внутренних противоречиях и посмотреть правде в глаза! Мы не сможем выстоять против Саальта! Пока это вторжение коснулось нашего феода лишь краем, опустошив часть колоний, но сейчас война идет уже в самом Рейнсвальде! Если мы встретим врага в одиночестве, от наших земель останутся только пепел и развалины!
— И поэтому вы предлагаете заключить мир с тем, кто поклялся истребить весь Гористарский род?! — это уже подал голос сир Де Стессор, лидер тех, кто видел себя под знаменами тоскарийского графа, принявшего на себя роль лидера в сложившемся вокруг их претендента на престол союзе. Это звучало не столько логично, сколько политически выгодно. Род Гористара отступал в таком случае на второй план, а человек, представляющий объединенный феод в коалиции, скорее всего, стал бы основателем новой дворянской династии, права на владение Гористарскими титулом которой признал бы новый король. И Де Мордер был уверен, что Де Стессор хочет видеть именно себя на этом месте. Если те, кто поддерживал идею присоединения к Тристану, боялись смерти, то идущие за Стессором жаждали власти. Старый гористарский вассал вряд ли бы смог сказать точно, к кому он испытывает большее отвращение.
— Графство должно само определиться, какая роль уготована ему в будущем! — на этой фразе Де Мордер не удержался от презрительной ухмылки. Это подал голос один из самых эксцентричных вассалов Гористара, сир Де Ално, старый офицер, чье самомнение и гордыня давно превысило все разумные пределы. Во многом из-за того, что именно он командовал гарнизоном новой столицы графства, когда пришли известия о гибели Михаэля. Он был одним из первых, кто потребовал передать власть новой династии из числа вассалов Гористара, и главным претендентом на этот титул видел себя. Слишком старый, чтобы быть действующим офицером, страдающий одышкой, почти облысевший тучный сибарит, он, по мнению Де Мордера, собрал в себе все качества, противные настоящему аристократу. Однако его хитрый ум и изворотливость позволили найти союзников. Одних запугать, других прижать силой, третьих обмануть. Де Ално откровенно требовал власти, не считаясь ни с чем другим. — Старый род графов довел нас всех до этого состояния! Нет уверенности в том, что они не повторят прежние ошибки, если мы снова последуем за ними! Сейчас нам представилась единственная возможность выйти на истинно праведный путь, и если вы доверитесь мне, я верну феод в эпоху процветания!
— Кто вы вообще такой, чтобы так о себе говорить?! — прерывая всех, вмешался кто-то еще. — Мы клялись в верности Гористарскому роду, и просто забыть о них — преступление! Никто не согласится покрыть свое имя позором! Я уж точно!
— Хватит цепляться за ваши пустые идеалы! Речь идет о выживании! Мы не можем бросить феод в пустоту только потому, что вам важнее какие-то глупые идеи! Мы ответственны за всех тех людей, что живут в наших землях!
— Перестаньте прикрываться гражданскими! Вас они все равно заботят куда меньше собственного благополучия! Прогнуться перед тристанцами!
— Почему мы вообще должны кому-то верить?! Пора решать самим!
— Революционер! По таким, как вы, петля плачет!
Все начиналось снова. Никто не мог и особо не желал договариваться, и каждый продолжал тянуть одеяло на себя, считая, что по какой-то причине все остальные именно его послушают. Де Мордер только разочаровано вздохнул и сложил руки на столе перед собой. Его подозрения оправдывались, а значит, ничего хорошего для родного феода не предвиделось. Подобного он допустить, конечно, не мог. Ситуацию необходимо было брать в свои руки сейчас, когда ее еще можно контролировать.
— Господа! — повысил голос хозяин замка, пользуясь правом председателя собрания. — Мы с вами люди благородной крови, а ведете вы себя как торговцы у ворот. Возьмите себя в руки! Благоразумие и хладнокровие должны быть вашими союзниками сегодня!
