— Оу… Инье ла сана’элье куэт сина ликуис… (эльф. «Э… Я немного не ожидала, что вы скажете об этом так прямо…») - пробормотала ошарашенная фея.

— Куэт’инье илфирин? Ай инье йалумэ кэ аварта’сина апа минья лу, элье найкэ тараста’ос’сина апа нелья. Куэт’ленва — лэ кэ укуа. Анва айрэ — ла энгвэ лэ кэ ханья а акуа кен — сэ тьяр экар ла тьяр лерина кармма экар лэкар. А йандо энгвэ — инье ла кар’ринмма нис ман мюрэ рестамма ми охта. Илкуэн акуа улка — лэ мюрэ хорта’лэ экар сэ апалумэ кар’лэмелдис а тул’лэ. (эльф. «В смысле, что я бессмертен? Ну, полагаю, это можно было бы отрицать после первого инцидента, но после третьего вы должны были уже и так этим озаботиться. Так вот — ничего у тебя не получится. Истинное бессмертие — не то, что можно понять или, тем более, разгадать — оно действует или прекращается независимо от твоих или моих действий. И еще кое-что — я бы никогда не сделал женщину, которой мне пришлось бы помогать в сражениях, своей королевой. На самом деле все наоборот — тебе стоит поторопиться, если не хочешь, чтобы она расправилась с твоей подругой и пришла за тобой.»)

— Инье ла эстел сина апалумэ кэ… (эльф. «Сомневаюсь, что это возможно…») - отозвалась Лилия, но на самом деле вняла совету лича. Повинуясь ее невербальному приказу, Нинкуэдил бросился вперед и ударил рогами в живот великана-призрака. Гром-Бом с ревом согнулся пополам, но устоял на ногах и схватил священного быка за рога. Воительница Ахена пробежала по руке великана, перескочила на спину Нинкуэдила и набросилась на дриаду. Та немедленно вспорхнула со спины духа и схватилась с призраком-мечницей в воздухе. Впрочем, на схватку это было мало похоже — Ахена наносила удары то мечом, то щитом, а Лилия успевала лишь уворачиваться. С другой стороны, если бы призрачная воительница позволила фее хоть раз ударить себя волшебным пламенем, поединок был бы закончен — мертвецы вообще были очень уязвимы к этому заклинанию, а недавно вызванные призраки серьезно уступали в стойкости упырям и скелетам. В итоге Ахена просто отгоняла дриаду от Нинкуэдила, пока Гром-Бом удерживал духа, а Мал Хакар создал под ногами у быка яму, скрылся в ней от огня и поливал духа молниями.

Вначале дух леса просто мотал головой, пытаясь вырваться из хватки великана, но затем перешел к более активным действиям — топнул передними копытами и мощная ударная волна опрокинула Гром-Бома наземь. Лич опознал в заклинании духа немного своеобразную Волну Тени. В импровизированную траншею Мал Хакара волна не проникла, но заставила стенки осыпаться. Лич оттолкнул посыпавшуюся на него землю столь удачно позаимствованным у дриады заклинанием каменной волны и крикнул:

— Девчонки, можно!

В тот же миг Ахена бросилась вперед и схватила Лилию, а появившаяся за спиной у дриады Ар’ак’ша вонзила когти ей в спину. Нинкуэдил с ревом развернулся и луч света, сорвавшийся с кончиков его рогов, ударил по Ар’ак’ше, а Лилия в тот же момент с обеих рук выстрелила Ахене в грудь волшебным пламенем. Обе призрачные девушки рухнули на землю, еще не поверженные, но серьезно пострадавшие. Рана в спине дриады стремительно затянулась.

— Лиссэ, - произнес лич, захватывая копыта лесного духа клыками земли и становясь так, чтобы Нинкуэдил не мог повернуть голову в его сторону. - Энтавэ лэ йалумэ харта’инье тана’айрэмма ми махта’саламандр, нан йандо лехта’инье йа кен’лэайрэ. (эльф. «Забавно… Значит, ты не только надеялась, что в битве с саламандрой я обнаружу свое бессмертие, но еще что я израсходую как можно больше сил, еще не зная, что ты тоже бессмертная.»)

— Таваро анта’сама элье, - отозвалась Лилия, приземляясь рядом с быком так, чтобы он прикрывал ее спину. - Манен инье кэ илфирин… (эльф. «Да духи с вами… Какая из меня бессмертная…»)

— Лэ ла кэ. Ананта Нинкуэдил — куйлэ таварил ман харья’унотима куйлэвала, а таварикуэт, ман эстад сэ, ла кэ куалин, ай Нинкуэдил варья‘cэ (эльф. «Никакая, полагаю. Однако Нинкуэдил — дух жизни, и его жизненная энергия неисчерпаема, так что шамана, который вызывает его, тоже нельзя убить, пока Нинкуэдил его защищает»), - поделился наблюдениями Мал Хакар.

