— Ого, Крис! — обрадовалась ученица лекаря, спрыгивая к нам и придирчиво осматривая Призрака. — Отощал.

— Что ты здесь делаешь? — не обращая внимания на её придирки, осведомился тот.

Петра принялась повторять Крису всё то, что уже рассказала мне, а я, засыпая, попрощалась с ними посреди разговора и уползла спать. Моё ставшее таким привычным место в закутке Лауры, как мне показалось, встретило меня с особой грустью. Моника чувствовала, что вскоре мы с ней навсегда расстанемся. Я шмыгнула носом.

Мне не хотелось расставаться с этим кораблём и с этими людьми, но меня тянуло к клану. Вот только здесь у меня было своё место, а о том, что ждало меня в Валмиране, я могла лишь гадать.

Утром меня разбудила Лаура, но я словно бы не проснулась. Я не чувствовала ничего, кроме безграничной усталости и желания остаться одной в тишине и покое. В полдень появилась Петра, заявив, что забирает нас на корабль уже сейчас, и начался ад.

Рия, не скрывая слёз, по десять раз обняла всех южан, Питер и Крис обменивались рукопожатиями с мужчинами, а от Аделинды маг получил быстрый, но крепкий поцелуй в губы. Питер покраснел, а женщина рассмеялась тихим смехом, похожим на змеиное шипение, и принялась нашёптывать что-то на ухо Крису.

А я не могла ничего сказать. Мне не хотелось даже приближаться к ним, пока ко мне не подошла Лаура, вооружённая веником.

— Наклонись, — велела мне старушка.

— Зачем?

— Наклонись, я сказала.

Я наклонилась, и веник обрушился мне на голову.

— Должна же я стукнуть тебя на прощание, — проворчала Лаура. — В последний раз видимся или нет — гадать не буду, но не оставайся у нас в памяти такой угрюмой.

— Прости, — виновато пробормотала я, но перестать быть угрюмой не смогла.

Старушка вздохнула и вдруг крепко обняла меня.

— Береги себя, девочка. Берегите её, поняли?

И она ткнула веником сначала в Криса, а потом и в Питера.

— Ещё увидимся, — прокричал то ли Рии, то ли нам всем Морено, когда мы следом за Петрой шли прочь от Моники.

Я хотела оглянуться, но не оглянулась. Не потому, что так было нужно, а просто потому, что мне было лень. Лень оказалась настолько сильна, что я даже не удивилась, увидев сидящего рядом с кораблём оадоина.

Оадоин оказался обычным на первый взгляд мужчиной в мокрой одежде странного покроя. У него была бледная кожа холодноватых оттенков, округлые глаза без белков, но с крупным зрачком, и странные уши, похожие на сильно разветвлённые веточки. Ноги и руки оадоина показались мне самыми обычными, но, проходя рядом с мужчиной, я заметила перепонки между его пальцами.

— И как ему не холодно? — громким шёпотом спросила Рия, когда мы поднялись на борт.

— Оадоины легче переносят холода, — поморщившись, поведала ей Петра. — У тебя документы есть?

— Документы? — не поняла шиикара.

Ученица лекаря вздохнула. Похоже, Рия ей не понравилась.

— Этих троих в Валмирану пустят, об этом Марика позаботилась. А с тобой что?

— Что-нибудь придумаю, — беззаботно отозвалась шиикара.

Капитан корабля — чернобородый южанин мрачного вида — осмотрел нас пристальным взглядом, кивнул, пересчитал деньги и велел одному из матросов проводить нас к нашим каютам.

Нам с Рией и Петрой досталась одна на троих. Вместо кроватей или подстилок здесь были гамаки, и я, заняв тот, что был ближе к маленькому круглому окошку, закрытому толстым выпуклым стеклом, отказалась из него вылезать, даже на следующий день, когда корабль отчалил. Меня звали, но я ограничивалась короткими и резкими отказами, почти не покидая своё место.

Я лежала, глядя на бегающие по потолку тени и блики, и думала. Я пыталась понять, что же я упустила и почему мне сейчас так тяжко, но не могла.

Питера мучила морская болезнь, Рия птицей летала по кораблю, болтала с матросами и только что за борт не прыгала, Криса не было ни видно, ни слышно. Петра пыталась расшевелить меня, но, поняв, что не сможет, засела с книгой. А мне даже читать не хотелось. Я хотела спать и не просыпаться, а потому валялась в гамаке и хандрила.

