– Солярика человек, – немного смущенно ответила на невысказанный вопрос Элион. – Сложно объяснять, я и сама мало что поняла, но суть в том, что Истинного оборотня человеческая женщина просто не в состоянии родить, так что дети от перекрестных браков такого характера рождаются обычными людьми. Ну, или почти. Она колдунья, как и я, разумеется. Не знаю, что именно ты сейчас думаешь… Просто очень многие в свое время волновались просто на всякий случай – признаться, меня это даже чуть-чуть раздражало.

– Не стану осуждать их – я тоже не захотела бы однажды возвести на трон перевертыша, – тихо пробормотала Корнелия. – я не хочу никого обидеть…

Аквамариновые глаза малышки, уже выудившей из ящика искомые пакетики со сладостями и повернувшей окруженную кудряшками голову, внимательно, словно бы в них прятался рентген, изучили Корнелию с ног до головы.

– Меня трудно обидеть, – доверительно сообщила она, чуточку неуклюже из-за занятых пакетиками рук, сползая с табуретки, подбежала к столу и, оглядевшись, окончательно обнаглев взобралась на колени опешившей блондинке. – наверное, уметь меняться было бы весело, но я и правда не умею. Я Вам не нравлюсь, да?

– Мне не нравится твое поведение, а не ты сама! – честно ответила Корнелия, решив, что особого смысла скрывать это все равно нет. А то еще спишут ее реакцию на расовые предрассудки относительно оборотней! Элион, конечно, обижаться за это не станет, но вот огорчиться вполне может.

Юная королева слегка смутилась и потупила глазищи, тоже наверняка не будучи особо высокого мнения о своих педагогических способностях, а Солярика к этому откровению отнеслась совершенно философски. Устроившись на коленях Корнелии поудобнее, она вскрыла один из пакетов – снова с этим сверхпрочным каучуковым мармеладом, черт бы его побрал – и деловито распробовала одну из полупрозрачных цветных конфет.

– Гадость! – слегка наморщив носик, сообщила принцесса и, бросив упаковку мармелада на стол, зашуршала вторым пакетом. Под красноречивым взглядом подруги скулы сидящей напротив Элион снова окрасились прозрачным румянцем, но Корнелия почти сразу переключила внимание на отвергнутый мармелад. Ну вот, не дарить же теперь колядующей малышне вскрытую упаковку конфет без фантиков! Некрасиво, да и негигиенично получится…

– Согласна! – с душой откликнулась блондинка, высыпая треклятые мармеладки на блюдце. Солярика хитро сверкнула в ее сторону глазищами.

– И Вам нравятся только те люди, которые всегда ведут себя так… как Вам нравится? – недоверчиво переспросила малышка.

Корнелия слегка прикусила губу. Не хватало только еще начать исповедоваться перед избалованным донельзя и вряд ли, несмотря на свое умение не по возрасту бойко молоть язычком, хоть что-то действительно понимающим ребенком.

– Мне все равно, – принцесса засунула за щечку конфету, заслужившую большее, нежели мармелад, одобрение, и несколько невнятно добавила. – а фот она не понимает, в чем вообще дело. Думает, будто Вы ее не любите.

– Она?

В голове пронесся целый ряд предположений, кого могла бы иметь в виду эта куколка… то есть, малышка. Корнелия сама прекрасно понимала, что за последнее время изрядному количеству людей должна была проявить себя не в самом лучшем свете, но с какой стати маленькой меридианке было бы заговаривать об этом? Пораженная такой бестолковостью со стороны взрослого человека Солярика слегка насупила маленькие светлые бровки.

– Она, – таким тоном, словно бы это все объясняло, повторила девочка.

– Соли, нельзя так… – пытаясь придать голосу твердость, заговорила было Элион, но принцесса, как раз закончив слегка кошачьим жестом вылизывать липкую от подтаявшей конфеты ладошку, положила обе крохотные ручки на выступающий живот Корнелии, оставляя пятна на светло-голубом шелковом халате. Невольно пробежавшая по всему телу судорога на пару секунд заставила молодую женщину словно бы одеревенеть.

