========== Пролог ==========
А ещё внезапно можно
Обнаружить, что Нагайна
Больно Снейпа не кусала,
Притворялася, змея!
Только так, любя, немножко.
Ну а к яду он иммунен,
К яду у него привычка,
Ведь у них давно любовь!
Злая Елка «Пять способов «уползти» Снейпа
(пособие начинающему фикрайтеру)»
Подземные города верхнего уровня наименее всего из всех дьявольских поселений отличались от крупных городов Земли – дьяволы вообще весьма охотно заимствовали определенные достижения бурного человеческого прогресса и непредсказуемой культуры. Высокие пещерные своды терялись в мареве золотисто-оранжевых облаков, так что, окажись тут случайный человек, не зная, не отличил бы города от обычного центрального квартала развлечений, окутанного вечерним заревом. Вот только неслучайный человек хорошо уже знал, что такой «закат» длится все светлое время местных суток.
Впрочем, появление в Подземелье человека – что случайного, что неслучайного – пусть и на верхнем, пригодном еще для жизни смертных, уровне, было явлением редким и незаурядным. Диковинкой, можно сказать. Но дальше равнодушного любопытства местные дьяволы в интересе к такой диковинке не заходили, одним из несомненных преимуществ сосуществования с рогатой публикой было их абсолютное равнодушие ко всему, кроме себя и своих интересов.
Особенно если имеешь опыт общения с публикой весьма неравнодушной. Той, кто о тебе, безусловно, заботится, но заботится по собственному представлению о том, что для тебя хорошо или плохо, с твоим мнением при этом не считаясь даже формально. Кто бы не изрек крылатую фразу «бойтесь равнодушных», на самом деле понятия не имел, что на самом деле неравнодушие стояло за чьими-либо ошибками и даже несчастьями куда чаще, чем любой эгоизм.
Ранних пташек в Подземельях не водилось, как не было и искушаемых людей, под быт которых дьяволам приходилось бы подстраивать собственный график, оттого небольшой кабак начинал наполняться посетителями лишь сильно после обеда, ближе к наступлению сумерек, сейчас столики пустовали, а кроме грузного рыжего дьявола с погасшими витыми рогами, уже почти четверть часа флегматично протирающего одну и ту же кружку желтовато-серым куском тряпки, в зале был только единственный посетитель, задумчиво изучающий стакан с пряным пойлом на стойке бара. Намеренно здесь клиентов не травили, однако представления о безопасности у дьяволов несколько отличались от человеческих, а санитарные нормы в подобных заведениях и вовсе полагались каким-то экзотичным ругательством. Год с лишним жизни на верхнем уровне Подземелий приучили к осторожности.
Впрочем, долгие годы всей предшествующей жизни позволяли осознавать квартирантство у дьяволов сравнительно неплохой, пусть и не лишенной недостатков, участью.
- … Что я могу сказать, поначалу она была сущим ангелом. Во всех смыслах, трудно поспорить, что вся эта забота была искренней. Но потом вообразила, будто только она одна и знает, что для всех будет лучше – и ни с чьим мнением на этот счет можно не считаться! Чем такая забота… да что угодно лучше, чем такая забота! – в запале одним махом осушив бокал (пусть его, все микроорганизмы в здешнем пойле все равно обречены были передохнуть), сидящий у стойки мужчина в оранжевой толстовке с капюшоном со стуком поставил мутный бокал обратно. Бармен, не меняя отсутствующего выражения на одуловатом лице, с неожиданной расторопностью наполнил его обратно и снова принялся вазюкать тряпкой по той же кружке. – Словно она может решать за других, поскольку знает лучше! Только и знала, что командовать! Бегай, тащи, следи, организовывай, все кругом умей…
Бармен зевнул, показав заостренные чуть желтоватые клыки.
