Десантные части возглавили лучшие полевые командиры Саальта, решившие поставить финальную точку в этом сражении. Когда флот окончательно взял воздух под контроль, десантные части смогли выбирать цели для высадки, окружая и уничтожая остатки сил защитников, слишком незначительные, чтобы обращать на них внимание корабельных орудий. И единственное серьезное сопротивление встретили только во внутренних помещениях грандиозного памятника первому человеку на Рейнсвальде. Там десантников встретили не солдаты розмийского гарнизона, а бойцы в не виденных прежде черных боевых костюмах с символом красных черепов. Свежие и подготовленные к бою, они оказали серьезное сопротивление бойцам десантных отрядов, закрепившись в узких коридорах и переходах. Несколько попыток штурма было отбито, но потом по показаниям захваченных пленных из гарнизона удалось узнать, что именно там, если верить последним известным координатам, находился штаб обороны города и командор Стивки. Поэтому было принято решение не уничтожать памятник прицельным орудийным огнем кораблей, а провести еще один штурм, используя «протекторы» и не обращая внимания на потери, чтобы взять перебежчика живым.
Честь последнего штурма предоставили капралу Кентерелли, одному из самых перспективных офицеров саальтской армии. Он уже проявил себя в, казалось, безнадежных ситуациях, штурмуя самые неприступные укрепления с минимальными потерями. Капрал лично пообещал командующему фронтом, что привезет Стивки в железной клетке, и с лучшими бойцами своего подразделения снова атаковал удерживаемые защитниками помещения глубоко внутри памятника.
Выставив в первых рядах тяжелых «протекторов» с мощными щитами и усиленными дефлекторными полями, Кентерелли атаковал сразу с нескольких направлений, не позволив защитникам перебрасывать свои весьма ограниченные резервы с одного участка на другой. Тяжелые дроиды «протекторы» успевали пройти всего лишь несколько метров, прежде чем их уничтожали прицельными залпами из противотанковых ручных орудий. Только на место каждого уничтожено тут же выдвигался новый робот, ни на шаг не останавливая наступление. И ценой таких потерь удалось прорваться внутрь, в удерживаемый защитниками периметр. Здесь уже в схватку вступили бойцы, специализировавшиеся на ближнем бое, заставляя защитников отступать дальше, но, буквально повиснув у них на плечах, не позволили толком отступить на следующий рубеж, где последние из них приняли уже отчаянную, бессмысленную, но от того лишь еще более жестокую схватку. И были уничтожены до последнего человека.
Кентерелли, сам дважды раненый в ходе штурма, но отказавшийся от помощи и эвакуации в тыл, первым ворвался в помещение штаба, но обнаружил там только оставленные включенными тактические столы, пустующие места операторов и разбитые прикладами инфопланшеты и остатки жестких дисков, разбросанных по полу. Покидали штаб явно в спешке, оставив небольшой отряд прикрытия, который продержался так долго, сколько смог, но выполнил поставленную задачу.
— Прочесать здесь все! Найти, каким путем они ушли! — приказал капрал своим подчиненным. Не выпуская из рук эфес силовой шпаги, он подошел к одному из тактических столов, на котором лежали разбитые инфопланшеты. Среди них один уцелевший каким-то чудом, мигавший зеленой иконкой индикатора непрочитанного сообщения. Взяв его свободной рукой, он включил воспроизведение.
— Кто бы ты ни был, — на экране появилось изображение Стивки, смотревшего с таким видом, словно видел своего возможного зрителя по другую сторону экрана, — знай, что ты только что активировал размещенную в нишах под полом взрывчатку. У тебя есть еще пара секунд, чтобы сбежать. Передавай привет своему королю, скоро ты с ним снова увидишься… — может быть, он что-то еще добавил, но Кентерелли уже не слушал, а бросил планшет и побежал к выходу, на ходу отдав приказ отступать, уже понимая, что действительно слишком поздно. Одновременно взорвалась почти тонна армейской взрывчатки — последний подарок командора. Взрывная волна, замкнутая в тесном помещении, рванулась во все стороны по коридорам, сметая все на своем пути. Людей в боевых костюмах рвало в клочья как плюшевые игрушки. Последним, что услышал капрал перед смертью, был его собственный испуганный крик.
