— План барона прост и понятен, — усмехнулся хозяин крепости, но достаточно тихо, чтобы избежать внимания гвардейцев, — заручиться гористарской поддержкой, чтобы получить силы для борьбы с Саальтом. Я вижу в этом жест отчаяния от осознания собственного бессилия. И в такие решающие моменты все может зависеть лишь от пары сказанных слов.

— Осторожнее, генерал, — ответила графиня, — пары слов может оказаться достаточно, чтобы разрушить и собственные планы. Сейчас в вашей крепости слишком много лишних ушей.

— Я бы сказал, что здесь слишком много голов, которые стоит снять с плеч, — вздохнул Де Мордер. — Далеко не всех устраивает ваше возвращение. Равно как и тот факт, что для этого приходится принижаться перед тристанским феодалом, что остается нашим врагом…

— Ваши покои, госпожа, — стоявшие у дверей охранники синхронно вытянулись, когда графиня в сопровождении коменданта крепости подошла к дверям, автоматически открывшимся в этот момент. Де Мордер, так и не договорив, жестом отпустил гористарскую охрану, и на ее место сразу же встали тристанские гвардейцы. Служанки и фрейлины прошли вперед, но графиня задержалась рядом с вассалом, возможно, обдумывая все сказанное.

— Позвольте поблагодарить вас за ваше гостеприимство, сир, — кивнула она хозяину крепости прежде, чем переступить порог. — Здесь мы будем чувствовать себя в полной безопасности.

— Я искренне надеюсь, что это чувство вас больше не покинет, — кивнул Де Мордер и, словно поддавшись эмоциональному порыву, протянул руку к юному графу. Ребенок, весело засмеявшись, схватился за мозолистые пальцы, явно принимая их за какую-то новую игрушку, — и, конечно, я надеюсь, что граф здесь будет счастлив. Жаль только, что он забудет, как когда-то играл в этих залах в самое беззаботное время своей жизни…

— Младенцы счастливы тем, что не понимают происходящего, — теперь действительно искренне улыбнулась леди Миривиль, — но будьте уверены, когда придет время, я ему напомню.

— Время придет, — согласился Де Мордер. — А сейчас отдыхайте. У нас у всех впереди долгие дни.

Графиня, согласно кивнув, зашла внутрь, и двери тотчас за ней закрылись, едва не зацепив краешек платья. Разочарованно вздохнув, она взглядом осмотрела предоставленные ей покои, действительно выполненные в лучших традициях гористарского рода, с роскошной мебелью из настоящего белого дерева, мягкими коврами, кованными светильниками и гобеленами на стенах. Фрейлины и служанки уже отправились подготовить ванную и спальню, так что в приемной она осталась одна. Отвлекло ее только довольное агуканье ребенка, который играл с полупрозрачной пластинкой, непонятно как оказавшейся у него в руках. Забрав новую игрушку у юного графа, Миривиль посмотрела через нее на свет, разобрав написанные мелким почерком слова: «Будьте готовы. Скоро все изменится. Ваш верный слуга».

— Идиот, — еще раз вздохнула вдовствующая графиня и с силой швырнула пластинку в ближайшую стену. От удара та разлетелась на мелкие осколки.

***

В разряженном воздухе высоко над поверхностью острова взрывы и залпы корабельных орудий были слышны гораздо слабее, чем должны быть при нормальном атмосферном давлении. К тому же звук глушили многометровые слои бронирования, переборки внутренних помещений, постоянный гул и шумы самого корабля. Наблюдая воздушное сражение на обзорных мониторах в любом из спектров визора по выбору капитана, можно было подумать, что все происходит в полной тишине. Только команды и отчеты операторов, сигнальные сирены и оповестительные звуки сообщений, наполнявшие капитанский мостик, превращали эту масштабную тишину воздушного сражения в нагромождения грохота, мешавшего сосредоточиться.