На пятый день пути ученица лекаря зашла в каюту с вестями о том, что по правому борту видна земля, и можно даже разглядеть легендарные стены Валмираны. Я покосилась в сторону окошка, поняла, что оно ведёт не на ту сторону, и закрыла глаза, не желая вставать.

— Я не понимаю тебя, — раздражённым тоном заявила Петра.

— Я устала.

— Ты уже целую вечность лежишь. А что будет дальше? Мы вернёмся к клану, ты заявишься к Коре и ляжешь снова? Ты её бросила, отправившись погулять, когда ей была нужна помощь, а теперь снова хочешь сесть ей на шею? Кора — добрая женщина, но слишком простодушная. Я бы на её месте давно выгнала тебя.

Вялые искорки злости вспыхнули было в душе, но тут же погасли вновь.

— Скажешь мне это, когда я сяду ей на шею, — буркнула я, пытаясь натянуть на лицо одеяло.

— Вставай немедленно, — не унималась Петра.

Я вспомнила, за что я не любила её раньше.

— Отвали, а?

— Я сказала, встань.

Однажды я видела, как Сона разговаривает с собаками. Она отдавала им команды решительным и властным тоном, но в этом тоне было куда больше доброты, чем в голосе ученицы лекаря сейчас. Я вдруг поняла, что она меня за что-то ненавидит. Может быть, за то, что я возвращалась из путешествия и уже пятый день лежала, отдыхая, пока она бегала, работая для клана.

Я собралась проигнорировать и это, но Петра вдруг вцепилась в край гамака и изо всех сил рванула его на себя. Я не ждала, что в этом маленьком хрупком теле окажутся такие силы, но гамак перевернулся, и я с воплем полетела на пол. Заныли ушибленные бедро и плечо, а на лицо сползло одеяло.

— Ты рехнулась? — прорычала я, поднимаясь.

Хандра испарилась, сожжённая даже не яростью, а всепоглощающим бешенством.

— Это ты рехнулась! — заявила Петра, на всякий случай отходя поближе к двери. — Даже Крис стал нормальным, а ты что? Ты сейчас даже хуже, чем он был!

— Мрачная убийца, которая никогда не смеётся и того, что имеет, не ценит, да? — зло уточнила я. — Теперь я такая, привыкай.

— Не нужно своим поведением портить…

— Я никому ничего не порчу, я лежу тут и никого не трогаю, это ты портишь отдых мне. Так что будь добра, сгинь. Иначе я действительно встану и превращу твою жизнь в пытку.

Я медленно шагнула к ученице лекаря, демонстрируя серьёзность своих намерений, и та, плотно сжав губы, скользнула за дверь, на прощание пискнув:

— Да что с тобой стало?!

— Меня скинули с гамака, — ответила я закрывшейся передо мной двери.

В каюте стало тихо и пусто. Я собралась сложить в гамак всё, что с него упало, включая себя, и продолжить лежать, но тут, впустив в комнату запах соли и свежий ветер, ко мне заскочила Рия.

— Что ты с ней сделала? — спросила шиикара, восторженно сверкая глазами. — Она бежала, будто ты вызвала демона! Будто ты оказалась демоном!

— Петра?

— Ага.

— Ну… — я замялась, расправляя одеяло. — Она расскажет тебе лучше, чем я.

— Про мрачную Ярну, которая убивает магов, глядя им в глаза, да?

— Именно про неё.

Шиикара подошла ко мне, ткнув локтем меня в бок.

— Непременно спрошу, обожаю истории про этого персонажа. Но сначала ты расскажи мне историю о занудной Петре, которая всё время лезет в чужие дела.

Я негромко засмеялась.

— Ну, она занудная Петра, которая всё время лезет в чужие дела и сталкивает людей с гамаков. В этом вся суть.

— Сталкивает с гамаков? — притворно ужаснулась Рия. — Да за такое за борт скинуть мало!

Мы похихикали и замолчали. Я стояла у гамака, почему-то не спеша залезать обратно. В душе всё ещё царила сосущая пустота, но мне больше не хотелось плавать в ней. Я хотела её заполнить.

Рия, Крис, Сона, Диса и даже Питер — никто из них не давил на меня, требуя быть кем-то другим, так, как это делала Петра теперь, а потому стали важными для меня друзьями. «Вернувшись к клану, я наверняка смогу проводить с Соной и Дисой много времени, как это было раньше. А что насчёт остальных? — задумалась я. — Питер уедет искать других магов, у Криса больше не будет повода общаться со мной, а о чём думает Рия, вообще непонятно».