«Ошиг во ки-рох ву толкат мар Тарак Во-ки-гарох ыры Тарак Пакарат-ки-паран, - уныло подумал он. - Жуп… Бух ы га паран… Ры хат паран — ро ки-ки-варуг ы хат рох…» (ороч. «После этого похода меня станут называть Тарак Позорник или Тарак Покоритель малолеток… Жопа… Сейчас бы напиться и бабу… Угораздило сцапать двоих малолеток — вроде и бабы, а проку нету…»)

Его мрачные мысли прервало возвращение Дагаба и Багока — двоих бойцов, которых он послал к реке за водой. Оба были очень довольны, и причина была очевидна — они волокли за собой связанную эльфийку.

— Жон, - доложил Дагаб. - Мур барут! Мур га паран-отак, во ки-рат хава саку. (ороч. «Вождь… Мы молодцы! Мы нашли эльфийку, которая лежала слабая на берегу реки»)

— Кут. Мур барут (ороч. «Верно… Молодцы»), - кивнул вождь.

Он посмотрел на пленницу — она лежала без сознания, видимо из-за того, что наглоталась воды, пытаясь переплыть реку… Хотя Тараку ни разу не приходилось слышать, чтобы в этих краях обитали эльфы, и, тем более — чтобы эльфийка была способна переплыть Великую Реку — даже он сам не рискнул бы попробовать, не имея при себе хотя бы бревна. Так или иначе, эта женщина сейчас здесь… и она очень хороша. Длинноволосая блондинка, не похожая на других эльфиек — тощих и тонконогих, которые того и гляди сломаются под твоим весом — у этой хорошие, округлые бедра и большая грудь. Ее белое с голубым платье насквозь промокло и прилипло к телу — ну что за дура, пытаться переплыть реку в платье?

— Ко мур рох, жон? (ороч. «Что будем делать, вождь?») - спросил Багок, и все остальные орки вопросительно уставились на Тарака.

Несколько мгновений вождь готовился сообщить им, что хочет оставить эту эльфийку себе. Ребята поймут его — а Дагабу и Багоку он отдаст свою долю добычи — да и в племени никто уже не сможет сказать, будто он вернулся из похода с плохой добычей. Хорошая женщина украшает хорошего воина, даже если она эльфийка… Но все-таки Тарак удержался. Быть хорошим орком не то же самое, что быть хорошим вождем. А как вождь он знал, что добыча отряда мала — а эта женщина сможет увеличить долю каждого воина по крайней мере на две монеты.

— Мур шисат ки-вараг-ган, - объявил Тарак. - Во на мур ух-ро-мара баро ошиг тсо кишмот-паран. (ороч. «Найдем работорговца… Он даст нам шесть дюжин монет за эту кишмот-паран» «Кишмот-паран» трудно точно перевести одним словом — это женщина, с которой вступают в связь насильно, не вступая в брак и не давая ничего в замен.)

Воины одобрительно загалдели.

— Тур га ро баро-хогр, - добавил вождь, обращаясь к Дагабу и Багоку. - Кура барут. Ры дат га ха… (ороч. «Вы получите двойную долю… Отлично поработали. Но за водой все-таки сходите…»)

Он жестом предложил сразу приунывшим Дагабу и Багоку положить пленницу рядом с двумя человеческими девочками, которые сидели на мешках с углем, прижавшись друг к другу и дрожа от страха. Тарак уже собирался вернуться к костру, но в этот момент пленница зашевелилась.

— Массэ инье? (эльф. «Где я?») - произнесла она непонятные эльфийские слова, которые для любого орка звучали как бессмысленное «ля-ля-ля».

— Ты — мой пленник, женщина-эльф, - сообщил ей Тарак, с трудом выговаривая веснотские слова. По крайней мере, это был язык, который большинство орков и эльфов могли с горем пополам понимать. Хорошо живется людям — можно не знать никаких языков, кроме собственного, и почти кто угодно сможет тебя понять.

Эльфийка на редкость спокойно восприняла новость о своем пленении.

— Анебриэль из Линтанира, - представилась она. - Вы не убили меня, пока я спала — видимо, вы хотите получить за меня золото. У меня есть родственники в Весмире, они могут дать за меня большой выкуп.