***
— Кастерфакт пал! — сообщение, доставленное в штаб, вызвало переполох, в один момент сломав все планы. — Только что поступили сведения! Войска Саальта взяли город и выходят в наш оперативный тыл!
— Эти сведения подтвержденные? — сразу обернулся герцог Асский, как раз рассчитывавший варианты отвода войск с этой линии. Несмотря на все предыдущие усилия, введенные резервы и даже решения пожертвовать определенными частями для выравнивания оперативной ситуации, наступление сил Саальта остановить не удалось. Каждый раз, когда казалось, что еще немного, и линию фронта получится стабилизировать, войска вторжения вводили новые резервы на одном из проблемных участкв и наносили удар достаточной силы, чтобы снова пробить боевые порядки рейнсвальдцев. Герцог уже смирился с мыслью о том, что придется оставить поле боя, чтобы спасти хотя бы остатки армии. Однако в его планы не входило падение Кастерфакта, на который все еще опирались основные боевые порядки центра. Если такие сведения подтвердятся, то придется в спешном порядке импровизировать. И, что весьма вероятно, пожертвовать не одной тысячей солдатских жизней, не допуская полного развала фронта.
Вопреки слабой надежде командующего войсками, город действительно был взят, и теперь армиям Саальта открылся проход в тыл все еще удерживающим позиции войскам, чем они не преминули воспользоваться. Сквозь развалины розмийской столицы продвигались танковые части, силы кавалерии и легкой бронетехники. Подвижные отряды атаковали линии коммуникаций, штабы и оперативные центры, били по точкам эвакуации, медицинским и ремонтным лагерям. Не ожидавшие такого мощного нападения с тыла, многие полевые офицеры принимали самостоятельные решения об отступлении, и фронт начинал сдвигаться назад уже без общего плана, разваливаясь на отдельные части.
Герцог бросил в прорыв все имевшиеся в его распоряжении резервы, но их контрнаступление остановили далеко за пределами города. Войска защитников столкнулись с превосходящими количественно силами противника, вводившего в бой все новые и новые пехотные и бронетанковые части. Не способные выполнить поставленные задачи, командиры выдвинутых сил приняли решения занять оборонительные позиции, прикрывая еще не перерезанные пути эвакуации, продолжая держаться под ударами с земли и с воздуха.
— Немедленно найдите графа Фларского, — наконец, устало прошептал герцог Асский. — Доложите, что я не смог сдержать данного слова. Мы разбиты… И объявляйте полную эвакуацию! — приказал следом остальным операторам. — Все силы отвести к горному хребту. Эвакуировать все, что можно, а что не получается, минировать и уничтожить. Отрядам легкой бронетехники перейти на тактику мобильной обороны и обеспечивать прикрытие эвакуационных маршрутов. Выполнять! — подсознательно он потянулся рукой к нагрудной пластине, где, прижатый к груди многослойной изоляцией и бронированием, висел знак Неба, подаренный ему перед отбытием на фронт самой младшей из дочерей.
Приказы были переданы почти сразу, и истекавшие кровью войска, все еще пытающиеся удержать свои позиции под атаками сразу с нескольких направлений, наконец-то получили разрешение на отступление. Паники или беспорядков не было, солдаты слишком устали после стольких дней беспрерывных сражений, что уже фактически перестали чего-либо бояться. Не было даже бегства, войска отходили со своих позиций планомерно, сохраняя взаимодействие с соседними частями и не ломая построений. Преследовавшие их части саальтских сил сталкивались с упорным сопротивлением, вынужденные сражаться за каждый поселок или здание на своем пути, с боем выбивая розмийских солдат из окопов. И так же, как и отступающие, силы вторжения несли тяжелые потери, вынужденные требовать все новые и новые резервы из тыла на место истощенных частей, потерявших большую часть личного состава.
