Сложив руки за спиной, Де Мордер чуть заметно покачивался на носка на пятку сапог, едва сдерживая нетерпение. Все было рассчитано идеально, каждое слово, каждый жест уже были отработаны и отрепетированы, поскольку гористарский вассал отлично знал, что войну нельзя выиграть одной только силой оружия. Солдатская кровь лишь оплачивала те переговоры, что будут вестись за дипломатическим столом, и Де Мордер отлично подготовил свое поле, чтобы кровь не оказалась пролитой даром.

Трап опустился сразу после выпуска охлаждающих смесей, понизивших температуру вокруг шаттла, и Де Мордер не смог удержаться, чуть скривив уголки губ, когда первыми из шлюза вышли тристанские гвардейцы — элита войск бароната, выделенная для охраны столь важных пленников. Этот факт, указывающий, какое значение придает им тристанский барон, гористарец сразу же отметил, как положительный, но все же видеть на доспехах солдат, охраняющих будущего гористарского графа, герб с изображением грифона, а не пустошного волка для него было неприятно.

Следом спустились еще два тристанских вассала, одного из них Де Мордер знал лишь заочно и надеялся на то, что их личное знакомство не будет долгим. А вторым был Де Сепри, один из тех немногих людей, которых старый генерал ненавидел лично. Перебежчик, один из тех, кто посчитал возможным преклонить колени перед противником, поддавшись страху смерти, покрыв, по мнению Де Мордера, несмываемым позором свое имя. И теперь имевшим наглость вернуться с таким видом, словно одержал какую-то победу. Если бы не достигнутые ранее договоренности, Де Мордер приказал бы бросить его в тюрьму, как и собирался при первой встрече, но важность сведений, которые тот передал, нельзя было оставлять без внимания.

И, наконец, следом за ними спустилась сама вдовствующая графиня в сопровождении фрейлин с маленьким графом на руках. Скорбный траурный наряд вдовы и утепленная накидка с гербом Гористара напомнили Де Мордеру о поражении и гибели сюзерена, но он постарался выкинуть неприятные мысли из головы, сохраняя приветливую улыбку на лице. По старой привычке гористарский командующий сразу же вытянулся во фронт, приложив руку к сердцу, но потом, опомнившись, сам вышел к ним навстречу, оставив своих подчиненных и караул позади. Событие и так выходило за рамки всего, что он помнил из истории Рейнсвальда, поэтому позволил себе пренебречь церемониальными условностями.

— Я искренне рад приветствовать вас снова на родине, графиня, — поклонился гористарец леди Миривиль, — Вас и нашего юного графа, которого мы уже и не надеялись увидеть живым. И рад приветствовать слуг столь благородного человека, ответившего на наши чаяния и страдания, — вежливостью поклонился он тристанским вассалам, отошедшим в сторону, чтобы он мог напрямую говорить с госпожой. — В наши тяжелые времена такой поступок может говорить только о чести и доброй воле человека, его совершившего.

— Барон Эдвард Тристанский отлично понимает, что личные разногласия можно забыть перед лицом общей опасности, сир Де Мордер, — поклонился в ответ Де Коль, не заметив холодных взглядов, которыми обменялись Де Семпри с хозяином крепости, — и надеется, что и гористарские вассалы в ответ проявят такое же благоразумие. Сейчас Рейнсвальду необходима поддержка вассалов, а не их разногласия.

— На это мы все надеемся, — кивнул Де Мордер. — А сейчас прошу следовать за мной. В замке вас сопроводят в предоставленные вам до окончания переговоров покои. Прошу вас, не судите строго. Екидехия всего лишь военная крепость, но мы очень старались соответствовать высокому статусу гостей и сделать ваше пребывание здесь комфортным. Ваша светлость, для вас и юного графа выделены лучшие помещения, вас так же проводят.

— Тристанская охрана будет ее сопровождать, — уточнил Де Коль, сразу посерьезнев, отчего и дежурная улыбка Де Мордера также несколько поблекла. — При всем моем уважении, тристанская гвардия обеспечит наибольшую безопасность юного наследника графского титула.