Его голос прозвучал гораздо громче остальных, усиленный сразу несколькими динамиками в разных частях помещения, и уже разгоравшийся спор, грозящий перейти во взаимные обвинения и упреки, почти сразу же прекратился. Все прежние вассалы гористарского рода разом замолчали, как пристыженные лицеисты. Тристанский представитель, сидевший рядом, лишь разочарованно хмыкнул, положив локти на стол, а Де Семпри благодарно кивнул, посчитав, что спор остановили лишь для того, чтобы дать ему закончить начатую фразу. Естественно, ничего подобного хозяин замка делать не собирался, остановив чвары между своими соратниками для того, чтобы говорить самому.
— Каждый из вас уже имел возможность высказать свое мнение, к моему сожалению, вы остались так же непреклонны и не готовы идти на компромисс, как и ранее. Мне известно, что некоторые даже скрещивали оружие с теми, кого прежде называли соратниками, — он говорил медленно и четко, давая собравшимся здесь, задуматься ради чего они собрались. — Господа, взаимными упреками мы ничего не добьемся. Мы сами довели феод до такого состояния, и каждый из нас повинен в произошедшем. Мы должны быть благодарны тристанскому барону и его людям за предоставленную нам возможность собраться за столом переговоров, — убедившись, что внимание членов совета обращено на него, Де Мордер выдержал театральную паузу и решил, что это наиболее подходящий момент, чтобы определить, кому же из присутствующих можно доверять. — Прежде чем продолжать наши бесконечные споры, мы должны выслушать графиню Гористарскую, говорящую от имени нашего юного графа. Может быть, ее слова смогут убедить вас достигнуть согласия…
— Почему мы должны ее слушать?! — можно было ожидать, что Де Ално первым постарается этому помешать, но это прозвучало так недостойно визгливо и резко, что даже его сторонники поморщились. — Мы сражались не щадя себя, пока эта женщина была в руках тристанского барона! И теперь можем только гадать, каким именно способом она получила место за одним столом с нами!
— Вы смеете подвергать сомнению честность намерений вдовствующей графини? — сир Бартестоу даже не поднялся, а подпрыгнул со своего места, ткнув пальцем в сторону своего оппонента. — Да как у тебя вообще хватило смелости на подобные слова! Когда-то сам давал клятвы верности, а теперь так просто о них забываешь?!
— Я живу реалиями, а не старыми идеалами, — отмахнулся Де Ално. — Это ты застрял в прошлом и не способен трезво взглянуть на вещи!
— Прошу прощения, — в разговор наконец-то вмешался представитель тристана, — как человек, не являющийся вассалом гористарского рода, я могу лишь посочувствовать юному наследнику — став вашим сюзереном, он будет вынужден опираться на людей, подобных вам. Вы не можете договориться, даже когда все мы стоим перед угрозой истребления, и печетесь только о своих мелкопоместных интересах. И если вы не в состоянии сами решить судьбу своего феода, то хотя бы прислушайтесь к человеку, который дает вашим землям шанс уцелеть! — тристанец говорил спокойно и размеренно, включив свой микрофон. Неизвестно, на что именно он рассчитывал, но ему удалось объединить вассалов своими словами хотя бы на время — они захлебнулись от негодования. Большинство из них оказалось искренне возмущено тем, что им указывают, где их место. Де Ално вообще стоял и хватал ртом воздух, явно собираясь высказать все, что думает, но просто не мог подобрать слов. Этой паузой и воспользовался Де Мордер, жестом пригласив леди Миривиль подняться со своего места.
Маленький граф безмятежно спал у матери на руках, посапывая, причмокивая и смешно морща светлые бровки, когда крики спорщиков становились очень громкими. Пребывая в счастливом неведении, он пока не осознавал кем должен стать для этих людей, и какие намерения движут ими, но собравшиеся здесь люди превосходно осознавали его ценность. И, что самое главное, понимали, кем он может стать. Для одних это было надеждой, а для других, наоборот, страшным сном, который они надеялись никогда не увидеть в реальности.
