— Превосходно! — с энтузиазмом откликнулся барон Весморт. — Если нам предстоит сражаться, то мы хотя бы должны знать, где именно! Я готов лететь!
— Я отправлюсь с вами, — тут же добавил Квенти. — Я никогда прежде там не был… — последнюю фразу он добавил не очень громко, понимая, что это прозвучит глупо, но она вырвалась прежде, чем он успел сообразить.
— Тогда сейчас мы это исправим, — усмехнулся барон Весморт. — И да, мой юный друг, я ведь даже не знаю вашего имени. Мы в неравном положении.
— Перед вами молодой барон Квенти Карийский, — представил его Дэлай, и юноша поклонился в знак приветствия. Претендент на престол не преминул добавить: — Несмотря на свой юный возраст, барон уже показал себя достойным человеком и надежным союзником, — Квенти поклонился еще раз, скрывая румянец смущения.
— Я знал вашего отца, Квенти Карийский, — сразу поклонился барон Весморт. — Он был достойным человеком, отважным воином и хорошим другом. Я скорблю о вашей потере вместе с вами. И отдаю честь вашему благородству — вы согласились забыть об оскорблении, нанесенном вашему имени, ради общего блага. Ведь Вассарий Гельский тоже присутствует среди достойных людей, которых я здесь вижу?
— Пока что… — прошипел Квенти сквозь зубы в ответ, хотя вопрос явно был обращен к Дэлаю. Ответ был услышан, и Андруа помедлил секунду, но потом решил, что сейчас не то место и не то время, чтобы развивать тему.
— Я рад, что те, кто придут к нам на смену, будут достойны своих титулов, — пробасил северянин, не давая Дэлаю вмешаться. — А сейчас все же покажите мне Золотые Ворота. Последний раз я видел их, будучи еще моложе нашего карийского друга. Жаль, что снова к ним возвращаться приходится при нынешних обстоятельствах.
Золотыми Воротами Рейнсвальда в действительности называли глубокое ущелье, рассекавшее хребет Карратса, искусственно расширенное и укрепленное. Через него шли магистрали, ведущие прямо в столицу, и со стороны Розмийского графства это был кратчайший путь в центральные земли королевства. В эпоху заселения это ущелье называли Передовыми Вратами, поскольку там проходили конвои колонистов с подкреплением и снаряжением для форпостов, разбитых в тогда диких глубинных территориях. И лишь с расцветом королевства ущелье было перестроено. Символом его стала арка высотой в полтора километра, перекинутая с одной стены ущелья на другую, опиравшаяся на мощные башни, встроенные прямо в скальные породы. Два золотых колосса, протягивавшие друг к другу руки, создавали арочный свод высоко над головами тех, кто пользовался этим путем, символизируя прошлое и будущее королевства, сходившиеся в это месте. И теперь здесь снова решалась его судьба.
— Давно я здесь не появлялся, — сообщил по каналу связи Андруа Весморт, когда они вышли из шаттла на вершине западной башни арки, где располагались посадочные площадки для небольших кораблей. На открытом воздухе приходилось надевать шлемы и герметизировать свое снаряжение, потому и общаться легче было на радиочастотах, чем по внешним динамикам.
В этом месте высота горных склонов превышала пять километров над поверхностью, так что сами Золотые Ворота утопали в стенах ущелья. Но вершины обеих башен, по мере их роста превращавшиеся в настоящие крепости, занимавшие все ближайшие горные склоны, поднимались над самыми высокими вершинами, выполняя роль маяков для кораблей, ориентировавшихся по ним при движении над поверхностью. С вершины посадочных площадок открывался отличный вид на освещенные сейчас склоны горного хребта и само ущелье, где при свете прожекторов шли работы по возведению дополнительных укреплений и подготовке к обороне. А впереди, практически на той грани, где мощности визоров шлемов уже не хватало даже для построения самых бледных теней, вспыхивали яркие вспышки взрывов, появлялись и моментально исчезали инверсионные полосы от реактивных снарядов, а в небе можно было увидеть отблески кораблей, пытавшихся удержать воздушное пространство над полем боя.
— Уже так близко? — удивился барон Весмотра, глядя вдаль, туда, где проходила линия фронта.
— Да, — честно ответил Дэлай, подходя ближе к зубчатому ограждению смотровой площадки, — Саальт уже скоро будет здесь. И все будет зависеть только от того, смогут ли устоять Золотые Ворота.
