Мы с Крисом переглянулись, и я увидела, что он смеётся.

— Прекращай вот это всё, — хмуро велел Дану Ольмо. — Если ты летаешь, почему ей нельзя? Она небось в воздухе подольше тебя была.

Рия напряглась.

— Что это значит? — быстро спросила она. — Ты тоже был в воздухе? Но ты же раск!

Только после этих её слов я заметила, что среди грязных прядей волос Дана кроются маленькие звериные ушки.

— И чего? — с вызовом спросил Рию раск.

— Раски не летают!

— Шиикары тоже, — отрезал тот. — А парить может каждый, кому хватает ума. Даже медведь, вроде меня. Жди здесь.

И бормоча что-то недовольное себе под нос, Дан скрылся в своей пещере. Похоже, чтобы доказать свои лётные способности, он был готов отказаться от всего, что сказал ранее. А может, просто хотел, чтобы его поуговаривали подольше.

— Что это значит? — волнуясь, спросила Рия сначала Ольмо, потом Олли, а потом и меня, однако все мы, пропитанные единым желанием увидеть её реакцию, героически молчали. И только Ирма хихикала в стороне.

Наконец из мастерской вышел Дан, волоча на спине замысловатое сооружение раза в три больше него самого. Вытащив его на свет и разложив на земле, парящий раск продемонстрировал нам нечто, в чём угадывались птичьи крылья и хвост. Лёгкий, но прочный каркас обтягивала странная незнакомая мне ткань, которую игриво колыхал гуляющий вокруг ветер.

— Это… — начала было Рия, но замолчала, не находя слов.

— Это крылья, — ответил ей Дан. — Крылья, которые подходят каждому. Если он не слишком жирный и слабый.

И он принялся перечислять все тонкости устройства, а Рия молчала и с забавно приоткрытым ртом рассматривала его. Я тоже не отрывала глаз от летательного аппарата. Нескольких взглядов на него хватило мне, чтобы понять, что я делала не так всё это время. Глядя на колышущуюся на ветру ткань, я поняла, что следующая созданная мною птица сможет как минимум свободно парить.

Когда Рия, закрепив устройство на своей спине и руках, подошла к краю утёса, мы все невольно заволновались.

— Не умри, — пряча тревогу, попросила подругу Диса.

— Да уж, пожалуйста, — поддержала её Сона, а я так и не смогла ничего сказать. Ком встал у меня в горле.

— С ней всё будет хорошо, — негромко заметил Крис. — Нам ещё придётся постараться, чтобы вернуть её на землю.

Я лишь вздохнула. Мне тоже хотелось в это верить, но я не могла не тревожиться. Краткого и сухого инструктажа Дана лично я не поняла совершенно, а Рия, хоть и заверяла, что с ней всё будет в порядке, выглядела весьма взволнованной. Скорее всего она боялась падения не из-за возможной смерти, а от того, что просто не могла позволить себе на миг обрести небо и потерять его снова.

— На счёт три пошла, — велел шиикаре Дан и немедленно начал отсчёт: — Раз.

Ольмо остановился рядом с ним, готовый последовать за Рией. А та стояла, как изваяние, и я боялась, что она камнем упадёт вниз.

— Два, — ворчливо отсчитал Дан.

Над нашими головами, выкрикивая что-то приободряющее, промчался один из кружащих по долине шиикаров. Рия, чьи длинные пышные волосы в целях безопасности пришлось собрать в тугой пучок, резко вскинула голову, и посмотрела на него с нехорошим упрямством. Я шагнула вперёд, словно собираясь остановить подругу, а она, не дожидаясь счёта «три», прыгнула с утёса. Не сговариваясь, мы все кинулись к краю, в ужасе глядя вниз, но внизу ничего не оказалось.

Хрипловатый смех сзади заставил меня обернуться, и я увидела Ольмо, задравшего голову к небу.

— Не туда смотрите, — не глядя на нас, сообщил он. — Вон она.

На голубом фоне неба трепетали жёлто-зелёные крылья летательного аппарата, который шиикара со всё растущей уверенностью направляла по ходу воздушного потока.

— Летит! — радостно взвизгнула Ирма. — Глядите, летит!

Рия кружила по ущелью. Крылатые шиикары приближались к ней и что-то говорили, она тоже кричала им в ответ какие-то слова. Пару раз мне показалось, что Рия пытается помахать им рукой, но её руки были заняты.

