Тогда Богиня снова пришла к Горной Рыси, видя, что Мальчик, с которым та прочно связала свою судьбу решением взять его с собой, губит их обоих. «Убей мальчика, — сказала Богиня. — Избавь его от страданий и живи». И Горная Рысь… Что она сделала? Эта сказка ещё не закончена, и только тебе, Ярна Сеена, ставить последнюю точку в ней.

Киира давно исчезла, а я всё так же сидела неподвижно и пялилась в пустоту. Всё наконец-то встало на свои места. Питер говорил, что если я вспомню, не смогу с этим жить, а Крис, выслушав историю мага, сказал, что тоже не простил бы меня на его месте. Теперь я понимала это, теперь я понимала, почему Питер так смеялся, когда я заговаривала о нашем уходе во Врата Рассвета. Я обошлась с ним как с вещью, прихватила с собой, как Марика взяла свои часы. Я не помнила, о чём я думала в тот момент, вот только жить с осознанием своей вины было в самом деле невыносимо.

— Решилась? — спросил Питер, когда я вошла в его палату.

Я кивнула и протянула ему руку.

— Пойдём.

— Предпочитаю умереть здесь.

— Нет. — Я собиралась лишить его даже возможности умереть в выбранном им месте, но это казалось каплей по сравнению с остальным. — Питер, Киира рассказала мне, что я с тобой сделала. Я не помню, почему это случилось. Наверное, я испугалась. Наверное, я тоже привыкла, что не могу без тебя жить. Я не имею права убить тебя, но там, около Белого Лиса, Фаина, которую нужно остановить. Пойдём попытаемся сделать это вместе. Вместе покончим… со всем. Со всей этой историей.

Маг молчал и с сочувствием разглядывал моё лицо. Это было невыносимо: он сочувствовал мне. Мне было бы легче, если бы Питер снова начал кричать на меня, проклиная и желая мне смерти.

— Я должен извиниться перед тобой, — сказал маг, вызывав у меня горькую усмешку.

— За что?

— За то, что делаю с тобой.

— Я разрушила две твоих жизни, о чём ты вообще говоришь?

Я снова села на край кровати мага. Я не плакала, плакать больше не хотелось, должно быть, из-за принятого решения. Учитывая всё, что я натворила, я вообще не имела права жить, но я жила и даже бывала счастлива. Теперь пришла пора за всё расплатиться, и я была готова. Груз вины на моих плечах стал слишком тяжёлым, чтобы тащить его дальше. И только мысли о Крисе портили всё. Если его нынешнее поведение было лишь временным помешательством, если он любил меня на самом деле, моё решение стало бы для него предательством, а меньше всего на свете я хотела бы стать для Призрака второй Фаиной.

— Одну, — негромко поправил меня Питер.

— Что?

— Ты разрушила только одну мою жизнь, эту. Прошлую ты подарила мне. А я только брал. Я понял это, когда ты пришла в прошлый раз. Всё то, к чему я так хочу вернуться, не имеет смысла, если там нет тебя.

Если бы я с самого начала смогла полюбить Питера, всё было бы иначе. Он несомненно нашёл бы силы жить здесь, мы никогда не узнали бы, что я натворила, и были бы вместе в мире и любви. Всё-таки Питер оставался удивительным человеком: добрым, надёжным, заботливым. Он был бы таким всегда, если бы я не убила в нём желание жить. Я думала об этом и молчала, а маг, не зная, как расценить моё молчание, продолжил:

— Ты не помнишь, как и сколько мы жили до того, как попали сюда, но мы были счастливы. Мы оба. Когда я узнал, что ты уходишь, мне показалось, что ты бросаешь меня и… всё, что мы создали. Мне сказали, что это было необходимо, что ты расставила все точки и должна идти дальше, но я не мог смириться. Я всегда считал, что ты просто не способна на подобное предательство по отношению к тем, кого ты оставляла. Мне обещали, что однажды я тоже смогу последовать за тобой, но я не видел своей жизни без тебя. А ты просто ушла и начала новую жизнь, в которой моё место занял другой. Именно за это я не могу тебя простить. За это, а не за то, что ты взяла меня с собой.

— Я поступила с тобой, как с вещью, — тихо напомнила я ему. — Испугалась одиночества и решила распорядиться твоей судьбой.