========== Глава 17. Сближение ==========
Глава 17. Сближение
Кому неведомо всегдашнее несоответствие между тем, что человек ищет и что находит?
Никколо Макиавелли
Зал, в котором собрали вассалов Гористарского рода, прежде предназначался для заседаний гарнизонного командования, но мест здесь хватало и для того, чтобы разместить представителей всех благородных семей, когда-то давших клятву верности Дому Гористара. Овальное помещение с высоким купольным потолком, в центре которого располагался круглый мраморный стол для переговоров. Все приглашенные на собрание расселись вокруг него в удобных креслах, возглавляемые сиром Де Мордером, по левую руку от которого сидели представители Тристанского бароната, а справа — вдовствующая графиня с наследником на руках. Подобные собрания сами по себе были весьма редким явлением, а тех случаев, когда на них еще присутствовали и представители другого феода, история Рейнсвальда и вовсе не знала.
Будучи человеком весьма консервативных взглядов, Де Мордер был против проведения подобного собрания в принципе и на правах хозяина крепости с радостью бы отказался принимать у себя досточтимых бывших вассалов Гористара, но он хорошо понимал, что это последний шанс сохранить целостность феода, вернуть порядок в графство и выстоять против угрозы внешнего вторжения. Поэтому приходилось вежливо улыбаться представителям тристанского рода и сдерживаться, тщательно контролируя свои слова всякий раз, когда обращался к другим вассалам. Одни считали, что можно преклонить колени перед убийцей сюзерена, другие настаивали на союзе с тоскарийским графом, третьи требовали выбрать нового сюзерена из их числа. Практически всех он считал либо перебежчиками, либо предателями, искренне уверенный, что хранить верность можно только одному роду, вне зависимости от того, какая ситуация складывалась в политике.
Почти сразу же переговоры зашли в тупик. Никто не желал уступать, как только вопросы начинали касаться того, что случится с графством в будущем, и какой политический курс выбрать. Представитель тристанского барона пока только слушал и благоразумно молчал, наверняка имея четкие инструкции от своего сюзерена, а вот сир Де Семпри, человек, которого Де Мордер одновременно и презирал как предателя, и не мог не отдать ему должное — он сумел собрать всех вассалов в одно время и в одном месте — уже вмешался в общий спор. Настаивал он на том же, что и раньше, на клятве Тристанскому барону как на лучшем выходе из ситуации для всего графства. Конечно, определенная логика в его словах была, но слушая его, Де Мордер едва сдерживался, чтобы не выразить вслух все, что думал о нем. Убеждал себя только тем, что время было не совсем подходящим. Надо было еще немного подождать, дождаться более подходящего момента, прежде чем начинать действовать.
— … В настоящий момент ситуация такова, что решать нужно прямо сейчас, — настаивал Де Семпри, снова взяв слово, но только повысив тон, мог перекричать уже поднимавшийся в зале гул. Вассалы дворянского рода, уже успевшие почувствовать вкус независимости, жаждали большей власти, не торопясь считаться с мнением друг друга. Скорее, наоборот, каждый считал свое мнение единственно правильным. Только присутствие вооруженной охраны, введенной в зал по настоянию тристанского представителя, удерживало вассалов от того, чтобы не обнажить церемониальные клинки и не подкрепить свои слова кровью оппонента.
— Как вы смеете говорить о том, что бы преклонить колени перед человеком, от чьей руки погиб наш сюзерен! — выкрикнув сир Бартестоу, один из лидеров партии, требующей возвращения гористарского рода и продолжения войны с Тристанским баронатом во имя мести за погибшего графа. К ним Де Мордер относился лояльнее всего, но не присоединялся только потому, что понимал, чем в итоге эта война закончится. Разоренное графство, разделенное на враждующие территории, не сможет выдержать столкновения с тристанскими силами, даже если баронат будет втянут в войну с Саальтом. Боевая мощь Гористара была подорвана предыдущими конфликтами и внутренними распрями, так что пафосные речи не мели под собой ничего, кроме напыщенное самомнение. Закаленные в боях с силами вторжения тристанские полки просто сметут гористарское ополчение, а уцелевших профессиональных войск хватит разве что на защиту основных промышленных и политических центров, не более того. Гористарскому феоду нужен был мир хотя бы на несколько лет, чтобы восстановить силы.