Мы расположились прямо на утёсе, игнорируя столы. Здесь было тепло и сухо.

— Сложно поверить, что вон за той горой полно снега, который не растает до лета, — горделиво заметил притащивший чай с сушками Дан. Чашек у него не хватало, но это не мешало мастеру хвастаться этим неописуемо удачным ущельем и, конечно же, своим изобретением.

— Я изучал шиикаров и птиц почти всю свою жизнь, — говорил он. — Моя мечта — создать устройство, которое сможет не только парить, но и лететь. Но, по ходу, это невозможно. Всё тело птиц создано для полёта. Все органы, а грудина какая! Демоны! Половину птицы занимает мышца, которая машет её крылья! Боги хорошо постарались, создавая птиц, сможет ли повторить такое человек?

Дан продолжал говорить, а я, отсев в сторону от остальных, превратила посох в маленькую птичку. После того происшествия с мальчиком я стала сторониться собственного посоха и почти не тренировалась с ним. Должно быть, именно поэтому птичка отчаянно не хотела получаться. Я смотрела на Рию и других шиикаров, парящих в небесах, и видела: я всё ещё ничего не поняла. Какая сила заставляет тяжёлых людей подниматься вверх, опираясь неподвижными крыльями на пустоту?

Они катались вверх и вниз по воздушным горкам, а я хотела, но не могла понять. Вернув посох в исходное состояние, я тяжело поднялась на ноги и подошла к Дану. Дождавшись, когда он закончит очередную историю неудачных попыток создания устройства, я спросила:

— Вы не могли бы поучить и меня тоже?

Все уставились на меня с удивлением, а мастер нахмурился.

— Зачем тебе? — грубовато спросил он. — Ты не подходишь для полёта.

Я была слишком крупной, тяжёлой и совершенно очевидно слабой и сама прекрасно это понимала, но моя просьба заключалась в ином.

— Я знаю, что в небе мне не место, и всё-таки я очень хочу понять. Полёт. Парение. Я не знаю, как объяснить, но когда я смотрю на них снизу вверх, мне хочется сделать хоть что-то, чтобы к ним приблизиться. А я не могу даже понять.

Дан сощурился. Мой расчёт оказался верным: он был человеком вдохновения и идеи и не мог отказать тем, кто чувствовал нечто подобное тому, что чувствовал он сам, когда, будучи раском, сделал небо смыслом своей жизни.

— Я учу не бесплатно.

— У меня есть деньги, — поспешила ответить я, понимая, что победила.

А прямо над моей головой, заливаясь счастливым смехом, пролетела Рия.

Потом шиикара призналась, что, хоть с парением на собственных крыльях использование изобретения Дана не сравнится, она неописуемо счастлива. Слушая её восторженные благодарности, я вдруг подумала, что увести мою подругу из гор теперь не смог бы даже её ненаглядный Морено, но, к моему немалому удивлению, Рия ушла сама, и ушла она в превосходном настроении, обещая непременно вернуться.

— Платить за право летать? Ха! Это они будут мне платить, чтобы я у них летала! — болтала шиикара, пока мы тащились вниз. — Нет, а что тут такого? Я устрою так, что им просто придётся взять меня инструктором! Ты же видела это, да? Видела? Я с этой штукой в миг разобралась и летала не хуже крылатиков! Даже лучше некоторых! А всё потому что я была лучшей. Честно, сам Старший Крылатый меня отметил в своё время! Мы с Бертом… — Она говорила и говорила, слова рвались из её горла фонтаном оптимизма, и я не пыталась его заткнуть, просто молча слушала и ухмылялась. Я была рада уже тому, что Рия может упоминать имя Берта без превращения в злую на весь мир мрачную тень, тем самым отнимая у меня мою роль.

В Лаоне, когда мы вышли из поезда, шиикара вдруг встала прямо передо мной и низко поклонилась, а потом подбежала к Крису и проделала то же самое.

— Всё самое хорошее в моей жизни случилось потому, что я встретила вас, — с чувством проговорила она. — Мне никогда вас не отблагодарить за это. Вас и Питера.

Навещать Питера и кланяться ему я отговорила Рию не без труда. Я надеялась, что наш последний разговор станет переломной точкой, а потому тщательно — возможно, излишне тщательно — продумывала, когда и как нам можно будет поговорить снова, чтобы не испортить всё. Сияющая от счастья шиикара могла как вдохновить, так и окончательно добить Питера. Я не имела права так рисковать.