— Вас понял, — согласился Эдвард и переключился на частоту отряда, — Всем бойцам, закрепиться на позициях. Удерживаем их до появления союзных целей! Огонь без приказа, по готовности!
Теперь это больше напоминало бойню. Получив подкрепление и перевес в численности, гарнизонные войска перешли в общее наступление, вытесняя десантников Саальта со всех еще удерживаемых позиций в порту. И гнали их прямо на отряды, закрепившийся среди сооружений открытых доков и прицельно расстреливающий всех отступавших. Разбитые и измотанные десантники не успели даже организоваться для правильной атаки на их позиции, а пытавшиеся прорваться отдельные группы солдат противника попадали под перекрестный огонь и уничтожались.
Эдвард старался экономить патроны, отстреливая вражеских солдат короткими очередями и сверяясь с флангами по приоритету целей. Однако последняя саальтских атака, больше напоминающая жест отчаяния, практически прорвала их линию обороны. Уже фиксируя впереди союзные единицы, барон велел своим бойцам контратаковать, не давая подобравшемуся слишком близко противнику закрепиться среди развалин.
Выхватив шпагу, барон вынырнул из-за своего укрытия, с размаху ударив ближайшего противника в грудь. Силовое лезвие с легкостью вскрыло бронированный доспех, разрубив грудную клетку, так что десантник повалился на спину, не успев даже закричать. Его напарник сумел выстрелить пару раз в ответ, но дефлекторный щит перехватил оба попадания, превратив их в быстро исчезнувшие белые вспышки. Эдвард же успел сделать нужный ему шаг, чтобы прямым выпадом воткнуть лезвие шпаги в щель под шлемом, так что лезвие даже вышло с другой стороны шеи. Один резкий поворот, и срезанная голова слетела с плеч вместе с брызнувшим фонтанчиком крови.
Еще одного вставшего у него на пути саальтца Эдвард разрубил, почти не заметив, полоснув наотмашь клинком, пробегая мимо. Следующий противник успел заблокировать выпад своим коротким клинком, после чего отбросил его в сторону, заставив барона улыбнуться и встать в правильную стойку для нападения. Его соперник тоже оказался не новичком в ближнем бою, но с опытом Эдварда ему было не сравниться. После десятка ударов он повалился на бетон, потеряв ногу, срезанную силовым клинком после проведенного обманного движения, заставившего его раскрыть защиту.
— Сдаюсь! — успел он включить внешнюю связь, бросив оружие и вытянув левую руку, но Эдвард даже не стал останавливаться, одним взмахом обрубив ее чуть выше локтя, а завершающим движением снеся противнику голову. Обернувшись в поисках новых целей, тристанский барон обнаружил вокруг лишь собственных и камских солдат, занятых добиваем последних сопротивляющихся саальтцев. Битва закончилась.
— Господин барон! — заметив его сигнал, к нему быстро подбежал офицер абордажников в сопровождении камского раненого солдата, чей доспех еще дымился от недавно выдержанного перепада температуры. Абордажник остановился в шаге от феодала, отдав честь и глубоко втянув в себя воздух, пытаясь выровнять дыхание, — Господин барон, со мной исполняющий обязанности командующего обороной замкового порта, Антре Гетл, он сообщил, что может провести вас в штаб.
— Превосходно, — кивнул Эдвард, отключая силовое поле своего клинка и проведя по нему ладонью, стирая остатки невыгоревшей крови, — Антре Гетл…
— Сержант Антре Гетл, господин, — кивнул и тоже отдал честь камский солдат, когда Эдвард к нему повернулся, — принял командование до новых распоряжений после гибели прежнего командира, лейтенанта Обрера. Штаб командования все еще находится в замке и, как нам сообщали, герцог тоже все еще здесь, отказавшись покинуть свой родной феод, — Эдвард только согласно кивнул, услышав такие слова. От Райсора можно было ожидать подобных глупостей, даже когда ситуация складывалась самым неподходящим для лишнего героизма образом. А новый командир обороны порта только добавил: — Если есть необходимость, я могу выделить вам людей для сопровождения. А вашими связистами мы займемся прямо сейчас, наладить связь нам тоже очень важно…
— Кстати, почему с вами так сложно связаться? — вспомнил Эдвард, убирая клинок обратно в ножны с тихим лязгом. — Только на коротких расстояниях…
— В самом начали саальтские бомбардировщики уничтожили большинство наших ретрансляторов по всему герцогству, — вздохнул сержант, — а уцелевшие едва справляются с общей нагрузкой. Одного того, что сейчас происходит с нашей связью, достаточно, чтобы противник мог выиграть это сражение… Во флоте дела обстоят лучше, у них на половине кораблей ретрансляторы не меньших мощностей, а вот на земле все гораздо хуже…
— Понятно, но хотя бы одну точку связи мы должны наладить, — кивнул Эдвард. — Сержант, мы скоро изменим положение… А сейчас проводите меня к герцогу.
