— Знаешь, Марика когда-то сказала мне, что приказы, которые дают нам боги, не обязательно исполнять, — сказала я, просто чтобы сказать это вслух. — Если Киире надо, чтобы мы поступили так, а не иначе, мы сделаем это, даже не заподозрив, что за этим стояла чужая воля. Когда боги обращаются к нам, на самом деле это не приказ, а тест, испытание, которого нам, смертным, не понять. До сих пор я всегда делала то, что велела Киира, но сейчас я твёрдо намерена ослушаться. Я не собираюсь тебя убивать. Я собираюсь встать рядом с тобой и свернуть Фаине шею, потому что если я приму за истину факт, что слова о необходимости убить тебя — ложь, то слова о том, что там, у разлома, справятся без меня, тоже могут быть ложью. И о том, что тебя нельзя спасти — тоже. Пойдём со мной, Питер. Остановим Фаину и погибнем вместе, а если нет — попросим помощи. Если ты позволишь себе помочь, наверняка можно будет что-то сделать!

Произнося эти слова, я вдруг поняла, что в самом деле верю в них. «Может, это просто испытание, — думала я. — Может, мы должны доказать, что Питер достоин жить, и тогда Киира спасёт всех».

— Ты слишком многое на себя берёшь, — заметил тем временем маг, старательно игнорируя все те мои высказывания, которые касались его. — Ты всего лишь человек. Один человек ничего не изменит там, где уже есть сотня.

Я пожала плечами.

— Наверное, это зависит от того, кто этот человек. Фаина — одержимая демоном фанатичка, я хорошо знаю, что отвлечь её от цели непросто. Но мне уже однажды удавалось это. Я знаю, что Фаина меня ненавидит, ты сам видел это. Я могла бы отвлечь её достаточно, чтобы к ней приблизились убийцы.

— Пара десятков нападающих может сделать то же.

Маг смотрел на меня странно, и я поняла: он не спорил, он тоже испытывал меня, вот только было совершенно непонятно, в чём была суть испытания.

— Может быть, но это будет стоить им жизни, если не всем — то многим. Я виновата во всём этом, Питер, и я лучше других подхожу на роль приманки. Так почему её должен занять кто-то другой?

— И что ты собираешься делать? — Питер смотрел на меня прямо и открыто. Было сложно поверить, что этот человек несколько месяцев назад был похож на бешеного пса.

— Попробую разозлить. Фаина отвлечётся на меня и атакует всеми силами, тогда кто-нибудь сорвёт её защиту и Крис сможет её убить.

— А что должен делать я?

— Помочь, чем сможешь. Если ты сосредоточишься на этом, если хоть ненадолго сделаешь это своей целью, наверное, на это время тебя перестанет тянуть в Закат так сильно, и это поможет мне.

Я вдруг поняла, что за время нашего разговора стала чувствовать себя гораздо лучше, несмотря на то, что осознанно лезла за запретными воспоминаниями. Уже один этот разговор тянул Питера к спасению, а значит, я была права. Киира сказала неправду, выход был! И тот факт, что богиня никак не пыталась опровергнуть мои умозаключения, стал лишь доказательством тому.

— Почему тебя так тянет назад? — спросила я. — Никогда не могла понять. Да, тебе там было хорошо, но почему ты даже не пытаешься наладить жизнь здесь?

Маг вздохнул и виновато улыбнулся.

— Я никогда не умел говорить, как ты, но попробуй сейчас представить. Вся моя жизнь здесь — тьма, в которой не за что ухватиться. Всё, к чему я пытаюсь прикоснуться, рассыпается, все дорогие мне люди исчезают, а я остаюсь один, чтобы смотреть на это. И среди всего этого отчаяния есть только одно понимание: я никогда не должен был попадать сюда. Но я попал, и теперь убиваю всё вокруг, включая тебя. Когда я желал отомстить тебе, мне было легче. Теперь я этого не желаю, но мне не разорвать связи между нами. И я не вижу никакого выхода из этой ловушки. — Он усмехнулся. — И это не только метафора, я почти не различаю твоё лицо.

Питер тоже терял зрение, но если ко мне здоровье стремилось вернуться, то к магу — нет. Но кто сказал, что, если он может тащить меня ко Вратам Заката, я не могу тащить друга от них?

