- Успокойтесь, дети, никаких больше сверхъестественных событий, как мы теперь знаем, все это было косвенным следствием происходящего с Вечными. На этот раз планируется самое обычное знакомство с земной культурой.

В аудитории раздались разочарованные вздохи и приглушенные ехидные замечания, что в прошлые разы тоже ничего особенного заранее не планировалось. Барбю попытался было опять завести свою шарманку о рушащемся небе и прочих бредовых знамениях, но Риммон просто запечатал ему рот ручищей.

Вот в кои-то веки потребовалось что-то от однокурсника – и именно в этот день у того затмение какое-то!

- Учеников, как обычно, разбиваем на группы по четверо, плюс столько же их противников с противоположного потока, – продолжала Омния. – Одну будем сопровождать мы с профессором Гносисом, вторую… вернее, первую – профессор Темптель и наставник Теренс, и последнюю – наставница Скарлетт и Габриэль. Правда, поскольку насчет Раф Сферы пока еще не вынесли окончательного решения и Сульфус на это время тоже отстранен от занятий…

- А без них небо точно не падает! – вполголоса вставил кто-то с последних рядов дьявольского полукруга. Остальные практиканты недовольно загомонили.

- …На время к первой группе учеников присоединятся Анг Ли и Мефисто. Можете начинать готовиться к поездке.

Меф, больше занятый своими мыслями, рассеянно дернулся, уловив свое имя и, осознав происходящее окончательно, подскочил со скамьи.

- То есть, как это, прямо щаз, что ли? У меня ващет запланировано на практику…

- Всегда замечала что-то подозрительное в избыточном учебном рвении, но от того, кто ни разу за полтора года практики не был склонен к чему-то подобному, как-то особенно странно! – с усмешкой качнула головой Темптель. Из аудитории отозвались подхалимские смешки. – Вильямо сейчас находится в ситуации, требующей вмешательства Помощников?

- Не… ток, типа, собирались ее создать. Если, типа, все сорвется и мне так и не удастся воздействовать на Вилли, тогда уж не я и виноват ваще! У землян этот, Валентинский день, самое время, когда кто-нить рассориться или, наоборот, решит тип сделать для кого-то что-то хорошее.

- Совершенно нелепый праздник! – зачем-то вставил Гас. – Придумают же земляне ерунды…

- Ты бы иначе говорил, если бы в Валентинов день принято было дарить не сладости, а котлеты и колбасу! – оскорблено пискнуло с ангельской стороны облачно-розовенькое создание.

- Но я никого бы не уверял, будто это «романтично»! – парировал рыжий.

- Хватит вам. Не все ли равно, где именно ерундой страдать? – слегка взлетев, Кабале перегнулась через голову Мефисто и слабо шлепнула Гаса по затылку ладонью. – Может, хоть раз побываем в хоть немного терпимом местечке… вроде Лас-Вегаса, отец про него мне рассказывал…

- Лучше уж Лондона, – сухо вставила Кабирия.

- Нет-нет! – Темптель бросила беглый взгляд на какую-то бумажку. – Следующая поездка планируется в российский город под названием Челябинск.

Повисло какое-то прямо звенящее молчание. Мефисто на всякий случай поковырял в ухе.

- Не забудьте взять теплые вещи на складе! – обеспокоенно добавила Омния. – В России в феврале еще достаточно…

Окончание фразы потонуло в вопле, с которым Барбю метнулся прочь из зала прямо через стену. Последним, так сказать, аккордом по медному тазу, которым накрывался весь замысел Мефисто.

========== 4. Давным-давно ==========

Разумеется, Зебель не был инкубом, да и вообще при распределении не подошел и близко к касте Сладострастия, никогда не работая и с искушениями подобного толка – общее дьявольское обучение включало их теоретический курс. Но большего ему вполне могло и не потребоваться!

И проблема была вовсе не в Анжели, напротив! Наверное, будь она сама их подопечной, за нее Рейна как раз могла бы и не беспокоиться. Поначалу затея дьявола вообще казалась до наивного нелепой, но вскоре пришло и понимание – чтобы заставить Малаки усомниться, перестать видеть в жене свой светлый идеал, заподозрить ее – вовсе и не было обязательно, чтобы Анжели на самом деле была в чем-то перед ним виновата. Достаточно создать видимость, иллюзию… И едва успевший научиться хоть кому-то в этой жизни доверять, хоть ради кого-то сам стараться быть искренним ученый действительно легко мог попасться в подобную ловушку. Без преувеличения, это стало бы катастрофой, особенно теперь, когда его жизнь наконец-то, после стольких лет, наладилась! Ведь самые уродливые и отвратительные последствия имеет именно несправедливая, надуманная ревность, направленная на человека, у которого нет оснований чувствовать себя в чем-то виноватым, а значит, нет оснований для осторожности.

