Солнце ещё не взошло, когда мы с Крисом предстали перед мрачным ликом Маттиаса Трирога. Глава Ордена ждал нас около обломка Стены размером с хороший сарай, с другого бока которого примостилась командирская палатка, и мы, не сговариваясь, завалили его расспросами.
Маттиас отвечал, не утаивая от нас страшной правды и не спеша говорить, зачем он нас, собственно, вызвал. Было понятно одно: спешить некуда. Собравшиеся тут люди не могли ничего сделать, кроме как задержать Трёхглавую Демоницу.
— Её защита — изувеченный демон, который находится в мире духов и в физическим мире одновременно, — морщась от омерзения, поведал Маттиас. — Любой объект, включая живые, уничтожается, касаясь его, притом весьма неприятным способом. Не уничтожаются посохи кииринов, но и они оказались бесполезны.
Я вздрогнула, узнавая. Фаина окружила себя ловушкой, в которую когда-то попадали мы, вывернув её наизнанку. Она не просто так считалась гением той сферы магии, которая отвечала за работу с духами.
— В прошлый раз я смогла повредить такой барьер, — напомнила я. — Может, смогу и теперь?
— Нет. — Маттиас отрицательно покачал головой. — Вы нужны мне в первую очередь на случай, если придётся действовать быстро и без чёткого плана, но, если такого случая не возникнет, мы будем ждать ответа из Карнаэля.
Письма послали с птицами, но тратить время на ожидание ответа казалось мне глупым. Если бы была надежда, что Фаина истощится за это время, я могла бы согласиться, но я не сомневалась: она не истощится. Если защищающий колдунью демон был одним из тех, которых она носила внутри себя, выходило, что защита не тратила и капли её сил, да и странная магия, не требующая песни, наверняка тоже способствовала продлению выносливости. Даже захваченная демоном, Фаина не стала той, кто готов покончить с собой так просто, у неё был план, а учитывая странную историю с кораблями, могли быть и могущественные союзники. Например, тот же Эйноматрин, люди которого вполне могли отловить безумную и перенаправить её ярость на своих врагов. Несомненно, трое взрослых государственных деятелей разбирались в жизни получше меня, но я лучше них знала Фаину. И Крис тоже.
— Её надо убить, — заявил он. — Немедленно. Пока это ещё возможно. Если она пройдёт первый барьер…
Призрак не договорил, все мы и так знали: если Фаина пройдёт первый барьер, убить её будет нельзя. Смерть колдуньи выпустит привязанных к ней демонов в мир духов, и пусть Валмиранского Духа это не убьёт, их яд растечётся по всему его телу, отравляя хранителя великой страны, а тревога людей только усугубит ситуацию и породит больше духов разрушения. Демонов — по крайней мере самого крупного, того, с которым я заключила свою сделку когда-то, — придётся призвать и уничтожить, и ослабленного Валмиранского Духа это может убить.
— Её смерть вблизи Стен в любом случае нежелательна, — хмуро заметил Маттиас. — Но выбора у нас нет. За первый барьер её не пропустят, нужно лишь найти способ покончить с ней. Сейчас мы даже не знаем, как к ней подобраться.
Похоже, главу ордена кииринов сильно задевало то, что он не в силах справиться с одной единственной колдуньей, и я даже думать не хотела о том, что чувствовали по этому же поводу его коллеги: маг и военный.
— Убить Трёхглавую, — рассуждал Маттиас вслух, таким образом успокаивая себя, — можно, как это ни иронично, в три этапа. Сперва нужно отвлечь её внимание, заставить перевести атаку в одну точку. Тогда мы сможем воспользоваться этим, чтобы уничтожить её защиту, и, наконец, немедленно после этого кто-то должен нанести смертельный удар.
Мы с Крисом вскинулись одновременно.
— Я уже говорила, я могла бы попробовать разрушить барьер…
— Роль не имеет значения, но я должен принять в этом участие.
— Фаина знает нас обоих, мы могли бы попробовать отвлечь её! — добавила я, вспомнив, как снесло крышу у колдуньи во время нашей прошлой встречи.
Маттиас покачал головой.