***
— Единственное, чего я не могу понять, так это кто из нас ошибался, отдавая приказ о наступлении? — шипя сквозь зубы, обратился к своим командирам Редрик, отвернувшись от трехмерной карты тактического планирования. — Либо же данные разведки оказались настолько неверными, что наводят на мысль о спланированной диверсии, — последняя фраза была обращена уже к старшему офицеру, ответственному за разведывательные операции флота, но тот остался стоять с таким же спокойным видом, как и раньше.
— Господин, разведывательные данные поступили из нескольких источников, проанализированы и тщательно проверены, прежде чем были переданы Его Величеству, — бесстрастным голосом ответил он младшему брату короля. — Мы всегда признаем, что есть вероятность ошибок или неточного определения состояния вражеских войск, но я лично видел эти данные. Они соответствуют тому, с чем мы столкнулись, не считая прибывших подкреплений вражеских войск, уже определенных как ударные части барона Тристана под командованием самого феодала.
— Тристанский баронат? — Редрик вспомнил знакомое имя и задумался. — Это тот самый барон, Аллирд тоже о нем упоминал, Эдвард Тристанский. Достойный соперник, — он не смог сдержать улыбку, понимая, что встретил того человека, которому действительно имеет шанс проиграть. Этот феодал был известен на Саальте не только в связи с проектом «Сакрал», но и тем, как показал себя во время рейнсвальдской гражданской войны, снискав славу талантливого командующего, способного принимать быстрые и неординарные решения, чтобы вырвать победу из рук противника. Его следовало опасаться, что пробуждало в Редрике чувство соперничества. Это гораздо интереснее, чем заниматься избиениями уже обреченных гарнизонов или же выполнять операции, рассчитанные до последней секунды, где у врагов все равно не оставалось шансов на победу.
— Согласно полученным приказаниям, в нашу задачу входит именно выманивание тристанских сил в этот регион, пока основные силы флота и армии заканчивают операцию на розмийских территориях, — добавил адмирал флота, тоже присутствующий в штабе. После вступления в бой новых рейнсвальдских подкреплений было принято решение перенести штаб командования обратно на флагман, который пока держался вне зоны боевых действий под охраной лучших кораблей флота. Адмирал, командовавший флотом, пока Редрик занят сведением всех операций войск в единое целое, подошел чуть ближе к голограммной карте, чтобы пояснить свою мысль наглядно. — В настоящее время мы сдерживаем боем основные силы камского герцогства, состоящие из регулярной армии феодала и набранных резервистов вместе с присланными сюда ранее подкреплениями Тристанского бароната. Та же ситуация с ударными частями армии этого же бароната, прибывшими сюда трое суток назад. Согласно нашим оперативным и разведывательным данным, это основная группа тристанских сил под непосредственным командованием самого феодала. Связывая боем эти силы, мы выполняем поставленную нам задачу, в то время как захват Камских верфей и вывод феода из войны даже не предусматривался изначальными планами…
— Уважаемый сир Моррели, воздержитесь от своих комментариев относительно сложившейся ситуации, о ней и предполагаемых планах я прекрасно извещен, — холодно и спокойно процедил Редрик, сверля взглядом старого адмирала, остававшегося таким же невозмутимым. Младший брат короля в армии пользовался славой отличного бойца и любителя рукопашных схваток. Все знали, что принц вспыльчив, эмоционален и имеет тяжелый нрав и не менее тяжелую руку. Он нередко повышал голос на подчиненных и мог в пылу метнуть в провинившегося случайно попавший под руку предмет, но никогда не направлял оружие на своих солдат, равно как и не назначал наказаний без веских причин. А спорить с ним во время совещаний было необходимо, поскольку он нередко принимал поспешные и необоснованные решения, вполне соответствующие его прямолинейности, но абсолютно невыполнимые с точки зрения теории военных игр. И все же, в такой ярости Редрика еще никто не видел. Может быть, потому, что он еще никогда не был так близко к поражению. — Я вовсе не спрашивал, насколько вы компетентны касательно положения дел на фронте. Мне нужно ваше мнение относительно целесообразности самой этой операции. И впредь внимательно слушайте, что я вам говорю!