Обычно эльфийские женщины (да и не только эльфийские) выглядят хорошо только до тех пор, пока держат рот на замке, но эта эльфийка начинала нравиться Тараку все больше и больше — говорит просто, по делу, и сразу начинает с предложения золота. Но к сожалению…

— Ты надо попасть мой плен пять лет позже… - произнес орк. - Я младший вождь, не мочь вести переговоры с Весмир. Мало воинов — эльфы делать засада, убивать мы вместо золото. Надо просить большой вожди, но они забирать весь золото свой карман. Лучше дать ты работорговец — мало золото, но живой.

Эльфийка покачала головой, осмысливая сказанное.

— Что насчет работорговца? - спросила она. - А он может согласиться отпустить меня за выкуп?

— Не думать так, - ответил Тарак. - Торговать рабы запрещено у люди, эльфы и гномы. Когда они видеть работорговец — убивать он. Переговоры с эльфы не ходить он.

— То есть домой я не попаду… - вздохнула женщина.

— Думать так, - подтвердил орк. - Живой важнее, чем свободный, женщина-эльф.

— Постойте… - произнесла эльфийка. - Вы сказали, что переговоры с Весмиром могут вести только большие вожди. Вы не могли бы вместо работорговца продать меня одному из этих вождей? Золото-то везде одно.

— Женщина-эльф находчивый, но неграмотный, - усмехнулся Тарак. - Орки не торговать рабы с орки. Дать свой раб другой орк — за золото или за так — значит сказать этот орк, что он не уметь сам захватить себе рабы. Орки бить морда за это. Ты не везти, женщина-эльф. Ничего не мочь делать с это.

Анебриэль вздохнула. Ситуация поначалу казалась ей очень глупой — она за двое суток проплыла всю Листру и половину Великой Реки и так устала, что решила выбраться на берег и отдохнуть. Кто бы мог подумать, что орки появятся так не вовремя… В отличие от остальных фей, у нее не было крылышек — вернее, уже не было — и орки приняли ее за обычную эльфийку… и это было очень хорошо, потому что знай они, кто она на самом деле, то скорее всего зарезали бы во сне.

Наяда затрясла головой, стараясь не позволить своему раздражению происходящим превратиться в гнев, и выпалила:

— У меня есть к вам предложение, младший вождь. Вы сказали, что собираетесь стать большим вождем через пять лет. Что, если я сделаю вас большим вождем уже в этом году — тогда вы отпустите меня домой?

— Как женщина-эльф делать я вождь? - заинтересовался Тарак.

— Женщина-эльф разбирается в ядах и немного колдует. Я убью больших вождей, и тех кто станет большими вождями после них — пока очередь не дойдет до тебя.

За такое предложение орк как следует треснул пленницу по макушке.

— Это же марадар-жон*! - возмутился он. - Самый верный способ называться подлец и узурпатор.

— Дурак, - произнесла Анебриэль глухим голосом, поднимая взгляд на орка. Ее наполненные слезами глаза вспыхнули желтым огнем, а затем случилось что-то странное — Тараку сначала показалось, что с ее лица сходит кожа, но на самом деле она начала превращаться в воду, начиная с глаз. Вождь выхватил ятаган.

— Лучше беги! - крикнула наяда, взмахнув рукой. Ее рука прошла прямо сквозь веревки, которыми она была связана, и, обернувшись водной плетью, отбросила орка на двадцать шагов. Со всего лагеря сбегались другие орки, и фея поднялась на ноги. Теперь в воду превратилось все выше пояса — лишь глаза продолжали сиять двумя желтыми бусинами.

— Скорее, - бросилась Анебриэль к двоим девочкам, которые во все время разговора трусливо жались к мешками с углем. - Забирайтесь под мешки, если хотите жить.

Должно быть, в этой форме она выглядела очень убедительно, потому что дети поспешили отодвинуть один из мешков и спрятаться под ним. А через мгновение ноги эльфийки превратились в воду, и весь лагерь накрыло водой. Великая Река оставила свое русло и пришла на помощь наяде — совершенно вопреки ее воле — и огромная волна промчалась через лес и поляну, сбивая орков с ног. Когда поверхность воды успокоилась, оказалось, что затопление не слишком сильное — орк смог бы стоять по горло в воде… если бы не водоворот, появившийся прямо посереди лагеря. Орки кружились в воде и орали, а посереди всего этого шла Анебриэль — шла не по воде, не по дну, а прямо сквозь воду. Добравшись до одного из орков, она водным коконом окутывала его и расплющивала, а затем отправлялась к следующему.