- Нет, Хагрид, ты знаешь, что я права. Снейп не умнее Дамблдора, а значит, он не смог бы обмануть его. Значит, он не убивал директора!
- Так вот, значится, куда ты клонишь? Но Гарри всё видел, а если в мире есть человек, которому я верю, как себе, то это только он, только Гарри Поттер, - сурово оборвал он ее.
- Понятно, - вздохнула Джулиана, понимая, что не имеет смысла пытаться переубедить того, кто так безоговорочно предан другому человеку, однако этот разговор с Хагридом убедил ее в ее правоте – Северус Снейп не мог убить Альбуса Дамблдора, если только это не было…
Тут ее мысль оборвало негромкое покашливание лесничего.
- Уже темнеет. Думаю, вам пора на ужин, мисс Скамандер, - сухо заметил он, когда она, очнувшись, взглянула на него.
- М-м… хорошо. Только не называй меня, пожалуйста, мисс Скамандер, хорошо, Харгид? Клянусь, что больше не буду подвергать сомнению слова Гарри Поттера, - взмолилась она, едва не плача при мысли о том, что может лишиться одного из своих немногочисленных друзей.
- Ладно, не буду, - после некоторого раздумья отозвался тот и крепко пожал ей протянутую на прощание руку.
Всю следующую неделю и даже еще несколько дней после этого Джулиана вела себя идеально и была тише воды ниже травы. Она ни разу не вступила в пререкания с Кэрроу, не опоздала ни на один урок Ухода за магическими животными, и ни один лукотрус не смог сбежать от ее учеников во время лабораторной работы по описанию повадок этих существ. Даже Перси, почувствовавший настрой своей хозяйки и, вероятно, слега напуганный оглушающим заклинанием Снейпа, не пытался больше проскочить на свободу, когда она спускалась к своим питомцам в саквояж.
Однако вскоре штрафная неделя у Хагрида истекла, зарядили холодные дожди, и ей снова пришлось проводить больше времени в стенах Хогвартса. Джейми обзавелся новыми друзьями и проводил с ними почти всё свободное от учебы время, так что Джулиане оставалось лишь торчать в библиотеке, штудируя книги об огнедышащих существах, потому что в такую погоду это было лучше, чем уворачиваться от постоянно норовившего спалить ее последнего соплохвоста, обитавшего на заднем дворе у Хагрида.
Порой ей приходили письма от Чарли, в которых он рассказывал о своей жизни в заповеднике, и тогда тоска по свободным денькам накрывала ее с удвоенной силой. Она знала, что он не рассказывает ей и половины из того, что с ним происходит, ведь все письма теперь просматривались Пожирателями, и у нее не было никакой возможности узнать, как продвигается борьба сопротивления с приспешниками Волан-де-Морта. Они здесь даже не знали, жив ли Гарри и его друзья. Но с другой стороны, она не сомневалась, что если бы с ним что-то случилось, то Пожиратели позаботились бы о том, чтобы все об этом узнали. А значит, в этой тишине был плюс. И именно так успокаивала себя Джулиана, когда смотрела вечерами в окно своей комнаты на темнеющее небо и ей казалось, что весь мир за границами Хогвартса просто перестал существовать. Или же это она перестала существовать для него.
И вот, когда казалось, что еще немного – и серая меланхолия накроет ее с головой, она наткнулась на лежащий в углу шкафа пакет из магазина близнецов Уизли, а там, на самом его дне лежали веселые полосатые гольфы, которые были призваны спасти её от этой смертной скуки, но о которых она благополучно забыла, пока гонялась за Перси. И теперь, похоже, пришёл их час.
День для выгула гольфов был самый что ни на есть подходящий. В четыре часа было назначено собрание в учительской, а это значило, что снова предстояло выслушивать требования Кэрроу еще больше ужесточить дисциплину и наказания за нарушение правил (хотя, казалось бы, куда больше? Только за эту неделю она два раза видела Невилла Долгопупса, направлявшегося в больничное крыло с явными признаками последствий того, чем оборачивается непослушание на уроках защиты от Темных искусств). Еще, конечно же, будут обсуждать, не стоит ли повысить возраст, с которого ученикам можно посещать Хогсмид (некоторые вообще предлагали запретить любые выходы за пределы школы, видимо, решив, окончательно превратить ее в подобие тюрьмы), ну а еще рутина вроде подготовки к экзаменам, СОВ и ЖАБА, и прочее, и прочее, от чего она едва не заснула во время прошлого собрания.
