— Эдвард, защити моих детей, — попросила Фарья, опускаясь перед ним на колени, — после смерти Рокфора у меня не осталось никого, к кому бы я могла обратиться так прямо. В память об Изабелле, помоги их защитить… И Тимью, и Квенти, и внучек… я же вижу, что всем все равно, Делаю не нужно ничего, кроме власти, вассалам нужен лишь лидер, который удержит баронат. Они убьют Квенти в этой войне, не сами, но просто потребовав от него то, что сможет только настоящий солдат, а он еще ребенок… У нас не осталось никого… у меня не осталось никого, к кому бы я могла обратиться…
— Госпожа, прошу вас, поднимитесь, — Эдвард, не ожидавший подобного, подхватил ее под локоть, пытаясь удежать. Сейчас, когда шла война, когда горел весь остров и еще приближалось вторжение Саальта, услышать такую просьбу было даже страшно. После гибели Изабеллы он вообще не был уверен, что сможет действительно защитить хоть кого-то, не говоря уже о том, чтобы это обещать. У него внутри все даже похолодело при этих словах, — госпожа, я прошу вас, поднимитесь…
— Эдвард, ты единственный, кого я могу просить, — продолжала просить Фарья, сжимая его руку, — после всего… что случилось… они должны жить, пусть даже в столь темные времена.
— Я не смог защитить Изабеллу, — признался Эдвард, — так почему вы уверены, что смогу защитить других? Идет война, и я должен быть там, рядом со мной вообще опасно находиться. Я не смогу…
— Просто пообещай мне, что сделаешь все, чтобы их защитить, — покачала головой Фарья, — ради всего того, что связывает оба наших дома… пообещай…
— Я сказал, что не посмею вам отказать, — сдался Эдвард, — Я обещаю, что сделаю все, чтобы защитить детей Карийского дома, но вы меня заставили, и теперь я боюсь того, что может случиться. Мне нельзя давать такие клятвы.
— Я буду молиться Небу за тебя, тристанский барон, — кивнула вдовствующая баронесса, наконец-то принимая помощь Эдварда, чтобы подняться, — Ты выиграешь эту войну, я уверена.
— Это не моя война, — покачал головой он в ответ, — Это война фларского графа, а я всего лишь служу ему. Моя война начнется гораздо позже.
— Это не твоя война, но только до тех пор, пока не пришел Саальт, — Фарья снова показала на разложенные карты Ода. — Даже если бы мне об этом не докладывали эти беспокойные генералы, я бы все равно об этом узнала. Корабли Аллирда сейчас движутся к королевству, и сам он пылает жаждой мести и крови. В этом он похож на тебя, только, если в тебе говорит любовь, то в нем — страх. Единственное, чем вы действительно отличаетесь…
— Значит, у меня есть еще одна причина, чтобы как можно быстрее закончить эту войну, Рейнсвальд не должен пропитаться зловонием Саальта, чего бы это ни стоило, — кивнул Эдвард. — Госпожа, я все же посмею…
— Тебе не за что просить у меня прощения! — отрицательно покачала головой баронесса. — Иди, барон тристанский, спасай королевство…
— Я не хочу его спасать, — отрицательно покачал головой Эдвард, но баронесса снова его прервала, подняв руку, державшую еще одну карту Ода, где был изображен рыцарь с широким щитом и мечом на фоне горящего города.
— Оно просит тебя об этом, — заметила Фарья, — Кто-то же должен… Иди, ступай своей дорогой, у тебя нет вины ни передо мной, ни перед Рокфором. Делай то, что считаешь нужным.
— Как вам будет угодно, госпожа, — Эдвард, проглотив возможные возражения, кивнул головой и все-таки вышел, все еще раздумывая над тем, как же ему следует воспринимать весь этот странный разговор. Неизвестно, что из этого могло выйти, но он точно знал, что ничего хорошего. Правда, разобраться окончательно в накопившихся размышлениях ему не дали.
— Господин барон! — довольно молодой человек, вряд ли старше его самого, в форме старшего офицера карийских войск, окликнул еще издалека, с другого конца коридора, спеша навстречу вместе с сопровождавшим пажом. — Господин барон, я прошу вас уделить мне несколько минут вашего времени!
