Герцог пытался оторваться от противника, преследующего отступающие от Кастерфакта войска, вынужденный даже пожертвовать частью сил, чтобы увести из-под удара всех остальных. Холмистые плато вокруг розмийской столицы пылали огнем непрекращающихся сражений, ставших еще более яростными. Обе стороны, стараясь выиграть тактическое преимущество, не скупились даже на ядерное оружие, и среди пепельных пустошей поднимались кроваво-красные грибы мощных взрывов, выжигающих километры опустошенной земли. И там, прямо сквозь радиоактивные облака, преодолевая последствия ударной волны, продолжали идти закованные в боевые костюмы войска, втаптывая в грязь тела товарищей и врагов. В этом хаосе даже не было понятно, что творится вокруг, кто побеждает и кто на самом деле наступает — лишь пламя пожаров, треск непрерывной стрельбы и грохот танков. Забрасываемые в центр мясорубки подкрепления порой не успевали даже понять, что происходит, как уничтожались перекрестным огнем и бомбардировками.
В сотнях километров от линии огневого соприкосновения войск, в глубоких бункерах находились штабы командования, где генералы пытались разобраться в происходящем, оценивая общую оперативную обстановку и определяя, какими частями теперь можно пожертвовать, а какие еще остаются эффективными в этом бою. Во многом над этим огненным хаосом царствовала жестокая и холодная логика, не берущая во внимание десятки тысяч человеческих жизней, и схватка шла не только между солдатами, расстреливавшими друг друга с загоризонтальной дальности или рубивших в жестоких рукопашных схватках, но и между офицерами штабов, пытавшихся обыграть друг друга на тактических картах.
Герцог Асский сделал все, что было в его силах, но количественный перевес в силах и качественный в подготовке и масштабах вводимых в бой резервов преодолеть все же не смог. Сражение было проиграно еще до того, как началось, поражение можно было лишь оттягивать, но избежать — невозможно. Теперь оставалось лишь сохранить как можно больше войск для будущих сражений. И когда начало казаться, что армию получится сохранить, Аллирд использовал свой последний козырь, до этого припрятанный в рукаве.
Массированная атака тяжелой кавалерии, подкрепленная штурмовыми пехотными частями, пробила отступающие порядки Третьего бронетанкового корпуса карийской армии, понесшего большие потери в предыдущих боях, воспользовавшись для обхода их позиций давно пересохшим руслом подземной реки, о котором не знали защитники. Неожиданно оказавшись в тылу отступающих частей, они нанесли удар одновременно с атакой с фронта, в течение пары часов полностью уничтожив остатки корпуса и разрубив отступающие войска на две части.
Сообщение об этом дошло до штаба командования почти сразу после того, как туда вернулся граф Фларский, находящегося в последнее время в крайней степени напряжения. Все, чего ему удалось добиться с того самого дня, как он официально поддержал начинавшуюся гражданскую войну Рейнсвальда, все его успехи, достижения, политические и военные победы, рушились буквально на глазах, смятые саальтским ударом. Гибли его надежды на звание победителя Саальта, гибла сама уверенность в том, что сможет разбить Аллирда, ибо союз, который он создал, не выдержал даже первого полноценного столкновения с войсками врага. Граф уже предвидел вопросы, которые зададут остальные феодалы, выступившие под его флагом, их сомнение и неуверенность, их требования подтвердить данные обещания вымести Саальт с земель королевства. Что он сможет сказать им, потерпев столь жестокое поражение?
— Фронт прорван! — эта фраза стала решающей. Сообщения об уничтожении Третьего бронетанкового корпуса и гибель последней надежды на организованную эвакуацию вырвали тихий стон из его груди, и сам граф почувствовал, как теряет опору, едва успев схватиться за край оперативного стола.