— Мы не можем позволить себе ставить опыты, основанные лишь на ваших предположениях, пока не убедимся, что нет более надёжного и уже проверенного способа исправить ситуацию. Но упускать из виду вероятность того, что дождаться ответа нам не позволят, мы тоже не можем. Именно поэтому вы здесь. Если что-то пойдёт не так, вы станете козырем в нашем рукаве, нашей последней надеждой. — Он перевёл взгляд на меня. — Я рассчитывал на вас обоих, именно потому мне теперь особенно неприятно понимать, что вы всё-таки ослушались меня и именно теперь, когда вы нужны нам, от вас нет толка.
Его слова больно ударили по моему самолюбию. Хотя я и стояла, сгорбив спину и опираясь на свой посох, чтобы ноги дрожали не так сильно, я всё ещё не была бесполезным мусором. Я всё ещё могла сделать хоть что-то, я была просто обязана что-нибудь сделать. Я чувствовала свою вину за происходящее и не могла позволить другим умирать из-за моих ошибок вперёд меня. Руне Ставоль не суждено было узнать, что напоследок она знатно насолила мне, вынудив меня записать её смерть на свой счёт.
— Это не так, — упрямо заявила я. — Я не ослушалась вас, и я не бесполезна.
— Тогда в чём же дело? — сухо уточнил Маттиас Трирог. — Объясните, что за загадочная болезнь заставляет трястись ваши руки?
И я рассказала ему всё, не скрывая нашей с Питером загадочной связи, случая с посохом и мальчиком и своих намерений относительно мага. Крис не помог мне: он слушал с мрачным выражением лица, которое меня пугало. Невольно я начинала задумываться: вдруг Призрак тоже винит меня в моей внезапной слабости?
Рассказ вышел сбивчивым, но Маттиас внимательно выслушал его и вынес вердикт:
— В таком случае от этого задания я вас отстраняю. Когда всё закончится, мы поговорим с вами и Хоберином и решим, что делать с вашей проблемой, а сейчас Крису Энтхейму придётся постараться за двоих.
— Я готов, — без колебаний согласился Призрак.
За осколком мне было видно лишь край разлома, и этот край казался размытым за двумя слоями прозрачных, но всё же заметных глазу магических барьеров. Первые алые полоски рассвета дрожали, и мне почему-то подумалось, что в раскалённом воздухе пустынь точно так же выглядит закат, хотя я была совершенно уверена, что никогда не бывала в пустынях. Я представила себе, как маги, стоящие у первого барьера, видят чёрную девичью фигурку, окаймлённую рассветным заревом и оттого особенно похожую на настоящего демона, и чёрная ярость поднялась во мне.
— Нет, — зло прорычала я и, наткнувшись на удивлённые взгляды не ожидавших от меня такой бурной реакции кииринов, повторила: — Нет.
Я знала, что не переживу, если Крис умрёт, пока я буду страдать от вынужденного безделья. Я никогда не прощу себя за то, что не была рядом, не помогла, не спасла. Вот только ноги в самом деле неприлично дрожали, и это означало одно: даже если Маттиас меня отпустит, я буду не столько помощницей, сколько помехой. И всё-таки я была обязана что-то сделать, хоть что-нибудь, чтобы больше не быть в их глазах бесполезной, чем-то вроде слабой трусливой девочки, которую можно просто взять и столкнуть в реку.
— Я поеду в Карнаэль, — выпалила я, пока чёрная ярость и уверенность не покинули меня. — Я выбью дурь из Питера и вернусь, чтобы добить Фаину, а Крис даже не покажется ей на глаза до тех пор, понятно?
Должно быть, мои слова прозвучали внушительно, потому что Призрак удосужился посмотреть на меня прямо, а не через туман собственных мыслей.
— Ты уже много раз пыталась его образумить, — напомнил он.
— Крис вполне может справиться и без вас, — поддержал Маттиас, и я сжала кулаки:
— Вы всё равно хотели ждать, ну так и ждите! Что насчёт Питера… Я больше не буду его уговаривать. Если он не одумается, я его убью, а потом делайте со мной, что хотите. Но не списывайте меня в утиль до того, как я хотя бы попытаюсь что-то сделать!
Призрак хотел возразить, но глава кииринов неожиданно улыбнулся своей тёплой приятной улыбкой, в которую у меня больше не получалось верить.