— Тогда давай я буду смотреть за тебя, — заявила я решительно. — И нам обоим не придётся умирать. Остановим Фаину, спасём Валмирану, а в награду потребуем помощи, и пусть только попробуют не помочь!

Маг удивился. Он действительно удивился, похоже, как и я, до этого дня он не рассматривал вариант помощи со стороны всерьёз.

— Пойдём со мной, и ты снова станешь нашим другом, — просила я. — Настоящие друзья ведь помогают друг дружке до конца, да?

Пусть я сама образцовым другом никогда не была, сейчас всё ощущалось иначе. Я поняла, что, если у нас всё получится, я уже не смогу смотреть на вещи так, как смотрела раньше. Наверное, я стану немного лучше в собственных глазах, прощу саму себя. И, судя по тому, как на глазах оживал Питер, он думал так же.

— В конце концов Ярна я или кто? — с облегчением выдыхая, попыталась пошутить я. — Спасать людей от их же демонов — моя судьба.

Маг резко вскинул голову. Он почти сиял от наполнившей его жизненной силы и больше не собирался ни в какой закат.

— Именно! — Питер схватил меня за руки. — Ты совершенно права. Мне ещё нужно подумать об этом, но я, кажется, вижу выход теперь.

Немалую часть драгоценного времени мы потратили на то, чтобы покинуть лазарет: мага не хотели отпускать. К счастью, нам удалось убедить смотрителей лазарета, что ему стало лучше, а от прогулки по городу хуже не будет, благо Питер так и продолжал светиться энергией. Впрочем, во время ходьбы ему приходилось придерживаться за меня, а я выдерживала мага, не опираясь при этом на посох, чем безмерно гордилась.

Если мы успеем вовремя, если Крис всё ещё будет жив и здоров, если Маттиас позволит нам троим выступить против Фаины, если нам удастся победить и все останутся живы, всё будет хорошо. Этих «если» было слишком много, но теперь они казались мне куда более вероятными, чем когда-либо. Впервые за долгое время я верила, что всё будет хорошо, и это было странно.

Когда мы ехали в поезде, Питер снова завёл разговор о прощении.

— Давай сойдёмся на том, что в порче жизни друг другу мы квиты, — предложил он.

— То есть ты тоже меня прощаешь? — недоверчиво уточнила я.

Мне казалось, что мой поступок нельзя простить, но маг засмеялся, словно я сказала какую-то глупость, не понимая очевидного.

— Конечно!

— Я не могу тебя простить. — Я развела руками. — Я вообще не считаю тебя виноватым, хотя… — Мне вспомнилось, с каким настроением я ехала в Карнаэль. Я ненавидела мага всей душой и действительно собиралась его убить. — Ладно, я не могу тебя простить, потому что уже простила.

После этого мы обменялись лишь парой ничего не значащих фраз. В Лаоне нас ждала давешняя повозка, а возница охотно сообщил, что дела у Стены идут отвратительно. Маги из других академий прибывали, но ни у кого не было осмысленного решения возникшей проблемы, а единственным полученным из столицы приказом было разрешение действовать любыми возможными методами.

Темнело. Солнце давно зашло, и в чистом небе без единого облачка появились звёзды. Многочисленные яркие точки в небе складывались в узоры, а к югу от нас через весь небосвод тянулась самая настоящая звёздная река. Дорога была пуста и темна, и одинокая лампа возничего не могла нам помешать.

— Я давно хотел спросить, — вдруг подал голос Питер. — Эти звёзды похожи на те, о которых ты мечтала?

— Похожи, — ответила я, не сводя взгляда с неба. — Похожи, но те всё равно были прекраснее.

Маг вздохнул.

— Жаль, что я не могу увидеть их теперь, когда вспомнил достаточно.

Я не нашлась с ответом и не знала, могу ли я обещать другу, что его зрение вернётся, как ко мне вернулось моё. Думая об этом, я потеряла счёт времени, но странный свет впереди привлёк моё внимание.

— Что это? — Питер тоже заметил неладное.

Я подалась вперёд, вглядываясь в ночную тьму. Повозка поднялась на холм, и я увидела военный лагерь впереди: мы прибыли. Малиновым цветом светился атакуемый изнутри защитный барьер, и мне хватило одного взгляда зрением ведуньи, чтобы понять всё.