— Это конец… — прошептал он, не желая верить, что видит все это собственными глазами, — все было бесполезно… Теперь Аллирду останется только добить нас и идти прямо на столицу…
— Прорыв временный, — сухо ответил герцог Асский, даже не изменившись в лице, когда услышал последние новости, — еще не прошло и пары часов, Саальту тоже потребуется время, чтобы им воспользоваться… Если попытаться удержать его прямо сейчас…
— Как?! — процедил Дэлай сквозь зубы, — У нас нет оперативных резервов на этом участке, придется снимать силы, уже размещенные на линиях Карратского рубежа. И тогда мы ценой одной дыры заткнем другую…
— Я не говорил заткнуть эту дыру, — спокойно ответил герцог, хрипло вздохнув. — Я сказал, что ее можно не дать ее разростись. Выиграть время, чтобы остальные войска смогли отступить дальше и закрыть прорыв, растянув собственные боевые порядки. Очень рискованный шаг, но это единственное, что мы сейчас еще можем сделать.
Остальные генералы молчали, понимая, что имеет в виду герцог, с бесстрастным лицом разглядывая тактическую карту, на которой только что высветились последние обновления о положении дел на фронте. И каждый осознавал, к чему это может привести, если не сделать что-то прямо сейчас.
— Это самоубийство, герцог, — сухо ответил Дэлай, — не риск, а чистой воды самоубийство, там нет ни малейшего шанса на выживание. Кто бы ни решился на подобное, он просто подпишет себе смертный приговор, как и всем солдатам, что поведет за собой. Кто вообще решится выполнить такой приказ?
— Я сам, — ответил герцог. — Я не имею морального права отдавать такой приказ кому-то еще. Как и не отдам ему никому из солдат. В бой пойдут только добровольцы. Отдам соответствующее распоряжение командирам Шестого и Пятого полков Асских кавалеристов, из которых будет сформирована ударная группа.
— И что вы собираетесь делать? — поинтересовался Дэлай, впечатленный таким решением, но пытавшийся понять, чем именно руководствовался герцог. Жизнь была последним, что мог отдать человек, тем более феодал, ответственный за всех своих подданных, и жертвовать ей всего лишь ради временной выгоды в оперативной ситуации казалось ему поспешным решением.
— Будем разбираться, опираясь на оперативную ситуацию, — ответил герцог, забирая с соседнего стола шлем своего доспеха и выходя из зала совещаний. — Господин граф, еще… Велите подготовить к пуску ракеты «Дротик»…
— Их нельзя использовать, пока у противника работают системы противовоздушной обороны, слишком большие цели… — заметид один из штабных генералов. — Их собьют прежде, чем они выйдут на курс поражения цели…
— Если наводить с земли, то их можно запустить по нерегулярной траектории, — ответил герцог прежде, чем двери захлопнулись за его спиной.
***
Кавалерия была одним из самых своеобразных видов войск, и многие считали ее анахронизмом, почему-то сохранившимся до настоящего времени и даже каким-то образом находившее себе место в современных войнах. Однако легкие одноместные аэроциклы кавалерии, представлявшие из себя мощную реактивную установку с антигравными платформами и креплениями для модульного вооружения, оказались необычайно эффективными, когда требовалось быстро перебрасывать мобильные подразделения с относительно мощным вооружением.
Пилот аэроцикла не защищался броней корпуса, зато мог пользоваться одноручным стрелковым оружием или длинной глефой с силовыми лезвиями, когда врубался в подразделения противника на полной скорости. Недостаток брони и силовых полей из-за максимальной облегченности компенсировался необычайно высокой скоростью, так что пилоты подвергались мощным перегрузкам, способным даже убить неподготовленного человека.
Пятый и Шестой каваллерийские полки были гордостью Асской гвардии, и поэтому герцог удерживал их в резерве для крайнего случая. Каждый из гвардейцев был готов жизнью пожертвовать ради своего феодала, и каждый из них готов выполнить полученный приказ, каким бы тот не являлся. К моменту прибытия герцога в расположение частей, там уже знали что их ждет и построенные на плацу в плотные порядки, кавалеристы приветствовали своего командира радостными возгласами.