– Не может еще ничего ни понимать, ни, тем более, думать… И почему, собственно, ты говоришь «она»?

Во взгляде принцессы теперь читалось уже совершенно неприкрытое сомнение в ее, Корнелии, умственных способностях.

– Не думаю, что Ваше сердце может быть до такой степени глухим…

– Солярика, я же говорила тебе. У землян, во всяком случае, у большинства из них, нет колдовских способностей, они не слышат мир так же, как мы. И магия Корнелии совершенно иная.

– То есть семечко какого-нибудь растения она слышала бы лучше, чем другого человека?

Корнелия резко вскочила со стула, подхватив не успевшую договорить и с легким, скорее всего, наигранным испугом взвизгнувшую Соли и, сохраняя абсолютно каменное выражение лица, вручила ее матери.

– Лучше забери! Сегодня ей больше не удастся меня испачкать! И вообще… извини, я переоденусь и вернусь через пару минут!

Почти вылетев из кухни и быстро поднявшись по лестнице, женщина вошла в спальню, но вместо того, как и действительно планировала, переодеться из изгвазданного халата во что-нибудь другое, села на кровать и, обхватив голову руками, неподвижно замерла. В обещанную «пару минут» она так или иначе не уложилась бы, но Элион не стала ждать и того, видимо, сразу последовав за подругой и вскоре тоже заглянув в комнату.

– Она не имела в виду… Корнелия, Соли ничего ведь не знает про… и я думала, ты сама давно уже.

– Угу. Так давно, что просто в другой жизни. Просто я сон один видела, дурацкий… Глупость все это! Элли, ты же ведь тоже, как она сказала «слышишь»?

– На Земле не в той же мере… но да, это часть нашего дара, чувствовать душу всего живого вокруг. И, да, я, наверное, могу тебе сказать приблизительно все то же, что и Солярика. Не сердись, пожалуйста.

– Что именно сказать?

Элион присела рядом и с заторможенной робостью, словно в любой момент ожидая вспышки возражений, снова заключила Корнелию в объятья. Докатилась, что называется, все уже в общении с ней себя теперь чувствуют, словно вальсируя по минному полю! Блондинка не шевельнулась, демонстративно ожидая ответа.

– Что она – девочка. И что… что она, похоже, не слишком с тобой счастлива.

– В этом смысле ее чувства пока что взаимны.

– Неля… все прекрасно знают, как много для тебя значит личное пространство, которое ты даже близким и любимым людям не всегда готова открывать в большей степени, чем сама того хочешь. Но девочка пока что не может НЕ вторгаться в твое личное пространство, существовать вне его пока что не может – ну, не сердишься же ты на нее за это. Думать и понимать – в том смысле, в котором мы это обычно это говорим, она еще действительно не умеет. А в своей манере восприятия чувствует только то, что ты наглухо закрылась, не слушаешь ее, не позволяешь услышать тебя. Не даешь понять, что любишь ее…

– Как вообще можно любить человека «авансом», еще не зная его, собственно, как человека?

– Когда-то ты это умела, – очень тихо напомнила Элион.

– Вот именно! И очень-очень сильно об этом пожалела! Да…

Закрыв глаза, Корнелия выпрямилась. Да, именно так, на проверку всему все же нашлось очень простое и вполне рациональное объяснение. История норовила повториться, только и всего. Снова предполагалось полюбить… предвкушение. На девяносто процентов сотканное из собственной же фантазии вымышленный образ, чтобы, столкнувшись с ним в реальности, пожинать разочарование за разочарованием. Потому что наивно и деспотично в равной степени – требовать от живых людей соответствия каким-то своим мифическим идеалам! Даже если поначалу они и искренне стараются соответствовать.

Даже захотев того, теперь она уже просто не смогла бы столь безгранично доверять кому-нибудь просто в кредит. Она же не Элли, у которой ресурс этого доверия постоянно возобновляется и от того особенно щедро разбрасывается даже на таких недостойных типов, как этот ее братец. И новоявленный принц-консорт. Ну не обрывать же отношения с близкими людьми из-за каких-то интриг и – вот глупое недоразумение – пары покушений на собственную жизнь, дело-то былое!