«Фур’ган, отправляйся в крепость и найди в моем багаже книгу о личе-призраке Ар’Рашене, который был своим собственным Илк’ха’йа’летом, - беззвучно добавил лич, обращаясь к гоблину-призраку. - Там есть подробное описание заклинания, которое он придумал, чтобы убивать личей через их первых призраков. Зачитаешь мне его.»

«Начальник, я и читать-то не умею!»-так же беззвучно возразил Фур’ган.

«Тогда пусть Пыщь тебе зачитает, а ты передашь мне. Быстрее давай!» - гоблин исчез так же незаметно, как до этого незаметно присутствовал в бою — никто кроме Мал Хакара так и не узнал, что он вообще был здесь. Лич еще раз внимательно осмотрел Нинкуэдила и перевел взгляд на Лилию. - Инье ла нуэр’лумэ инье кил’на’лэ арамма. (эльф. «Похоже, я не пожалею, что выбрал тебя своим противником.»)

***

— Этот противник куда лучше подошел бы Мал Хакару, - подвел итог Сар’ар. Са’оре владела почти неисчерпаемым арсеналом заклинаний для убийства людей, но они не помогали справиться с бессмертным врагом. Все что она могла сделать — это приказать костяным воинам захватить Тинандира из под земли, но он почти наверняка превратил бы скелетов в золото, а затем расплавил бы, как сделал это с водяным шаром. Поэтому Королева Мертвых избрала другой вариант — приказала большому рою костяных мух постоянно атаковать эльфа. Навряд ли это причиняло ему хоть какой-то реальный ущерб, но по крайней мере не давало возможности контратаковать. Дыры, проеденные в теле Тинандира мухами, заплывали золотом, которое затем превращалось в плоть, заставляя ранения исчезнуть без следа.

— Ты шутишь? - отозвалась Са’оре на замечание своего первого призрака. - Это же просто замечательно — впервые за полторы тысячи лет я могу убить кого-то по достойной причине, а не просто чтобы отделаться.

— Ого, вы так сильно обиделись на то, что я научил Мелодию, как вас пленить, что даже считаете это достойной причиной для убийства? - поинтересовался Тинандир. Он наконец нашел метод избавиться от мух — полностью превратившись в золото, эльф расплавил себя и принял форму шара, заперев рой внутри себя. Убедившись, что мухи надежно заплавлены в золото, он вернулся к гуманоидной форме и теперь с усмешкой смотрел на королеву личей.

— Конечно нет — это мелочь, - отмахнулась некромантка. - Достойная причина в том, что ты бессмертный.

— Бессмертие — причина для убийства? - переспросил Тинандир.

— Разумеется, - кивнула Са’оре. - Все люди должны умереть. Тот, кто пытается прожить дольше своего срока, мерзок перед предками и должен быть уничтожен.

— Что за бред? - поразился эльф. - А сама себя не хочешь тогда уничтожить? Или Мал Хакара — он ведь тоже бессмертный?

— Мы не такие. Мы хотели бы умереть, но нас сделали бессмертными. Меня предки лишили упокоения, чтобы я до последнего дня этого мира охотилась за такими, как ты. Не знаю, чего добивался давший бессмертие Мал Хакару, но уверена, что его тоже не отпустят, пока он не выполнит свою миссию.

— Жалкие оправдания, - сплюнул Тинандир. - Мне ли не знать — если бы ты правда хотела умереть, давно нашла бы способ. Раз ты все еще здесь, значит сама этого захотела.

— Ты прав, - согласилась Са’оре. - Я люблю своих предков и ту работу, которую они мне поручили. И поэтому я с огромным удовольствием отправлю тебя в Мир Теней.

— Когда я изобретал для тебя темницу, в этом не было ничего личного, но похоже я тогда единственный раз в жизни сделал то, что эльфы называют добрым делом, - усмехнулся эльф, накладывая на тетиву своего лука золотую стрелу.

Во мгновение ока Сар’ар оказался между Тинандиром и Са’оре и отбил стрелу мечом. Краешек лезвия сразу же превратился в золото и призрак отбросил оружие, а королева создала из воздуха еще один точно такой же меч и вложила его в руку Сар’ара.

— Все, чего касаются золотые стрелы, превращается в золото… - произнес Илк’ха’йа’лет. - Интересно, на вас это тоже подействует?