— Ты открыла Врата Рассвета. Это значит, ты искренне была готова оставить позади всё. Я хорошо запомнил, потому что это сильно задело меня. Сам факт того, что ты открыла Врата, означал, что ты была готова оставить меня без каких-либо сожалений. Если бы ты чувствовала себя привязанной к кому-то или чему-то, ты не смогла бы уйти, потому я считаю, что ты сделала это из-за меня. Потому что знала: из нас двоих в конце концов именно я оказался тем, кто не мог выжить без другого.

В этом был смысл. Я смотрела на Питера с удивлением: он только что заставил меня пересмотреть мои взгляды на открывшуюся мне истину, немного уменьшив моё чувство вины. Теперь я по меньшей мере могла считать, что пыталась сделать как лучше, а не слепо следовала своим прихотям. Вот только это ничего не меняло: Питера было не спасти, а значит, меня тоже.

— Может быть. Но даже если так, это меня не оправдывает.

— То, что это не оправдывает тебя, не оправдывает меня.

Я не стала отвечать: это тоже было верным, но теперь я больше не могла винить мага за то, что он делал со мной.

— В городе, где мы жили, никогда не было видно звёзд, — вдруг тихо сказал он, и я согласно кивнула, подтверждая, что я помню это. — Но ты могла видеть то, что нельзя было увидеть глазами. Ты рассказывала об этом, и те, кто слушал тебя, начинали видеть и чувствовать то же, что и ты.

Он замолчал, и я подхватила:

— Я рассказывала тебе про звёзды. Заставляла смотреть в пустое небо и рассказывала.

— И я действительно видел их. Все созвездия, всю красоту звёздного неба, которой не было видно на самом деле.

— Но я всегда мечтала увидеть звёзды своими глазами.

— Да, а ещё ты мечтала, чтобы их могли увидеть все на свете.

— Пусть даже через меня.

— Да. Ты хотела сделать со всеми то же, что делала со мной: зачаровать своей историей, заставить увидеть невидимое.

— А вот этого я уже не помню.

Питер тихо засмеялся.

— И не нужно. В тебя не верил никто, кроме меня, а ты мечтала, что однажды увидишь настоящие звёзды и тогда случится какое-то чудо. Ты обретёшь силы, чтобы сделать нечто великое. Но вывезти тебя к звёздам я не мог никак.

— Но ведь вывез потом!

Алые блики плясали перед глазами, а я вспоминала, как волновалась перед долгожданной поездкой, как собиралась, уже чувствуя, что назад не вернусь.

— Да, вывез, но только после того, как ты сделала всё, что хотела.

— И всё-таки я увидела звёзды.

— А я не увидел.

— Потому что их было видно очень плохо! — На лицо наползла неуместная улыбка. — Даже близко не похоже на то, что я себе представляла.

— Да. — Питер улыбнулся тоже. — Пара светящихся точек в небе, это совершенно не впечатляло после твоих рассказов. Помнишь, что ты сказала тогда?

Я сглотнула и медленно кивнула. Пятна перед глазами стали ярче, но я вытянула из памяти ту давнюю фразу:

— Я сказала: «Всё-таки многие вещи в наших фантазиях куда прекраснее, чем в реальности».

— И ещё?

— Было что-то ещё?

— Да.

Я пожала плечами, и тогда маг заговорил сам:

— «Теперь я действительно понимаю этот мир иллюзий, самое прекрасное в котором — это то, чего в нём нет».

— И тогда я захотела увидеть другой?

— Нет. Ты уже давно всё решила и даже поговорила со мной об этом. Я был против. Я надеялся, что эта поездка тебя остановит, но там, под этими звёздами, ты всё-таки ушла. И забрала меня с собой.

Мы замолчали, сидя рядом друг с другом. Мне вдруг подумалось, что всё наше прежнее общение тоже было одной большой иллюзией, опирающейся на воспоминания, которых с точки зрения этого мира никогда не существовало. Только лишь теперь, когда мы загнали себя в безвыходную ловушку, мы наконец-то говорили по-настоящему, и мне хотелось, чтобы этот разговор длился вечность. Вот только время неумолимо шло.

— Мой поезд отправляется через два часа. Ты сможешь идти?

Питер не ответил. Он смотрел на меня и не шевелился минуту, потом другую. Мне вдруг стало страшно: только теперь я вспомнила, что маг вполне мог отказаться, и тогда мне пришлось бы сделать то, чего хотела от меня Киира.