========== ГЛАВА ПЕРВАЯ. Много лет назад ==========

- Фобос! Безумный злой мальчишка… Что ты делаешь, чего всем этим пытаешься добиться?! – грузная ящерица с широким плоским лицом и прической из щупалец в сердцах хлестнула по полу хвостом.

Стоящий, скрестив руки, у окна принц даже не пошевелился. Солнце клонилось к закату, уже начиная окрашивать небо в густой оттенок лилово-красного.

Со времен Лерин немногочисленные публичные казни традиционно происходили утром, на рассвете, негласно символизируя торжество света над тьмой. Сегодняшняя же была назначена на закат.

- Глава Совета пытался меня прикончить, почему бы не ответить тем же? – осознав, что от упертой гувернантки без объяснений не отделаться, негромко ответил после минутного молчания принц.

О том, что Галгейту трудно переупрямить, Фобос понял еще несколько лет назад, когда вредная ящерица влепила принцу четверку за экзамен по геометрии межпространства. А (не считая музыки, конечно) Фобос всегда и во всем получал “отлично” – и, разумеется, устроил тогда яростный диспут, отстаивая свое право заново пересдать тему единственного случайно пропущенного урока. Устроил, но ничего этим не добился, за что Галгейту с тех самых пор, во-первых, недолюбливал, во-вторых, невольно уважал: даже в детстве очень немногие осмеливались сказать ему “нет” в чем бы то ни было.

- Выбранное мной наказание ни в чем не превышает степени вины. Сара-Рокель – клятвопреступница, отчего-то эта девица лжет даже тогда, когда ей самой от этого больше вреда, чем пользы. Мидас лишиться руки за казнокрадство…

- А точно не за то, что сразу не донес о разговоре с министром?

- Он воровал у королевской казны. За это положено отсечение руки, – с нажимом повторил принц. – участие Мидаса в заговоре тут ни при чем. Я даже не стану выгонять его, если казначей сам не пожелает уйти. Урок он запомнит, значит, сам воровать не станет, а благодаря своему опыту не позволит этого и другим. Занимайся своими делами, нянюшка.

Признаться, Фобос ожидал шквала долгих нудных нравоучений и попыток воззвать к почти несуществующей совести, однако Галгейта с удивительной покладистостью коротко поклонилась и, не сказав ни слова больше, вышла прочь.

Уже тогда это должно было показаться странным, но на принца столько всего разом навалилось, что он вроде и готов был ждать любого подвоха с любой стороны, но не от нянюшки, всегда раздражавшей своей правильностью и, казалось, просто неспособной на двойную игру.

- Вы идете, господин? – с поклоном поинтересовался заглянувший Седрик. Скорее всего, змееныш был в курсе всех разговоров, поскольку его шпионы имели наглость совать носы даже в покои самого Фобоса, возможно, стоило бы это пресечь, однако результаты оправдывали.

Решения о казни Седрик тоже не одобрял. Слишком уж пекся о всяких “как это будет выглядеть?” и “что люди подумают”. Фобоса такие мелочи не волновали нисколько, принц уже в раннем детстве трезво осознал, что любить его никто не станет, как себя ни веди, значит, позаботиться следует о том, чтобы уважали.

Или, по крайней мере, не хотели связываться.

Внезапно глаза Седрика испуганно расширились.

- Госсссподин… покои принцесссы… – хрипло выдавил он, мгновение спустя судорожно схватившись за горло и побледнев, как полотно. Видно было, что юный змеелюд на грани бессознательности – последний раз Фобос видел его таким, когда казнили ламию Лайму… впрочем, тогда во всем Меридиане змеи – самые обычные змеи – как одна, обезумели…

Схватив за руку отрешенно смотрящего перед собой мальчишку, Фобос быстрым шагом пересек коридор и распахнул дверь в комнату маленькой принцессы. У окна на ковре билась в последних конвульсиях обезглавленная змейка, предсмертную боль которой вынужден был разделить Седрик – плата за возможность видеть чужими глазами.

А детская кроватка была пуста.

- Седрик, – принц развернул мальчишку лицом к себе и встряхнул за плечи. – кого она видела перед смертью? Ну же, соберись, каждое мгновение на счету! Твоя собственная голова все еще на своем законном месте.