- Если бы я не слушал то же самое каждый вечер ото всех, у кого хватило глупость хоть раз жениться, это бы и произвело впечатление…
- Это совсем другое! – судорожно сжав стакан, запротестовал посетитель. – Не смей так говорить! Жена… моя жена была совсем другая! Если бы я не был таким дураком и научился доверять ей, всего этого вообще не произошло бы…
- Все бабы одинаковые, хоть здесь, хоть на Земле, хоть даже и среди пернатых, сколько бы ни болтали об их мнимой «идеальности». Не зря на Земле эту байку придумали, что у небесных птичек якобы пола нет! – слегка оживившись, бармен с ухмылкой повертел сарделькообразным пальцем. – Какое уж там совершенство при что мужской, что женской неизбежной дури…
- Она была просто чудесной! – не слушая, переключился на новую пластинку человек. – Слишком хорошей для такого, как я, я понимал это, поэтому никак не могу поверить, никак не мог осознать, что счастье в моей жизни настоящее, без подвоха! Не смог и сам все погубил! Если бы я мог по-прежнему ничего не помнить, если бы мог считать, что она просто сбежала к кому-то… получше меня. Несправедливо было даже предполагать такое, но насколько проще считать, будто хоть немного, но и она виновата в том, что все рухнуло…
- Не скажи, проще! Была тут у меня одна су-у… суккубатра, официанткой работала, то да се… суккубатры-то они не особенно придирчивы, а вот она как раз взяла да и сбежала. Не то, чтобы я в претензии, у нас тут и не принято ждать от других чего-то особенного. Даже будь я самым распрекрасным и лучшим, кого она вообще знала в жизни! – дьявол по-бычьи фыркнул. Хотя, может, это кольцо в его носу вызывало невольную ассоциацию. – Все равно бы сбежала, кто бы сомневался. Вы, люди, вечно сочиняете себе какие-то неосуществимые идеалы, а потом страдаете от того, что они неосуществимые. Я разве страдал бы из-за того, что эта официантка сбежала? Да нет, главное, тогда с ней хорошо было, а большего требовать…
- Да как ты можешь вообще сравнивать такие вещи! Моя жена и была идеалом, если бы только…
- Слушай, ты тут недавно страдал на тему, что какая-то еще мегера вздумала тебя самого пригнать к безупречности железной, так сказать, рукой. По-твоему, ждать безупречности от кого-то еще не такая же глупость? Она – про кого ты там сперва болтал – тоже, наверное, держала в голове какой-то идеальный образ, загородивший тебя настоящего, вот и творила глупости.
Человек обессилено разжал ладонь, уронив стакан на заляпанную стойку.
- … и все это близко не стояло к тому, что сотворил я сам! Наверное, для меня высшей милостью было ничего не помнить.
- Слушай, Малек – или как тебя там? – у землян, конечно, бытует мнение, будто в подземелье люди оказываются за свои грехи, но это не значит, что здесь никому не сдались твои муки совести о содеянном и все такое! – дьявол поморщился. – Кроме того, это, вроде, только после смерти «полагается»…
Его собеседник натянуто рассмеялся.
- Символично, не правда ли. Я как раз умер.
- Твое, конечно, дело, кем себя считать, но не припоминаю, чтобы умертвия пьянели от полкружки сидра и жаловались на свою судьбинушку по барам, да еще в такую несусветную рань!
- … решил, что так будет лучше для всех. Ведь не было никакого смысла продолжать жить после всего, что произошло.
Взгляд крошечных свиных глазок бармена демонстрировал тактичное безразличие к чужим психическим расстройствам до тех пор, пока они ничем не угрожали ему лично. А поскольку человек не только вчетверо уступал ему размерами, но и, собственно, был человеком, опасаться его сумасшествия не приходилось, даже вступи оно в буйную фазу.
- Ну и ладно. Умер так умер, если тебе так хочется! – уже с прежним брюзгливым равнодушием отмахнулся дьявол грязным полотенцем. Посетитель тоже сосредоточился было на своем стакане, но почти в тот же момент скрипнула дверь кабачка, впуская внутрь немного оранжевого псевдо-закатного света, а вместе с ним и чью-то юркую тень.
- С каких это пор сюда пропускают детей? – кисло осведомился бармен, как и человек, повернувший голову ко входу.
- Вероятно, ваш охранник меня не заметил! – девчонка-подросток нервно развела руками. В полумраке получалось разглядеть лишь силуэт да развевающиеся длинные легкие волосы, но что-то в ее внешности сразу настораживало. Причудливый мрачный наряд и образ вполне мог принадлежать любому из дьявольской молодежи, да только…