— Вражеский линкор уничтожен, у нас есть визуальное подтверждение, вывожу на экраны, — сообщил капитан флагмана, и Эдвард коротко кивнул, глядя, как пылающая громада сверхтяжелого корабля медленно разваливается на две части, переломленная чуть ли не посередине. Десятикилометровый корпус раскололся, выбросив в воздух столбы плазменного пламени вместе с мелкими обломками бронирования, разлетавшимися вокруг. После продолжительной перестрелки бомбардировщикам все-таки удалось найти уязвимое место в его броне и поразить цель управляемыми торпедами, вызвав детонацию одного из вторичных реакторов. Мгновенно перешедшие в свободное состояние несколько тонн раскаленной плазмы буквально разорвали корабль на куски.

Линкор «Гордость стихии» стал еще одной жертвой саальтского флота в этой молниеносной и спонтанной схватке, в хаосе которой невозможно было разобраться на чьей стороне перевес и как именно складывается ситуация. Командованию едва удавалось поддерживать контроль над всеми собственными соединениями, а перемещения и действия противников все еще оставались по большей части вопросами без ответов. Тристанскому барону оставалось лишь надеяться, что враги испытывают те же проблемы с разведкой и анализом всех этих кажущихся хаотическими действий, не подходящих ни под одну из даже самых невероятных стратегий. Компьютеры сходили с ума, пытаясь провести анализ действий кораблей всех сторон конфликта, схлестнувшихся в бою над Камским верфями, так что порой начинало казаться, что здесь вообще никто ничего не понимает, отдав управление боем на откуп богам удачи, резвившимся среди пылающих остовов и дрейфующих в пустоте обломков.

— Вражеские эсминцы по правому курсу! Ведут торпедный огонь по нашим кораблям прикрытия! — доложил один из операторов. — Мощность дефлекторных щитов снижена на тридцать пять процентов. Вероятность повреждений сорок шесть процентов!

— Развернуть носовые башни верхней полусферы и дать залп по ним! — приказал капитан, поскольку более значительных целей для таких орудий в пределах прямой видимости пока не было. Флагман возглавлял группы дредноутов и крейсеров, пробивавшуюся сквозь скопления саальтских сил к тем участкам, которые прикрывали камские корабли, уже истощенные длительным боем и понесшие большие потери, но продолжавшие упорно цепляться за свои позиции над верфями.

Тяжелые башни, оснащенные рельсовыми орудиями крупного калибра и мощными массреактивными установками, оперативно навелись на новые цели, продолжавшие двигаться вдоль правого борта и вести залповый огонь торпедами по небольшим кораблям, прикрывавшим громаду флагмана, стараясь зайти ему в корму, к более уязвимым соплам двигателей. Тяжелый и более неповоротливый линкор так же стал разворачиваться вправо, стараясь не выпустить цели из зоны обстрела носовыми орудиями, но эсминцы были гораздо быстрее. У них был бы шанс выполнить этот маневр, если бы линкор оказался занят боем с не менее крупной целью, но в этот раз они и стали основной мишенью.

Рельсовые и массреактивные заряды, вырвавшиеся из направляющих каналов орудийных установок, разорвали воздух резким гулом освобожденной в один миг энергии, за секунды преодолевая расстояния в сотни километров. В реальности это выглядела как яркая вспышка, пронесшаяся вдаль и оставившая за собой лишь быстро бледнеющий инверсионный след. А в следующий миг в рядах эсминцев воцарился огненный ад. Такие корабли недостаточно мощно бронированы и защищены, чтобы выдержать залп линкора, и потому их просто рвало на части прямыми попаданиями.

Один снаряд пробил эсминец насквозь, силой удара вытянув за собой в выходное отверстие большую часть внутренних переборок и помещений, и лишь после этого сам корабль взорвался. Другому эсминцу массреактивный заряд разнес в клочья двигательный блок, превратив весь корабль в дрейфующий обломок металла, который, к тому же, по инерции от удара начал, разгоняясь, снижаться, рискуя попасть в гравитационное поле острова и рухнуть вниз пылающим метеором. С него начали отстреливаться эвакуационные капсулы, но шанс что их успеют подобрать другие корабли прежде диверсионных эскадрилий истребителей противника оставался крайне малым. В этой войне нарушалось слишком много из общепринятых правил ведения боевых действий, так что уже не оставалось причин не нарушать и оставшиеся.