Так что она пробежала глазами свои запасы меняющих цвет гольфов и выбрала длинные, те, что в данный момент были в красно-серую полоску – всё-таки в последнее время даже в кабинетах Хогвартса было не так тепло, как прежде, так что немного утеплиться не мешало.
Весь день эта маленькая вольность оставалась никем не замеченной. Учителя были заняты своими заботами, а ученики во время уроков Ухода за магическими существами, среди которых были флоббер-черви (за которыми приходилось лазить по сырому берегу озера) и гномы (которых сначала надо было отловить, а затем умудриться не упустить), больше думали о том, как бы не окоченеть на пронизывающем ветру, дувшем с озера.
Так что до самого собрания всё было так же, как в любой другой день, и Джулиана уже подумала, что идея Фреда и Джорджа слегка развеселить тоскливые школьные будни потерпела фиаско. Впрочем, в глубине души она была не сильно этим огорчена, особенно, когда представляла, какой гнев может вызвать этим у кого-нибудь из семейки Кэрроу, и как это потом может привести к ее изгнанию из школы, и что скажут на это родители, и как презрительно будет смотреть на нее директор Снейп… Которому она, между прочим, обещала вести себя смирно.
Однако в следующий миг бунтарь, сидящий внутри неё, поднимал голову и начинал сыпать упреками в том, что она скоро превратится в скучную заучку, в синий чулок, который боится лишний раз поднять глаза на собеседника, а это было последним, чего хотелось Джулиане. Так что, отбросив сомнения, она не стала переодеваться и зашла в учительскую, где уже собрались почти все учителя.
Кивнув всем, кого еще сегодня не видела, Джулиана надеялась занять место где-нибудь подальше от кафедры председательствующего, например, рядом с профессором Граббли-Дёрг, однако та уже сидела с Минервой МакГонагалл, да и вообще все места сзади оказались заняты, будто преподаватели избегали столь тесного общения с директором Хогвартса и, словно нерадивые ученики, предпочитались сидеть сзади и тихо перешептываться.
«Тогда бы и в столовой отсаживались подальше», - сварливо подумала Джулиана и с сожалением поняла, что ей придется сидеть в первом ряду, потому что пробиваться на место в самом дальнем углу, когда ее пригласил сесть рядом сидящий впереди профессор Слизнорт, было по не очень вежливо. Впрочем, его компания была ей вовсе не неприятна. Гораздо хуже было то, что за соседним столом сидели Кэрроу.
Заняв место, Джулиана успела обменяться парой любезностей со своим соседом, когда в учительскую решительным шагом вошёл Снейп, и весь шум мгновенно стих.
«Ого! Если он на учителей так действует, то как же чувствуют себя ученики на его уроках?» - подумала Джулиана, а потом вспомнила, что теперь уже директор ничего не преподаёт, так что студенты избавлены от сомнительного удовольствия дрожать от страха на его уроках.
Между тем Снейп объявил список насущных вопросов, которые предстояло обсудить на собрании, и Джулиана с изумлением услышала, что последним пунктом является ежегодный турнир по квиддичу.
«Значит, детей решили не лишать последней радости в этом мрачном склепе», - подумала она. – «Неужели Пожирателям смерти тоже не чужд спортивный азарт?». Правда, при виде презрительно поджатых губ Кэрроу она поняла, что если кто и хотел, чтобы студенты продолжали играть в квиддич, то это был сам директор. И остальные учителя, впервые отреагировавшие на его слова чем-то, напоминавшим одобрение.
Между тем Снейп сообщил, что ближайший матч между командами Пуффендуя и Когтеврана состоится через две недели, а потом вдруг замолк, задержав взгляд на выглядывавшей из-под мантии ноге Джулианы в полосатом гольфе, который как раз в это время начал менять свой красно-зеленый цвет на какой-то другой, переливаясь, то фиолетовыми, то желтыми, то оранжевыми полосами. Джулиана не успела проследить за окончательной переменой цветовой гаммы, потому что, внезапно растерявшись, спрятала ноги под мантию, а директор продолжил своё сообщение, не забыв перед этим смерить ее недовольным взглядом.