- Галгейта… еще двое, – едва слышно проговорил Седрик, словно недоверчиво, кончиками пальцев прикасаясь к своей шее. – Не могу их вспомнить. У них с собой был какой-то колдовской предмет и…

- И?!

- Мужчина отрубил голову саблей, но мы… но она успела увидеть – они исчезли! Никто не выходил из покоев принцессы!

========== ГЛАВА ПЕРВАЯ. Элион. Сейчас ==========

– Галгейта… а откуда в Меридиане сирень? – слегка отрешенно разглядывая пышный букет, которым молчаливая служанка украсила столик в ее покоях, поинтересовалась Элион. – Она же не растет в тропических широтах.

Возможно, это было просто попыткой увести разговор: уроки геометрии еще никто не отменял… Самое неприятное, у Элион БЫЛА теперь возможность их отменить – некогда это относилось к области заоблачных мечтаний – но, воспользоваться этой привилегией было бы просто неразумно. В магии геометрия оказалась очень нужным и полезным аспектом, правда, к межпространственной геометрии, в которой, как выяснилось, было не два или три, а двенадцать измерений, они еще и близко не подошли.

Математика так и осталась самой проблемной для Элион областью. Можно было поменять мир, статус, обрести колдовское почти-всемогущество, но кое-что в жизни, похоже, не меняется. Элион старалась ответственно подходить к учебе, особенно теперь, когда от ее решений так многое зависело, а ее ошибки могли привести к столь серьезным последствиям. Правда, порой это на ошибки только провоцировало: в первые же годы правления девочка твердо решила как можно скорее, залпом вникнуть в политические и экономические премудрости, ночами просиживая над книгами из библиотеки и привезенными с Земли, а в результате ни министры, ни Советники порой не спасали от заваривания каши. Не годились почерпнутые подростком из современной Америки знания и убеждения для нечеловеческого общества, где века неизменно длился первобытно-родовой миропорядок, пока гости с Земли не принесли с собой средневековый феодализм, так причудливо адаптировавшийся на местной почве. Наверное, для Лерин и Эсканора это было ничуть не легче, но героям и освободителям народ Меридиана прощал чуждость и странности. Как и ей теперь прощал, хотя к свободомыслию, которое Элион считала единственно правильным, ни простой народ, ни знать, здесь явно оказались не подготовлены. В свое время неправильная оценка начинающей правительницей ситуации уже послужила причиной многих проблем, но что же, теперь Элион повзрослела уже настолько, чтобы понимать невозможность перемен во всем и сразу, стараясь внимательно изучать окружающие порядки, прежде чем пытаться изменить в них что-то. Не то, чтобы ошибаться она прекратила, но все же…

– Да… Ваша матушка то ли купила цветы у Странников Междумирья – иногда они и в Меридиан как-то попадали, то ли изменила какие-то здешние растения по описанию из книжек и картин. Ее Величество очень любила эти цветы, не только старый дворец, а весь город утопал в них когда-то. Помню, – старая ящерица грустно улыбнулась. – принц каждую весну начинал ворчать, что сирень – это признак пошлости. Вообще-то он сам всегда любил цветы: коллекционные розы, редкие орхидеи… Собственно, он их и сейчас любит.

«Собственно, сирень он тоже до сих пор терпеть не может. Неужели дело только в этом?»

– Ты учила и Фобоса, да?

– Вряд ли это можно назвать педагогическим достижением. Хотя учился-то принц всегда отлично, он увлекался точными науками и философией. Правда, предпочитал заниматься самостоятельно, я оказалась единственным из учителей, кто позволял себе какие-то замечания и оценки… Припоминаю один любопытный случай: Фобос – ему тогда было лет десять – не явился на занятие, разумеется, так и не удостоив меня впоследствии объяснениями, где пропадал. Я заставила его отвечать по пропущенной теме… при всей нелюбви принца к импровизациям, он сам сформулировал пропущенную аксиому и даже попытался как-то ее обосновать, хотя отсутствие доказательства засвидетельствовано. Как же его оскорбила поставленная четверка! Мы оба охрипли, часа четыре разбираясь, правильное доказательство или нет, пока я, к стыду своему, сама напрочь не запуталась в расчетах!