Оттого наедине с Анжели Зебель и не усердствовал изображать что-нибудь, выходившее бы за рамки обычной любезности. Мелкие спектакли мнимого неравнодушия имели для него смысл лишь на глазах подопечного, когда же Малаки не было – достаточно было лишь, чтобы, вернувшись, тот снова увидел жену в нужной компании. Вот и ограничивался обычно дьявол тем, что, маскируя скуку наигранной зачарованностью, слушал, как Анжели играет на фортепьяно. Обычно…

Наверное, Рейна сама и была виновата. Зебеля вполне могли спровоцировать сгоряча брошенные слова о том, что ни один землянин в жизни не поверит, будто на подобного типа могла даже посмотреть более чем с сочувствием женщина вроде Анжели. Разумеется, дьявол оскорблено парировал, что и сам Малаки – тип ничем не лучше, так быть может, Анжели как раз из тех женщин, что любят «побороться с судьбой», списывая самую скверную натуру на то, что человеку просто тяжело пришлось в жизни! Этим привычный уже обмен «любезностями» между противниками и завершился, Рейна и не думала, что короткий разговор подтолкнет ее противника к более решительным действиям. А если вдруг и подумала, что толку? Казалось, сорвавшийся Зебель никому, кроме себя же, этим бы не навредил: столкнувшись с настойчивыми знаками внимания, Анжели и разговаривать-то с ним больше наедине не стала, не говоря уж о том, чтобы впускать в дом в отсутствии Малаки! Это и сам дьявол понимал великолепно – но, как видно, слишком долго копилось раздражение и злость на «девчонку», испортившую столь блестящую статистику пороков.

Сперва он просто шаблонно действовал наобум, пуская в ход почти ничего не значащие любезности, неуклюжие, словно невольные оговорки, комплименты, вплетая рассеянные, будто бы извиняющиеся, намеки на сходство Анжели с какой-то мифической «замечательной девушкой», с которой якобы Зебель был знаком «много лет назад» и многозначительные недоговорки служили завершающими штрихами к картине некой таинственной трагичности, которая некогда оборвала это давнее знакомство, но до сих пор «не позволяла окончательно забыть». Рейне казалось, будто ее противник нарочно собрал все самые пошлые штампы… наверное, Анжели тоже так думала, для обычного человека она часто демонстрировала достаточную проницательность, но то ли привычка относиться к окружающим со всем возможным сочувствием затуманила ее восприятие, то ли выдуманная до самого последнего слова «трагическая история» неприятно смешалась с собственными переживаниями из-за, как ей казалось «отдаления» Малаки в последнее время. В этом весь Зебель – сперва делать все, чтобы подопечный загружал себя работой по самое горло, считая, что именно в этом и проявляется забота о семье, а потом таскаться к тоскующей Ажели с фальшивым насквозь сочувствием и этими своими… сентиментальными историями, окончательно доводя ее до слез!

Когда во время очередного приступа «откровений» навязчивого гостя, Анжели, пытавшаяся, как могла, поддержать его, сама отвернулась, чтобы украдкой вытереть выступившие слезы, Зебель изобразил, с куда большим жаром, чем обычно у него получалось, раскаяние и почти испуг, делая вид, будто ни в коем случае не хотел ее расстроить. Пытающаяся разом совладать со сжимающей сердце тоской и нахлынувшей неловкостью Анжели и опомниться не успела, как оказалась почти в объятьях, уже никак не вписывающихся в рамки обычных поддержки и утешения. Рейну затрясло от негодования, отчасти она словно бы сама ощутила это грубое прикосновение, отчасти невольно злило оцепенение Анжели, которая, вместо немедленной попытки высвободиться, заторможено боролась с накатившими слабостью и дурнотой. Иногда всем этим девушкам из состоятельных семей сильно не хватает умения действовать резко и грубо – в те моменты, когда без такого действительно не обойтись!