— У вас есть минута, чтобы объясниться, — остановился Эдвард, пытаясь успокоить нервы и привести мысли в порядок, — Говорите, офицер…
— Командующий штабом обороны Карийского бароната адмирал Де Монмираль, — поклонился офицер. — Я очень торопился, услышав о вашем прибытии в замок. Мне необходимо переговорить с вами лично, командующий, — напомнил он о том факте, что Эдвард все еще оставался высшим командующим над всеми союзными войсками графа Фларского, выступившими в его поддержку как претендента на престол, — ситуация на фронте складывается весьма серьезная, мне необходимо ваше участие…
— Я понял, сир Де Монмираль, — кивнул тристанский барон, — однако пока отложите ваши вопросы. Их не стоит решать в коридоре, лучше пройти сразу в помещение командования. Только стоит поторопиться, меня ждут в Гористарском графстве, там тоже хватает проблем.
— Как вам будет угодно, господин барон, — кивнул Де Монмираль, — пройдемте…
Штаб находился в подземных уровнях замка, чтобы даже в случае провала городской обороны и прямого орбитального удара по замку не быть уничтоженным, и от жилых помещений семьи феодала до него пришлось добираться через весь замок. Небольшая кабина лифта, единственным украшением которой было стекло во всю заднюю стенку, быстро спускалась к нижним уровням замка. Сопровождающий барона офицер выглядел раздерганным и уставшим. Состояние мундира, впалые щеки, воспаленные глаза и заметная щетина на подбородке говорили о том, что он уже явно несколько дней нормально не отдыхал, вероятно, держался только на стимуляторах. К тому же он заметно нервничал, выдавая себя неосознанным покачиванием с носка на каблук сапог. Усталость и в то же время нездоровое возбуждение, граничащее с нервным истощением было вполне нормальным состоянием для командующего столь значительным фронтом как Карийский.
Пока они спускались, Эдвард вспоминал, где уже слышал это имя.
— Сир Де Монмираль, это случайно не вы командовали контрнаступлением под Диамерном? — он взглянул на молодого офицера, как-то сразу напрягшегося и подтянувшегося.
— Так точно, ваша светлость, — кивнул головой адмирал, нервно сглотнув, — Я командовал той операцией, когда мы потеряли барона. Я не успел ему помочь. Когда наши корабли прибыли под Хормент, там уже все было закончено. Наших сил едва едва хватило, чтобы остановить гельский прорыв…
— Я читал ваш отчет, сир Де Монмираль, — вспомнил Эдвард и похвалил собеседника: — Вы показали себя талантливым командующим. Ваши действия были абсолютно правильными и закономерными, в сложившейся ситуации решение, которое приняли вы, было оптимальным. А скорее всего, потеряли бы оба города.
— И все равно, если бы я не уговорил барона отправится в Хормент, он остался бы жив, — покачал головой Де Монмираль. — Мы могли бы оставить Диамерон, пусть бы и потеряли столь важный порт…
— Сир Де Монмираль, — отрезал Эдвард, — мы на войне. Офицеры могут оплакивать потери только после ее окончания, но сейчас нам необходимо продолжать сражаться. Я надеюсь, ваши душевные страдания не помешают вам в дальнейшем? — поинтересовался он, внимательно посмотрев на карийского офицера. Ему самому приходилось постоянно себе об этом напоминать, чтобы не терять контроль. Потому что барон тоже был человеком со своими эмоциями и слабостями, и ему тоже хотелось бросить все дела, банально расклеившись и надравшись до поросячьего визга, чтобы хоть на некоторое время отогнать от себя необходимость оставаться монолитом перед лицом своих подчиненных, ждущих от него решений и приказов. Для него подобное невозможно, и того же он требовал от своих подчиненных.
— Да, господин барон, — уверенно сказал Де Монмираль. — Я не собираюсь отказываться от своих полномочий, тем более, что мне их доверил сам барон Карийский. Я не позволю, чтобы враг оставался на нашей земле, но, боюсь, самостоятельно мы вряд ли сможем справиться. Именно поэтому смею просить вас о помощи.
— Тогда мне нужна вся оперативная информация, — уточнил Эдвард. — Я должен конкретно знать, что происходит на фронте, прежде чем решать, что здесь можно сделать, — оставлять Карийский баронат было бы большой ошибкой, он это прекрасно понимал, потому и не стал отказывать в поддержке, но возможности войск под его командованием все-таки не безграничны. Растягивать их по всем направлениям было бы фатальной ошибкой.