— Гористарского графа следует охранять гористарским солдатам, — заметил Де Мордер, отметив заодно, что тристанский барон не ошибся, выбрав для сопровождения леди Миривиль достойного человека. Однако даже это не могло изменить сложившуюся ситуацию.

— Переговоры еще не начались, — чуть поклонился Де Коль, но тут же снова распрямился, — а потому мы должны быть уверены в безопасности лиц, которых сопровождаем. Для обеспечения этой безопасности здесь и присутствуют тристанские гвардейцы, — он смотрел на генерала спокойно и твердо, отлично осознавая опасность их нынешнего положения. Вокруг было слишком много гористарских кораблей и солдат, чтобы пытаться продолжать настаивать на своём, но дипломатическая сила тристанского бароната в этих условиях гарантировала его безопасность. Сейчас любая попытка вооруженных действий могла развалить Совет, который и так едва получилось собрать во многом благодаря усилиям послов бароната, окончательно похоронив надежды на восстановления былой гористарской мощи, так что Де Мордеру, очень хорошо это понимающему, оставалось лишь послушно склонить голову.

— За последнее время мы уже не раз нарушили устоявшийся порядок вещей, — согласно кивнул хозяин крепости, — поэтому ничего не изменится, если нарушим его еще раз. Графиня, — он снова повернулся к леди Миривиль, — нашему графу не стоит так долго находиться под открытым небом, которое сегодня особенно злое. Воздушные ловушки, установленные здесь, не могут отсеять все примеси, поэтому я настоятельно прошу вас как можно быстрее проследовать под защиту крыш и стен.

— Думаю, нам всем следует последовать этому совету, — улыбнулась графиня, — и мои стражи тоже с этим согласятся, — добавила она, посмотрев на тристанских вассалов. Те лишь согласно поклонились, после чего вся делегация отправилась на защищенные от рейнсвальдского воздуха уровни порта, где гостям пришлось расстаться. Если тристанцев разместили с остальными прибывшими вассалами Гористара, то для леди Миривиль выделили графские покои в донжоне — самые лучшие апартаменты крепости, изначально предназначенные для того, чтобы там разместился сам феодал, прибывший в Екидехию по какой-либо причине.

Сир Де Мордер лично проводил графиню в ее покои, с надеждой глядя на младенца у нее на руках. Старый командир отлично понимал, как можно поднять боевой дух солдат и присмирить вассалов одним лишь упоминанием того, что новый сюзерен принял титул. Тысячи лет верного служению графскому имени укрепили верность сюзерену в крови каждого благородного, и нужно нечто гораздо большее, чем простая жажда наживы, чтобы заставить их полностью отказаться от данных клятв верности. Во всяком случае, Де Мордер хотел в это верить.

— Госпожа, вы стали для нас лучом надежды, озарившим пустой горизонт, — наконец выдохнул он, когда уже подходили к дверям ее покоев. Тристанские гвардейцы, тяжело вооруженные и потому более медленные, чем два человека в парадных одеяниях, остались чуть позади, следуя вместе со свитой графини, держа в руках снятые с предохранителей штурмовые винтовки. Это скорее просто демонстрация — находясь в сердце вражеских укреплений, гвардейцы могли лишь умереть в бою, но Де Мордер опасался, что у них есть приказ уничтожить графиню и наследника, если ситуация выйдет из-под контроля.

— Сир Де Мордер, вы мудрый человек, не стоит бросаться столь опрометчивыми словами, — без улыбки ответила леди Миривиль, подняв на него взгляд. — Мы все играем в очень опасную игру, поставив на кон собственные жизни.

— Некоторые из нас ведут такие игры с рождения, научившись определять в них подходящие моменты, — ответил Де Мордер, — Эдвард Тристанский, вероятно, утратил контроль над ситуацией, раз решил рискнуть таким образом, оставив юного графа в сердце родного феода. Качнув маятник в одну сторону…

— Будь готов к тому, что потом он качнется в другую, — закончила за него старую поговорку вдовствующая графиня. — Эта фраза имеет два значения, сир, и не стоит забывать о том, что наш противник тоже может иметь собственные планы.